Разрушитель судеб - Виктория Авеярд
Сораса застыла, внимательно наблюдая за ним с кровати. Дом ожидал, что сейчас она упрекнет его или даст очередной бесчувственный совет.
«Спрячь боль», – когда-то сказала она.
«Не могу, – мысленно ответил он. – Хоть и стараюсь изо всех сил».
– Ей не удалось выжить, – тихо сказала Сораса. – Твоей кузине.
Дом вперил взгляд в потертые неровные половицы, слегка прогибающиеся под его сапогами. В каюте воцарилась тишина, которую, однако, нельзя было назвать мертвой. Дом слышал все, что происходило на палубе: от скрипа канатов, тершихся о железные кольца, до залихватских ругательств моряков.
– Ее постигла худшая участь, – наконец ответил он.
Из горла Сорасы вырвался тихий звук, напоминавший урчание.
– Неудивительно, что ты вернулся во дворец, чтобы его убить.
Дом быстро поднял взгляд, ожидая увидеть в глазах Сорасы жалость. Но в них светилась лишь гордость.
– Ты знала, что я так поступлю, – пробормотал он.
В его словах звенела благодарность, которую он не мог выразить иначе. «Если бы не ты, я бы погиб во дворце и от моего тела остался один лишь пепел».
– Твои действия до боли предсказуемы, Древний, – фыркнула Сораса, взбивая подушку под головой, и с удовлетворенным вздохом закрыла глаза.
Дом не сдвинулся с места, несмотря на то что ему отчаянно хотелось лечь на пол и заснуть.
– Это что, комплимент, амхара? – пробормотал он себе под нос.
Сораса широко ухмыльнулась, не открывая глаз.
– Нет.
Глава 22
Кровь Древнего Кора
– Корэйн —
Если в тронном зале было холодно, то в подземельях оказалось еще холоднее. Изибель вела Корэйн по спиральному коридору, уходящему прямо в сердце скалы. Гладкие стены замка сменились черной вулканической породой. Здесь пахло затхлостью, и на такой глубине не чувствовалось ни малейшего колебания воздуха. По обе стороны находились двери и глубокие ниши, в которых стояли статуи и сундуки – одним лишь богам известно, что лежало внутри. Корэйн представляла комнаты, полные золота Древних или артефактов Глориана. Она также не исключала, что там могут быть могилы. Эта мысль заинтриговала ее, но в то же время пугала.
Изибель не взяла с собой ни стражников, ни оружия. Лишь продолжала держать в руке ясеневую ветвь.
Их окутывала угрюмая тишина. Шаги Корэйн эхом отражались от стен, вторя ее отчаянно колотившемуся сердцу.
Она подумала, не собирается ли Изибель наказать ее за неуважение, которое она проявила в тронном зале. Оставалось только надеяться, что правительница Айоны не бросит ее в глубине подземелий собственного замка. Хотя в глубине души Корэйн понимала, что Изибель не сможет этого сделать. «Потому что я – Надежда этого мира», – мысленно усмехнулась она.
– Я не верю вам, – внезапно сказала Корэйн. Ее голос разнесся по извилистому коридору вместе со стуком шагов.
Изибель озадаченно замерла на месте и уставилась на Корэйн.
– На самом деле вы скорбите, – добавила Корэйн. – По Рие и Дому.
По бледному лицу правительницы пробежала тень. Она удерживала взгляд Корэйн в течение мучительно долгой минуты, которая ощущалась вечностью. Для Древних время текло иначе, не так, как для смертных.
– Разумеется, скороблю, – ответила Изибель тяжелым голосом.
Затем она снова зашагала по холодному каменному коридору, только теперь двигалась еще быстрее. После стольких дней пути и бесконечных переживаний Корэйн хотелось одного: свернуться калачиком на полу и не шевелиться. Но она упорно шла вперед, подпитываемая огнем негодования.
– Я видела, что тебе пришлось испытать. Видела, как ты сбежала и что оставила позади. – Голос Изибель эхом прокатился по коридору. – То, что я сама утратила навеки.
Корэйн нахмурилась в недоумении. Она окинула взглядом фигуру правительницы от белых длинных пальцев до стоп, облаченных в легкие туфли. Она вся словно светилась; даже воздух от ее присутствия словно приходил в движение, потревоженный аурой силы.
– Дом говорил, что вам подвластна магия, – пробормотала Корэйн, напрягая память. – Редкая даже для вашего народа. Магия посланий.
– Верно. Именно так ее и называют, – ответила Изибель. – Я могу отправлять свою тень на дальние расстояния, чтобы увидеть то, что хочу видеть. Иногда мне также удается говорить.
Корэйн узнавала в Изибель ее племянника. Как и Домакриан, правительница не понимала эту ужасную боль, которую ей приходилось испытывать.
– Я была в Джидаштерне, – добавила она дрогнувшим голосом, и ее глаза заблестели. – Вместе со своей дочерью, в последние мгновения ее жизни. Я была с ней настолько, насколько могла.
Несмотря на всю свою неприязнь к ней, Корэйн не могла не сочувствовать Изибель. Корэйн видела в ней собственную мать, которая в отчаянии металась по палубе корабля, пытаясь спасти свое дитя от конца света. Когда-то Изибель испытала то же самое. И потерпела неудачу.
– Я видела, как Таристан оборвал ее жизнь, – продолжила Изибель. – Видела, как он заставил ее начать новое существование.
На мгновение спокойствие правительницы дало трещину, и с ее губ сорвался тихий стон. Потом она закусила губу, словно хотела скрыть печаль.
Корэйн, чувствуя боль в сердце, просто смотрела на нее. Она лично не видела, как Таристан воскрешал мертвецов Джидаштерна, и едва могла представить тот ужас, который выпал на долю его жертв. От Таристана было невозможно спастись – даже после смерти. Глаза Корэйн защипало, и она смахнула горячую слезу, побежавшую по щеке.
Она старалась не думать о том, кто еще оказался под властью Таристана. О Доме и Сорасе. Об Эндри. От одного воспоминания о них ее сердце разбивалось на осколки.
– Не думала, что когда-то буду желать смерти собственной дочери, но альтернатива… – Изибель осеклась, и на ее глаза вновь навернулись слезы. Она походила на древнее дерево, которое противостояло шторму и отказывалось склоняться к земле. – Это самое страшное проклятие, какое только можно вообразить.
«Проклятие, которое вы могли предотвратить», – с горечью подумала Корэйн, но, несмотря на все свое негодование, не смогла произнести эти слова вслух. Это все равно что воткнуть нож в открытую рану и несколько раз его провернуть.
– Я тоже о них скорблю, – сказала Корэйн, и ее голос отразился от каменных стен.
Горькая правда словно отрезвила их обеих, и они снова погрузились в тягостное молчание. К тому времени, когда они добрались до цели, лицо Изибель уже ничего не выражало. Они остановились перед дверью из полированного черного дерева, висевшей на железных петлях.
