Евгений Красницкий - Отрок.Покоренная сила

Мишка стрелять не стал – прекрасно справлялись и без него, – вместо этого он сбросил вниз веревку, прикрепленную к дымовой трубе, и, торопливо перебирая руками, спустился по ней на землю. Потом, пригнувшись (только бы свои не подстрелили), бросился к загону, где ждал его оседланный Зверь.

Подтянуть подпругу – секундное дело, в седло Мишка прыгнул уже на ходу, Зверь, не дожидаясь команды, сам рванул со двора на улицу. Вылетев за ворота, Мишка в первую очередь глянул вдоль улицы. Пять или шесть человек изо всех сил бежали прочь от лисовиновского подворья, еще один, сильно хромая, отстал от них далеко и безнадежно. Под забором, совсем рядом с воротами, скорчился на земле еще один.

Понукать Зверя не понадобилось – будто ощутив охотничий азарт всадника, жеребец припустил по улице галопом, в несколько прыжков догнав отставшего от остальных заговорщика. Услышав позади себя приближающийся топот копыт, тот прижался спиной к забору и потянул из ножен меч. Бармица у него почему-то была откинута и не закрывала лицо, Мишка уже приготовился было выстрелить, но вдруг узнал в побелевшем от ужаса человеке Афоню, которому так неудачно подарил весной холопскую семью.

Сам не зная почему, Мишка не нажал на спуск, а указал Афоне самострелом на темную щель между забором и стеной какого-то сарая, выходящей на улицу. Воспользовался Афанасий его советом или нет, Мишка уже не увидел – Зверь пронес его мимо. Убегающие заговорщики уже сворачивали за угол, сейчас важнее всего было успеть заметить, куда они свернут в следующий раз.

На углу Мишка сместил тяжесть тела влево, показывая Зверю, куда надо сворачивать и одновременно помогая коню повернуть на полном скаку, и тут же испуганно сжался – у кого-нибудь из беглецов мог оказаться при себе лук. Но нет, обошлось, стрелять заговорщики, видимо, не собирались.

Преодолев еще один поворот, Мишка никого впереди не увидел, успел только заметить захлопывающуюся калитку в воротах подворья Устина. Повезло – беглецы не рассыпались по разным направлениям, а собрались все в одном месте. Мог, конечно, кто-нибудь из них свернуть по дороге, но Мишка этого не заметил.

Остановив коня, он оглянулся – надо было дождаться подмоги. Коней своих «спецназ» оставил в учебной усадьбе в лесу, поэтому приходилось ждать, пока ребята прибегут на своих двоих. Из-за забора со двора Устина доносились возбужденные мужские голоса, потом в них вплелся женский, что-то тревожно спрашивающий. Ответа Мишка не разобрал, но женщина не то испуганно, не то горестно вскрикнула, а один из мужских голосов громко приказал ей убираться в дом.

– Сейчас сюда явятся, так не оставят! – отчетливо разобрал Мишка.

Бунтовщики снова забубнили неразборчиво, и в ответ снова раздался тот же громкий голос:

– Ну да! Корней тебе простит! Дожидайся! Да еще сопляк его бешеный… Тому только дай кровушку пустить! Это же он за нами верхом гнался, слава богу, отстал, наверно, Афоню добить остановился.

Опять неразборчивый бубнеж, и опять тот же громкий, уверенный, без тени страха голос:

– Готовьтесь! Корней разговаривать станет, только если на крепкий отпор наткнется. Своих он всегда бережет. И молитесь, чтобы он щенков из Младшей стражи сюда не вызвал, их у него полсотни, и каждому зубки попробовать в деле не терпится. Навалятся скопом – глазом моргнуть не успеем.

«Много хочешь, гнус. Хватит с тебя и двух десятков. И наваливаться скопом мы не собираемся, не для того учились. А вот насчет “попробовать зубки”… тут ты прав, пусть каждая гнида узнает: Лисовины неприкосновенны! С сегодняшнего утра – есть боярский род Лисовинов и есть все остальные. Как говорится: и ныне и присно и… а вот “во веки веков”… не знаю, но очень постараюсь. Если по максимуму, то лет на пятьсот с лишним».

В конце улицы появились верхами Демьян с Кузьмой, почти сразу же за ними из-за угла выбежали ребята из «спецназа». Мишка призывно махнул им рукой и шагом подвел Зверя вплотную к забору. Встал ногами на седло и осторожно заглянул во двор. Голову пришлось сразу же спрятать – один из стоявших во дворе заметил Мишку и вскинул лук. Стрела свистнула над самым краем забора. Все же удалось рассмотреть: во дворе стоят шестеро в доспехах, и у двоих из них в руках луки.

Со двора донеслось:

– Ну, началось! Теперь не зевай!

Демка и Кузька подъехали и, не дожидаясь указаний, поставили своих коней впритирку к забору. Взобрались ногами на седла и вопросительно глянули на Мишку. Мишка изготовился к стрельбе и подал знак – высунуться и тут же спрятаться. Близнецы показались стоящим во дворе и тут же присели, Мишка услышал двойной щелчок тетивы, выпрямился в полный рост и, почти не целясь, выпустил болт в одного из лучников. Не испытывая судьбу, сразу же присел и попытался определить результат выстрела на слух. Со двора раздался крик боли и ругань.

Демьян с Кузьмой, пользуясь тем, что внимание противников, хотя бы ненадолго, отвлечено раненым, тоже выстрелили по разу, за что были вознаграждены еще одним вскриком и звуком падения тела на землю. Кто из братьев попал, а кто промазал, было непонятно, но двоих противников из строя вывести удалось.

Мишка не был уверен, но ему показалось, что второй раз вскрикнул именно тот голос, который незадолго до того ободрял подельников и раздавал указания. Если это было так, то задача «спецназа» значительно облегчалась. Лишенные лидера заговорщики могут и не организовать сколько-нибудь серьезного сопротивления. Впрочем, лучше один раз увидеть, чем…

Мишка снова осторожно высунулся и… никого не увидел. Только ноги человека, которого волоком втаскивали в дом. Во дворе было пусто. Такого подарка от противника Мишка даже не ожидал, видимо, боеспособность заговорщиков упала куда-то на уровень обуви, если вообще не растворилась в окружающем пространстве.

Ситуацию надлежало использовать немедленно, Мишка оттолкнулся ногами от седла и перекинул тело на внутреннюю сторону забора. Спрыгнув на землю, он, настороженно оглядываясь по сторонам, взвел самострел и кинулся к воротам. Там уже возились Кузька с Демкой, они тратить время на заряжание самострелов не стали. Мишка развернулся лицом к дому, прикрывая братьев, а те уже распахивали ворота, впуская подоспевших товарищей.

Дальше все пошло как по-писаному. Мишкины «опричники» рассыпались по двору, занимая позиции так, чтобы не остался непростреливаемым ни один уголок; под прицелом оказались все двери и оконца. Какой-то всклокоченный со сна мужик высунулся было из пристройки, но, увидев направленный прямо на него самострел, испуганно шарахнулся назад, захлопнув за собой дверь.

«Молодец, ратник Григорий, не стал стрелять в безоружного человека. Пошла наука впрок. Так, все вроде бы правильно, только чем же в дверь ломануться? Наверняка же заперта изнутри…»