Разрушитель судеб - Виктория Авеярд
И гораздо хуже.
Ноги Корэйн несли ее по длинным залам Тиармы, словно знали то, чего не ведала ее голова. Один из сирандельцев любезно указал ей путь на верхние этажи. Отведенные для нее покои находились в башне, куда вела спиральная лестница. Половина ступеней обледенели, представляя угрозу для смертных ног.
– Древние хотят, чтобы мы замерзли до смерти?
По коридору разнесся голос Гариона, и Корэйн последовала на его звук. Она вошла в открытую комнату и обнаружила, что Гарион сидит на подоконнике и рассматривает открывшийся из окна вид, а Чарли, склонившись над жаровней, старательно дует на горячие угли, чтобы вернуть их к жизни.
Корэйн с облегчением выдохнула. Она была рада увидеть друзей и наконец-то почувствовать хоть какое-то тепло.
– В отличие от нас, они не ощущают холода, – проворчал Чарли, кивнув Корэйн. На нем по-прежнему была длинная походная мантия.
В комнате не было ни очага, ни крошечного камина. Жаровню, очевидно, принесли сюда по просьбе Чарли и Гариона. Но даже несмотря на исходивший от нее жар, Корэйн все равно поежилась. На стенах не висело гобеленов, которые помогли бы сохранить тепло, а на изящной кровати не было ни одной подушки – лишь тонкий матрас и одно-единственное одеяло. Корэйн подумала попросить кого-нибудь обставить их покои, учитывая нужды их смертных тел.
– Они вообще мало что ощущают, – мрачно сказала Корэйн, протянув руки к жаровне. Постепенно к ее онемевшим пальцам возвращалась чувствительность.
Гарион усмехнулся, покачивая высунутой наружу ногой:
– Они хотя бы вспомнят, что нас надо кормить?
Его слова напомнили Корэйн о том, что ее желудок сводит от голода. В животе тут же заурчало – смертное тело молило об ужине.
Чарли наблюдал за ней поверх жаровни, и в его глазах отражался свет от раскаленных углей. После того как Корэйн видела его в тронном зале, он успел помыться. Его щеки были чисто выбриты, брови – приведены в порядок. Он еще не успел раздобыть себе новую одежду, но Корэйн не сомневалась, что это ненадолго.
– Что она сказала? – спросил Чарли, явно чувствуя ее недовольство. – Изибель будет сражаться?
Корэйн поджала губы.
– Помнишь, каким гордым был Дом?
– Стараюсь об этом забыть, – ответил Чарли.
– Так вот Изибель в тысячу раз хуже.
Чарли сгорбился, и на его лице отразилось то же разочарование, что мучило сейчас Корэйн.
– Они хотя бы отправят кого-нибудь на разведку? – нахмурив брови, спросил он.
Корэйн пожала плечами.
– Несколько Древних патрулируют поселение по периметру.
Круглые щеки Чарли порозовели. Он расстроенно потянул себя за кончик косы.
– Им вообще известно, что происходит в Варде? Кто-нибудь из них следит за остальной частью мира?
Гарион рассмеялся в открытое окно.
– Конечно, я знал, что Древние живут в изоляции, но не думал, что они настолько глупы, – изумленно пробормотал он.
– Я думал, если мы доберемся досюда… – Чарли осекся. Он был так изнеможден, что голос его плохо слушался. – Думал… Я и не надеялся оказаться в безопасности. Знал, что Таристан все равно придет за нами. Но я не думал, что бессмертные будут так слепы, что решат бездействовать, дожидаясь, когда он постучится в их ворота.
Он снова поворошил угли, из-за чего в воздух вылетел сноп искр.
Корэйн подумала, что они похожи на созвездие красных звездочек, гаснувших одна за другой.
– Мы могли отправиться куда угодно, – прошипела она, отворачиваясь от жаровни. – Могли сбежать на край света или даже разыскать мою мать. Так зачем же сердце привело меня именно сюда?
Вместо того чтобы оставить ее наедине с собственными мыслями, Чарли обошел жаровню и взял Корэйн за руку. Она ожидала, что он осудит ее, но в его темных глазах отражалось только сочувствие.
– Возможно, твоему сердцу известно то, чего мы пока не знаем, – мягко сказал Чарли.
Корэйн открыла рот, чтобы дать какой-нибудь остроумный ответ, но слова застряли в горле. Она снова прислушалась к звуку, который не слышал никто, кроме нее. Отдаленный гул, эхо пульсирующей силы. На мгновение она даже забыла, что нужно дышать.
«Что-то, что известно только моему сердцу», – подумала она, прокручивая в голове слова Чарли.
Гарион с грацией пантеры соскользнул с подоконника. Он не слишком хорошо знал Корэйн, но считывал эмоции на ее лице так же хорошо, как это сделала бы Сораса.
– В чем дело? – строго спросил он.
Слова ощущались на кончике языка Корэйн тяжелым грузом. Стиснув зубы, она посмотрела на открытую дверь, обвела взглядом окно и стены. В этом замке находилось столько внимательных глаз и чутких ушей, что не сосчитать.
Ничего не говоря, она склонилась над седельными сумками Чарли, лежавшими в углу. Через несколько секунд достала обрывок пергамента, перо и плотно закупоренную чернильницу.
Гарион заглянул через одно ее плечо, Чарли – через другое. Прищурив глаза, они наблюдали за тем, как Корэйн торопливо выводит на пергаменте сообщение.
Перо дрожало в ее руке, и вместо аккуратных букв получались кривые каракули. Пока она писала, гул заполнял все ее тело, пронизывая до костей. Теперь сомневаться не приходилось. Это была не иллюзия.
Убийца и жрец изумленно ахнули.
Резким движением Корэйн бросила послание в жаровню. Пергамент быстро скукожился и загорелся, поглощая чернильные буквы, взиравшие на Корэйн. Широко раскрытыми глазами она прочла слова в последний раз, прежде чем они превратились в пепел.
«Я думаю, здесь находится еще одно Веретено».
Она заговорила так тихо, что ее голос был едва различим за треском углей в жаровне.
– Оно не открыто, – выдохнула Корэйн. – Но оно ждет.
Глава 23
Солнечный свет среди дождя
– Эндри —
Джидийцы называли его Safyrsar. Синяя Звезда.
Сначала Эндри думал, что они хотят его оскорбить, заостряя внимание на его грязной тунике и галлийском происхождении. Но вскоре понял, что джидийцы нисколько не походили на галлийских придворных. Они всегда говорили то, что думали. Улыбка означала радость, а хмурый взгляд – недовольство. Джидийцы понимали, что сейчас не время для политических интриг или манипуляций – не тогда, когда над всеми ними нависала угроза войны. Халла, вождь Сорнлонды, недолго думая, предложила Эндри тренироваться вместе со своими воинами. А Кальмо, вспыльчивый рыжебородый вождь Хьорна, подарил Эндри топор в знак того, что не держит на него зла.
Налетчики по-прежнему испытывали неприязнь к южным королевствам, не говоря уже о Галланде и его рыцарях. Они часто говорили об Эриде и презрительно сплевывали каждый раз, когда кто-то упоминал ее имя. Эндри не мог их винить. Он своими собственными глазами видел, что ее жадность сотворила с этим миром, и боялся даже представить, сколько еще злодеяний они
