Разрушитель судеб - Виктория Авеярд
Джидийцы скорбели так же, как и Эндри. Они возводили погребальные костры в память о воинах Ирлы и обо всех налетчиках, погибших в Джидаштерне. На кострах не было мертвых тел, но их пламя все равно возносилось в небеса, полыхая несколько долгих ночей напролет. Те немногие воины Ирлы, что остались в живых, сочли своей обязанностью следить за тем, чтобы огонь не погас.
Поминальные костры, словно маяки, притягивали в Гальд все новые и новые племена. Эндри казалось, что от такого количества людей город вот-вот лопнет.
В течение нескольких долгих недель он наблюдал, как джидийцы готовятся к войне. Они ковали оружие, дубили кожу, сплетали кольчуги и оперяли стрелы. Пересчитывали запасы провизии и наполняли бочки. Чинили паруса, плели канаты, шлифовали весла и обрабатывали дегтем корпусы галер. Вскоре Эндри вовсе потерял счет многочисленным племенам, чьи флаги были не похожи друг на друга, словно снежинки. Однако каждое утро все равно пересчитывал корабли в гавани: как те, что стояли в доках, так и те, что бросили якорь вдали от берега. Их число неуклонно росло. Глядя на горизонт, Эндри видел настоящий лес из мачт.
Потом начались нескончаемые обсуждения и военные советы, где две сотни джидийских вождей спорили между собой, обсуждая тактику боя. По крайней мере, все сходились в одном: если Эрида и Таристан поведут свои легионы в бой, джидийцы смогут лишь замедлить их продвижение.
Эндри не терпелось покинуть Гальд – унестись прочь вместе с отливом или очередным порывом ветра. Но он не мог уйти без Древних Ковалинна, а те, несмотря на все его усилия, не спешили пока отправляться в путь. Время как будто остановилось. Дни тянулись бесконечно, медленно сменяя друг друга. Эндри снова и снова молился богу времени. Просил его о противоположных вещах. Просил отмерить Варду как можно более долгий срок. Сделать так, чтобы Корэйн оставалось как можно меньше времени бродить по миру одной.
Но сильнее всего он молился о том, чтобы она была в безопасности. И чтобы Вальтик оказалась права.
Старая ведьма больше ничего не говорила о Корэйн и каждый день повторяла одно и то же:
«Берегись серых залов, полных скорбей; злой рок вырывается из-за теней. Наши судьбы столкнутся на крыльях беды, и снег обратится в кровь среди новой весны».
По крайней мере, смысл этого пророчества был понятен.
Все свободное время Эндри тренировался вместе с джидийцами, ударами своего меча отражая атаки их топоров. Налетчики сражались более отчаянно, чем рыцари, однако им недоставало организованности. Эндри знал замысловатые особенности ведения поединков, поэтому давал налетчикам советы, как противостоять вымуштрованной галлийской армии. Большинство джидийцев занималось земледелием, когда сезон налетов подходил к концу, и это было заметно. Чарли лишь надеялся, что они смогут осуществить задуманное – нанести войску Таристана удар с моря и отступить прежде, чем его легионы соберут воедино всю свою мощь и атакуют в ответ.
Одним холодным утром Эндри проснулся на рассвете. На небе виднелись облака, красные от лучей рассветного солнца, а морская гладь была недвижной, как стекло. Он вышел из теплой палатки и поежился. Пощечина, оставленная на лице ледяным воздухом, ощущалась едва ли не приятно. Это был самый верный способ взбодриться после сна.
Эндри сделал глоток горячего чая, наслаждаясь вкусом меда и можжевельника. Его черные волосы были туго стянуты в аккуратные косички, отчего кожа головы с непривычки немного болела.
Живя в Галланде, он состригал волосы каждый раз, когда они становились достаточно длинными. Но теперь это казалось чем-то неправильным – все равно что надеть куртку, из которой он успел вырасти. Ему на выручку пришла джидийка. Она была родом из Кейсы, страны его матери, и знала, как заплести его упругие черные кудри.
Допив чай, Эндри провел рукой по голове и подумал, что эта прическа была правильным решением. Она напоминала ему о матери и о том, как она умелыми пальцами заплетала свои волосы в сложные, изысканные косички.
В его горле встал комок. Так происходило всегда, когда он думал о Валери Трелланд.
«Жива ли она? – задавался вопросом Эндри уже в тысячный раз. – Нашла ли она безопасный приют у родных, добралась ли до Кейсы?»
Он не знал ответов на эти вопросы и сомневался, что когда-нибудь узнает.
Хотя эта зима была суровой, в те часы, когда непогода отступала, зимние пейзажи поражали своей красотой. Алмазная изморозь устилала все вокруг. Грязные дороги были покрыты наледью, а вдоль берега тянулась хрусткая корка льда. Стоявшие в гавани галеры сверкали в лучах солнца, а на его фоне, словно цветы, выделялись облака. Эндри всей душой надеялся, что этому небосводу не суждено сгореть, будучи раздавленным кулаком Того, Кто Ждет.
К удивлению Эндри, Эйда и ее воины стояли на крепостной стене у городских ворот, глядя на единственную дорогу, петлявшую вдоль побережья.
Он бросился бежать, на ходу натягивая мантию. Он уже достаточно хорошо запомнил улицы Гальда, чтобы без остановок домчаться до ворот, несколько раз срезав дорогу по коротким маршрутам.
– В чем дело? – спросил он, пытаясь отдышаться после того, как взлетел вверх по ступеням.
Древние расступились, освобождая ему место рядом со своей госпожой. Леди Эйда кивнула в знак приветствия. Ее немигающий взгляд был сосредоточен на деревьях, которые заслоняли изгиб старой, изрезанной колеями дороги.
Ее молчание само по себе стало ответом. Эндри мрачно кивнул и прищурился, вглядываясь в скопление сосен, хотя его зрение не шло ни в какое сравнение со зрением Древних.
Между деревьями что-то шевельнулось, и у Эндри от напряжения сжался желудок. Он изо всех сил пытался разглядеть неуклюжую тень, которая пробиралась по снегу. Она напоминала булыжник, скрытый среди бесконечных деревьев.
Тень была не одна.
Из-за деревьев показался огромный медведь, вслед за которым шагала дюжина Древних. Сердце Эндри едва не выпрыгнуло из груди, когда он догадался, что на спине медведя сидит ребенок, покачиваясь из стороны в сторону, словно наездник верхом на пони. Охранявшие врата джидийские стражи заголосили и принялись ошеломленно указывать на ребенка пальцами, едва не свешиваясь с крепостной стены.
Эндри перевел взгляд на Эйду, ожидая увидеть в ее глазах удивление. Но на холодном лице Древней расцвела улыбка.
– Это Дириан, – пояснила она мягким голосом. – Правитель Ковалинна. Мой сын.
Бессмертная расправила широкие плечи и обернулась лицом к оруженосцу. Сердце Эндри забилось быстрее, когда он заметил, что Эйда снова облачена в доспехи. Они были тщательно вычищены
