Разрушитель судеб - Виктория Авеярд
– Мне две тысячи лет. В последние годы жизни я встречала не так много смертных, – сказала Изибель, сделав шаг вперед. – Твоего отца я знала лучше, чем любого другого из них.
Корэйн приоткрыла от удивления рот. Ее взгляд метался во всех направлениях, пытаясь охватить больше, чем мог осознать разум.
Они попали в идеально круглое помещение. Над ними возвышался арочный потолок, а стены были заставлены рядами столов и шкафов, на каждом из которых лежал артефакт, реликвия или книга. Пустовала лишь каменная плита, укрытая красной бархатной тканью, в самом центре комнаты. Сверху свисала люстра с уже зажженными свечами. Кто-то из слуг Изибель явно подготовил помещение к их визиту: горели факелы, а на небольших столиках была расставлена еда. Хотя Корэйн проголодалась, она не обратила внимания ни на тарелки, полные сухофруктов, ни на бутылки с вином. В это мгновение ее интересовали только сокровища, заполнявшие подземный зал.
Ее очаровали не драгоценные камни, не серебро и не золото, хотя всего этого было здесь в избытке.
Она подошла к ближайшей полке и дрожащими пальцами потянулась к аккуратно сложенной стопке свит-ков, но не рискнула притронуться к столь древним и хрупким трудам. Вместо этого она наклонила голову на-бок и попыталась разглядеть буквы, начертанные на пергаменте.
– Это язык Древнего Кора, – выдохнула она.
Ни о чем не думая, она достала из-за плеча ножны с Веретенным клинком и вытянула меч на несколько дюймов, обнажая стальное лезвие.
– Напротив молота и наковальни нить златая, а между ними – хладная сталь. Портал откроешь ты клинком и кровью, их сочетанье – ключ, чтобы умчаться вдаль, – процитировала она по памяти перевод Вальнира.
Выгравированные на клинке буквы были похожи на те, что Корэйн сейчас видела на свитках, листах пергамента, книгах и многочисленных реликвиях, расставленных по подземному залу. Они взывали к ней голосами, которые она не могла понять, напевали песню, эхом отдававшуюся на границе ее сознания.
Корэйн снова развернулась и принялась ходить от стола к столу, проводя пальцами по золоченым кубкам и серебряным скрижалям. Древние монеты с изображением роз. Чернильницы. Острые и блестящие наконечники стрел. Золото, серебро и драгоценные камни всех возможных цветов и размеров. На отдельном столе лежал великолепный шлем из бронзы и золота и словно взирал на нее прорезями для глаз. На его забрале были выгравированы очередные слова, которые Корэйн не понимала. Шлем украшали сверкающие рубины, а рядом с ними поблескивали изумруды вытянутой формы. «Розы», – догадалась Корэйн и скользнула пальцем по символу Древнего Кора.
На красном бархате, покрывающем каменную плиту, виднелись такие же цветы, аккуратно вышитые сияющей нитью. Корэйн медленно достала из ножен Веретенный клинок, обнажая переливающуюся на свету сталь из иного мира. Ей казалось, что от меча исходит гул, который вторит песне, звучащей у нее в сознании.
Ее горло сжалось, когда она положила клинок на бархат – ближе к краю плиты, чтобы осталось место для второго меча, который больше никогда не вернется в этот зал. Он, расколотый на куски, остался в горящем городе. Его сталь вернулась к Веретенам, в которых была рождена.
– Это твой народ, дочь Древнего Кора, – тихо сказала Изибель, становясь по другую сторону от плиты. Отблески света, отраженные сталью клинка, танцевали на лице правительницы, искажая ее черты.
Корэйн смотрела на Древнюю. Каждый следующий вдох давался ей с бÓльшим трудом, чем предыдущий.
– Когда-то я знала их, – продолжила Изибель. – Я помню, как они пришли в Оллвард из другого мира, но он тоже был им не родным. Мы приветствовали их, они приветствовали нас. – Ее губы изогнулись в едва заметной улыбке. – Короли и королевы Древнего Кора были лучшими из смертных. Храбрые, умные, благородные, любопытные. Они всегда тянулись к звездам. Искали новые Веретена, которые исчезали и перемещались, чтобы открыть путь к другим мирам. Они никогда не были удовлетворены той реальностью, в которой находились.
Когда еще жила в старом домике в Лемарте, большую часть своего времени Корэйн проводила за изучением карт, составлением нового маршрута для корабля своей матери или за организацией очередной торговой сделки. Тогда весь ее мир был ограничен холмами Сискарии. Она хорошо помнила тоску, наполнявшую все ее существо, хоть и не могла дать ей имя или понять, что та проистекает из глубины ее сердца.
Тогда Корэйн постоянно смотрела на море, думая о землях далеко за горизонтом. Она надеялась хотя бы одним глазком заглянуть за пределы стен родного города.
– Когда была ребенком, я чувствовала себя неуютно в собственной коже, – с горечью поведала Корэйн. Ее глаза заволокла пелена слез, и зал вокруг нее странно исказился. – Чувствовала себя так, словно оказалась посреди моря на утлой лодочке. Я никогда не была довольна своей жизнью. И не знала почему.
Изибель хватило такта опустить взгляд.
– Эта черта объединяет народ Древнего Кора с нами, видэрами. Вы походите на нас сильнее других людей. К тому же и вас, и нас становится все меньше, – сказала Изибель. – Вы потеряны так же, как и мы. Но в отличие от вас, мы по-прежнему помним свой дом. И это гораздо более мучительно. Срок нашей жизни долог, наша память и того дольше. Каждый день мы надеемся найти путь домой. Верим, что вот-вот появится еще одно Веретено – то самое, что когда-то исчезло, лишив нас возможности вернуться назад.
Щеки Корэйн полыхали. Она снова провела рукой по красным от слез глазам, а потом один-единственный раз шмыгнула носом, позволив себе на мгновение утратить достоинство.
«Появится еще одно Веретено». Слова звенели в ушах Корэйн, пока она обдумывала их смысл.
– Значит, вы воспитали моего отца, чтобы он стал королем. Чтобы заявил свои права на империю наших предков, – резким голосом сказала Корэйн. – Какова была ваша цель?
Корэйн чудилось, что лежавший слева от нее рубиновый шлем смотрит на нее пустыми прорезями для глаз. Она изо всех сил старалась прогнать из памяти образ отца, облаченного в этот шлем. Старалась не представлять, как Кортаэль ходит по этому самому залу. Но все ее попытки были тщетны. Его присутствие ощущалось повсюду.
Уверенным острожным движением Изибель провела пальцем по лезвию Веретенного клинка. Ее бесстрастное лицо стало еще жестче, а губы недовольно скривились.
– Королевства смертных воюют и вздорят, как дети, которые не могут поделить игрушку. Смертные Варда разрушают все, к чему прикасаются. – Голос Изибель полнился ядом. – Они проливают кровь, не имея на то никаких оснований. Их голод неутолим.
Корэйн, как никто, знала пороки Варда. И лучше всего ей были известны
