Возвышение. Земли Ордена - Михаил Павлович Игнатов
— Вы потеряли чудовищно много, — вздохнул Изард и замолчал, глядя на нас странным взглядом.
Я подождал вдох, другой, подождал десять вдохов, но дух всё молчал и молчал, а это никак не помогало мне с моей проблемой, поэтому я решился и заговорил, тщательно подбирая слова:
— Старший, так подскажи, как возместить эти потери, как…
Видимо, подбирал плохо, потому что Изард взорвался возмущением, не дав мне договорить:
— Возместить? Как возместить упущенные годы? К твоим годам ты должен был уже вступить на путь мастерства в игре на цине, подготовить почву для понимания эссенции и начать понимать мир. Как ты возместишь упущенные годы? Придёшь ко мне через одиннадцать лет, когда будешь готов? Но названные мной годы справедливы для того, у кого есть немного терпения и немного таланта. А если у тебя таланта музыки и вовсе нет? Сколько ждать, тридцать, сорок лет?
— Можно сократить годы обучением в растянутом времени жетона, — заметил я.
— Умник, — скривился Изард. — У этого пути столько же недостатков, сколько и достоинств, а главное, с чего ты решил, что в названные мной года не включены и месяцы игры в жетоне?
После этой отповеди дух замолчал, прожигая меня взглядом своих разных глаз, но пламени в них было всё же больше, чем синевы. Молчал и я. Что я мог сказать ещё? Напомнить ему, что у меня в его городе осталось всего буквально месяц? И то, лишь потому, что перед порталом Истока я решил перестраховаться и удвоить время своей отлучки? По-хорошему, мне бы уже сегодня с Изардом проверить, получается ли открыть портал в Исток или нет?
Но и уйти отсюда так быстро, так легко, получив лишь лечение, лечение, о котором я не просил и необходимость которого даже не ощущал… Этого было слишком мало для жадного меня.
— Хорошо, хорошо, — Изард неожиданно сам прервал молчание, поднял взгляд к потолку, — или, лучше сказать, к Небу? — Давненько в моей жизни не было испытаний, я уже и позабыл, каково это, — опустив взгляд, он сурово глянул на меня. — За четыре года ты должен был овладеть основами, самое малое. Теперь я хочу оценить меру твоего таланта. Достань цинь.
Я отвёл руку в сторону и уже через миг сжал пальцы на лакированной древесине.
Изард поджал губы и процедил:
— Сумеем ли мы добраться до самой игры или я вышвырну тебя из города раньше?
Спину укололо незримой сталью, всего на миг, но явственно, а это означало, что дух вновь разъярился настолько, что допустил мысль о моём убийстве. Я напрягся, лихорадочно пытаясь понять, что не так, осторожно произнёс:
— Этот цинь мне достался трофеем в Первом поясе, он не очень хорош, но…
— Сам вижу, что он сделан рукой какого-то подмастерья, не более, — оборвал меня Изард. — Но разве это даёт тебе повод так презрительно относиться к труду этого человека?
Я в изумлении распахнул глаза. Чего?
— Урок первый! — голос Изарда звенел струной, заставляя подаваться вперёд, чтобы встретить эти сотрясающие тело удары и не упасть. — Музыкант должен уважать свой инструмент, ценить его, считать его более дорогим, чем… чем… В твоём случае, более дорогим и ценным, чем твоё любимое оружие. Невозможно постичь мастерство игры, презирая инструмент, на котором играешь.
Под требовательным взглядом Изарда я склонил голову:
— Я понял, старший.
— Что ты понял⁈ — только Опора позволила мне остаться на месте, а не быть сметённым гневом духа. — Что ты понял, если продолжаешь так пренебрежительно держать цинь? Двумя руками, бестолочь, двумя руками возьми его! Перестань хватать за струны!
Я поспешно перехватил цинь, держа его теперь на двух руках, словно ребёнка, и исподлобья, тайком поглядывая на Изарда, чьё лицо было искажено в гримасе злости, а волосы шевелились, словно тончайшие змеи, только шипения не хватало для полноты картины.
— Доберёмся ли мы оба до конца даже первого урока? — вместо своих волос зашипел сам дух, — Или, может быть, я прибью такого нерадивого ученика своими руками? А может, я быстрей лопну от злости? Что молчишь?
— Не знаю, что сказать, старший.
— Скажи мне ещё раз, что это за цинь и кто его сделал. И не разочаровывай меня, Наследник и держатель договора, сделай вывод из того, что я только что тебе сказал.
Дарсов дух! Взгляд, впрочем, я предпочёл упереть в пол, чтобы хоть так скрыть охватившую меня злость. Он что, решил воплотить в себя все самые худшие черты моих старейшин? Это ещё хуже, чем назвать самую главную ошибку и три менее главных. Повтори слова, используя вывод, который сделал? Я сделал вывод, что безумный Изард повёрнут на этой дурацкой игре и инструменте!
Я собрался, выбросил лишнее из головы, повторил про себя всё то, что только что высказал мне Изард и осторожно, опасаясь каждого своего слова, произнёс:
— Этот инструмент не из тех, что великие. Он достался мне трофеем и дорог, как память. Он прошёл со мной множество дорог и даже выручал меня в битвах.
— Выручал в битвах, — застонал Изард и спрятал лицо в ладонях. Глухо спросил сквозь пальцы. — Ты что, бил драгоценным инструментом по головам врагов?
— Нет, я…
Он не дал мне договорить:
— Принимал на него удары мечей и техник?
— Нет! — возмутился я, слабо понимая, как всего лишь цинь мог бы выдержать удар какой-нибудь, пусть даже самой простой техники. — Я маскировал его музыкой свой талант Указов.
— О-о-о! — Изард опустил ладони и вновь взглянул на меня. — Достойно. Продолжай.
Я облизал пересохшие губы, пытаясь придумать, что ещё можно добавить к уже произнесённому.
— Не подсказывать! — рявкнул вдруг Изард, голос его зазвенел струной едва-едва, но судя по тому, как позади него снесло Седого, отшвырнув того на десяток шагов, так казалось лишь мне, которого гнев духа обошёл стороной. — Что? — Изард напомнил мне, что мне бы сейчас переживать о себе, а не о Седом. — Больше ничего не можешь добавить?
Я не стал продлевать мучения, согнул спину, по-прежнему удерживая перед собой цинь.
— Простите, старший.
Изард скрипнул зубами и едва ли не прорычал:
— Урок второй! Говоря о цине идущий обязательно должен похвалить труд мастера, который его сделал, сказать несколько тёплых слов о самом инструменте, выделив хоть что-то:
