Возрождение Феникса. Том 8 - Григорий Володин
— Ваше Высочество, — с замешкой, но твердо произносит Чжао. — Я не заберу обратно свои слова. Прелестная Ханая лично сообщила мне о гадстве Беркутова. А весь двор согласится со мной, что Ханая Е обладает незыблемой женской честью, которой позавидуют многие дамы в Пекине.
Субъективно, конечно, но что-то прошедшей ночью я не заметил у этой девушки большой уж «женской чести». Неиссякаемая фантазия, удивительная гибкость и пластичность, пылкая темпераментность — сколько угодно. А уж чести не видел. Хотя, кто его знает, что под этим понятием подразумевается у китайцев. Это у русских девичья честь — это и скромность, и выдержка, и обязательно стыдливость. А на Востоке может всё ровно наоборот.
— Дуэль без техник? — уточняю.
— Доспех можешь оставить, — окидывает меня презрительным взглядом Чжао. — Я — Полковой, но атаки оставлю для врагов Поднебесной. Мальчишке хватит пары тычков клинка.
— Хватит и одного, — возражаю. — И вы уже не встанете.
Яростный взгляд Чжао игнорирую.
Анеко совсем бледная. Принцесска вылупляет глазки и качает головой.
— Зачем вы так? Я же предупредила, — в растерянности произносит она. — Я же дочь Сына Неба. Вы должны мне верить.
Все смотрят в недоумении на милую японочку. Чего она так переживает за Чжао Не? Неужели проснулись страстные чувства к видному китайцу?
Одному мне всё понятно. Я бросаю насмешливый взгляд на японку, и она дрожит как ягненок в пасти волка. Девушка напугана вовсе не за Чжао. За себя.
— Простите, Ваше Высочество, — Чжао тоже принимает тревогу принцессы на свой счет, даже грудь выпячивает, как павлин. — Но мужчина сказал — мужчина сделал. Я обязан наказать русского. Кенай, вы же устроите дуэль?
Царедворец кивает:
— Конечно-конечно, — верещит чиновник в оранжевом халате. — Проведем бой на главной арене Дворца Небесной чистоты.
Анеко хватает за руку брата.
— Нет, только не там! — громко говорит она, не выдержав. — Только не снова!
Ага, на этой арене я превратил Бемижара в полоску гари на стеклянной колее. Анеко боится снова увидеть мои фантазмы, снова проникнуться верой в меня. Но у нее нет выбора.
Подступаю к строптивой принцессе. Наклоняюсь, но соблюдая приличия, не пересекая двадцати сантиметров личного пространства. Сбоку Лиза смотрит на нас встревоженно, а София насмешливо. У меня такое ощущение, что все мои поступки в Пекине отлично ложатся в план княгини Бесоновой. Если так, она очень коварна, и мне точно нужно поскорее изучить скан-образ князя Перуна. Он — ее главный бастион, да и дети Бесоновы обладают силами по его образу и подобию. Это всего лишь подстраховка, чтобы потом Гюрза не укусила меня в пятую точку.
Ладно, сейчас займемся юной и прекрасной Дочерью Неба. Да поскорее. А то она со страхом смотрит на меня, затаив дыхание. Еще возьмет да задохнется, хех.
— Вы же поняли, Ваше Высочество? — тихо спрашиваю. — Каждая моя дуэль — испытание. Испытание для вас и вашего неверия.
— Я не пойду смотреть! — заявляет она испуганно. — И избегу вашего испытания.
— Пойдете, — просто говорю. — Вы пойдете.
На этом отворачиваюсь, чтобы проследовать за царедворцем на арену. По пути вылавливаю Чугуна из компании смеющихся китаянок:
— Простите, сударыни, — улыбаюсь, ухватив побратима за рукав фрака. — Но мне нужен ваш кавалер. Он сегодня еще и мой секундант.
— Красавицы, не волнуйтесь, номерки ваши я запомнил, — кивает чернокожий карапуз девушкам. — Обязательно приглашу вас в Гану. Ждите звонка.
Китаянки искренне машут руками обворожительному негритенку, который украл их сердца за десять минут общения. А Чугун, спустя пару шагов уже забыв про них, оборачивается ко мне:
— Опять дуэль? С кем на этот раз?
— Да один из местных вызвал, — отмахиваюсь. — Провокация Ди Ку. Мои фантазмы ему покоя не дают.
— Болотопс жеваный, — ругается карапуз. — А я вот тоже хочу подраться, и гетер потискать. Почему тебе опять достаются все драки и бабы?
— Чего жалуешься? Ты же взял номера у тех аристократок, — удивляюсь.
— Вот именно, что аристократки, — вздыхает Чугун. — Нецелованные, не тисканные, их пока обучишь всему, с самого сойдет семь потов. Да и сразу потом возникнут проблемы с их родами. Это тебе не гетеры, — опять завистливый взгляд. — И не Наташмяу.
— Ох, уймись уже, — закатываю глаза.
На арену прибываем далеко не первыми. Слухами земля полнится не только в России. В этот раз поединок не приватный, и свободных мест на трибунах остается с каждой секундой всё меньше и меньше. Китайская аристократия занимает обычные сидения. Остаются незанятыми только особые — для Вана и иноземных гостей.
— Переодеваться не будешь? — спрашивает Чугун.
Снимаю фрак и передаю побратиму:
— Нет, так сойдет, — закатываю рукава рубашки до локтей, затем расшнуровывают туфли, чтобы снять. — Не с мятежником же дерусь.
— А с кем вообще? Ранг какой?
— С Полковоем.
— А! — разочарованно вздыхает Чугун. — И чему я завидовал? Это же не драка тогда, а так, плюнуть и растереть.
Еще сдергиваю с воротника рубашки бабочку и засовываю ее в карман брюк. Вуаля. Фалгор Феникс готов к смертельной дуэли.
— Смотри, фрак не замарай, — как же без напутственного слова побратиму. — А то уже волочишь фалды по полу.
— Я ж роста небольшого, — хмыкает карапуз, приподняв фрак. — Иди уже, чемпион. Твой смертник уже ждет.
И правда, Чжао вышел на арену с противоположного входа. В руках китайца сверкает огромный изогнутый меч, похожий на японский тати. Рукоять усыпана драгоценными камнями. Явно фамильное оружие. Может, вдобавок, артефактное.
Нехорошо заставлять противника ждать. Поэтому выхожу на арену. Судья тот же. Он с испугом смотрит на меня, лоб покрыт испариной, вена на шее бешено пульсирует. Мои прошлые техники были ему непонятны, а всё непонятное пугает.
Так, а кто в зрителях? Оба императора пожаловали. Княгини Бесоновы с Лизой, ага. А вот и японские наследники. Анеко, как ни горячилась, всё равно пришла. Правда, бледновата очень и к брату чуть ли не прижимается. Умная девочка. Догадывается, что сейчас будет.
— Во всеуслышанье была объявлена дуэль на мечах, — говорит судья. — Готовы, поединщики?
— У него нет оружия, — оголяет клинок Чжао и обращается ко мне. — Пришел стать зарубленным?
— Почему же? — улыбаюсь. — Меч сейчас будет. Прошу десять секунд.
Мои татуировки вспыхивают, и я обращаю взор в Анреалиум. Погружение в Хаос — своего рода ускоренная медитация, сосредоточение на изнанке мира, поэтому время снаружи замедляется.
