Возрождение Феникса. Том 8 - Григорий Володин
Ладно, отвлекся. Что применим? Без труда могу взять Молот Сварога, но у нас как бы дуэль на мечах, да и про Анеко забывать не стоит. Нужно сломить сопротивление принцессы. Я же теперь Свар Ками. А значит, вместе со славянскими фантазмами мне доступны и японские.
Внутренним взором вижу всех огненных японских богов. В отличие Бемижара мне доступны только часть фантазмов. Но, к счастью, верховным божеством японского пантеона как раз является Аматэрасу. То есть, самая сильная богиня мне доступна.
— Так ли это? — горько усмехается статная черноволосая японка в красном одеянии. Ее большие золотые глаза пронзили бы любого насквозь: они выражают печаль, но сердца других заставили бы радоваться от их сияющего блеска. Только я один могу увидеть в этих глазах, в этом прекрасном бледном лице еще не излеченную скверну.
Мои губы произносят:
— Хаос.
— Монстры отравляют нас, — кивает богиня, вдруг она шатается и падает навзничь.
Срываюсь вперед. Я успеваю подхватить вечную девушку за талию и стройную спину.
— Спасибо, — слабо улыбается Аматэрасу. — Спасибо, спаситель.
Воздух заблагоухал персиковым ароматом. Так пахнут спелые плоды, наполненные солнцем и теплом. Так пахнет богиня солнца.
— Нет, — грустно говорю. — Пока еще нет. Но надеюсь, скоро.
Богиня тает на моих руках, стекает золотым светом, а я обращаю взгляд на облитого собственной кровью Кагуцути, бога огня и кузнечного дела. Другими словами, Сварог на минималках.
— Кагуцути-ками, одолжите свой меч, — кланяюсь.
— Держи, Свар-ками, — с кровавой ухмылкой протягивает он кровоточащий меч.
— Благодарю, — принимаю дар. — С возвратом.
Анреалиум рассыпается на клочья темноты, и я снова ступаю на песок арены. Трибуны удивленно ахают, Чжао отшатывается в ошеломлении. Как и судья.
В моих руках дымится катана бога огня Каугуцути, с его багрового клинка капает кровь на желтый песок.
Поворачиваюсь к судье.
— Я готов к сражению.
* * *
Прижав ладони к лицу, Анеко вжимается в спинку кресла. Она знала! Знала, что так будет!
Что Свар-ками снова вселит в нее чувство трепета и благоговения. Что русский снова присвоит себе ее веру, не считаясь с ее чувствами.
— Ками, — осеняет себя огненными знаком сидящий рядом Гунай. На лице брата сияет восторг и радость.
«Он принял нового бога, — в голове принцессы мечутся мысли. — Предатель!»
Но и она сама тоже предала. Ведь сердце бьется от бешеного потока эйфории, щеки нестерпимо горят, а колени сами собой тянутся вниз, к полу, чтобы сползти с кресла на пол и упасть ниц перед Огненным ками!
Кровоточащий клинок не оставляет шансов. Или дело вовсе не в оружии? Ведь хочется смотреть не на меч, а на этого светловолосого юношу. На его ухмылку, на его лицо, усыпанное сверкающими рунами. Хочется знать, что значат эти знаки, ведь это знание сделает ближе к НЕМУ.
Судья объявляет поединок. Беркутов и Чжао сходятся на расстояние длинного шага.
Мечи вспарывают пространство. Кровавый клинок оставляет горящую полоску в воздухе, как комета. Китаец пытается перенять инициативу. Прыжок. Уход. Выпад. С искусным изяществом Чжао наносит удары Беркутову, пытаясь оттеснить его. Но меч русского отбивает все попытки. Кровавый клинок волшебно сверкает — словно красное стекло на солнце. Сам Беркутов невозмутим и спокоен. Лицо расслаблено. Будто на кону вовсе не стоит его жизнь.
«Не стоит, — понимает Анеко, чувствуя волну успокоения. — Вся арена, весь зал, все мы под его контролем».
Наконец его длинный клинок описывает багровый круг, чиркает Чжао по скуле, срезав кожу. Доспеха будто и нет! Китаец взвывает от ярости и боли. Но Беркутов не закончил. Кончик меча рассекает китайцу бедро. Затем предплечье, бедро другой ноги, другую руку, сухожилие под коленом.
Чжао роняет меч из отказавших пальцев, затем ему отказывают и ноги. Он падает, открыв горло… Обессиленный, израненный, опозоренный. Только глаза горят на смертельно бледном лице, как узкие щелочки.
— Этот бой не до смерти, — спокойно говорит Беркутов, и кровавая катана тает в воздухе. — К твоему счастью, червь.
Выходит судья и, взяв за руку Свара-ками, объявляет его победителем. Снова.
Ван Ди Ку хлопает первым, подавая пример. Медленно, с достоинством холеные императорские руки производят громкие звуки в абсолютной тишине. Затем трибуны взрываются аплодисментами.
Весь этот поединок — ловушка для мышки Анеко. Западня, капкан, безжалостный, жестокий… но ей плевать. Принцесса рукоплещет вместе со всеми.
Когда она шла сюда, то знала, что прежней уже не вернется.
Глава 5
— Возвращение
— Ну и что мы нарыли? — строго спрашивает министр внутренних дел Май Ли своих агентов и хлопает по столу с кипой отчетов. Резко он переходит на недовольный тон: — А я вам скажу что. Ничего! Поединок Беркутова с Не прошел под наблюдением сорока демоников с различными фракталами сенсорики и трех жива-юзеров стиля «Вышень». Но мы ничего не смогли понять про силу Беркутова? С чем мне идти к Вану? Он же меня с потрохами сожрет.
Агенты внутренних дел виновато опускают глаза. Среди них сидит и Хуа Гулань. Сегодня она не гетера в обольстительном платье, а офицер разведки: минимум косметики на нежном лице, темная форма с шевронами старшего лейтенанта, заплетенные в толстую косу черные длинные волосы. Гетера-офицер в душе улыбается, хоть на виду и держит расстроенное личико. Раздраженный и растерянный шеф выглядит очень забавно. Всё же милорд Фалгор подбросил китайцам непосильную задачу.
— Мы знаем, что оружие Беркутова как-то связано с Хаосом, — замечает один из самых опытных агентов Хань Юй. — Но не Хаос. А еще… вы читали отчет про богов, господин Ли?
Гулань тут же навострила ушки. Неужели Юй догадался о божественных фантазмах милорда?
— Про богов? — вскидывает брови министр и начинает копаться в документах. — Ну я прошелся глазами про то, что катана похожа на атрибут Кагуцути. Ну и что с того?
— Не просто похожа, господин, — опытный демоник тщательно подбирает слова. — Есть версия, что катана и есть божественное оружие.
«Черт, догадались, — хмурится Гулань. — Ну и ладно. Милорд, конечно, знал, что рано или поздно до Пекина дойдет».
— Объясни, — требует министр. — Богов ведь не существует, тем более японских. Так о чем речь?
— Мм, — Юй медлит с ответом. — Прошу простить за
