Эйдзи Микагэ - Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 5
– [Повелители] не будут передавать эту силу всем подряд. Когда сама ее получишь – поймешь, почему.
– Пойму, почему, хех… ну, даже если и так, ты все равно меня не убедил, что этой силой никто не будет злоупотреблять.
– Ты связана с другими через чувство вины. Если ты сама сознаешь, что злоупотребляешь «шкатулкой», ты будешь чувствовать вину. И эти чувства передадутся другим – особенно [повелителям].
– Хуууу. Стало быть, все вроде как под колпаком друг у друга.
Она вновь поджимает губы. Аа, вспомнил – это у нее привычка такая.
– Ну, кажется, поняла. Но, Омине-кун, скажи мне, зачем ты потратил свою «шкатулку» на это? По-моему, ты был бы гораздо счастливее, если бы был честен с собой насчет собственных желаний.
– …
Хотел бы я, чтобы мне не пришлось ей рассказывать, но мне нужно ее сотрудничество.
Я открываю рот и дотрагиваюсь до одной из своих серег.
– Я ненавижу людей, у которых нет мозгов.
– Ну, я их тоже не люблю, и, полагаю, любой, у кого мозги есть, согласится.
– До определенного момента в своей жизни я верил, что судьбы рушит осознанное зло. Думал, что злодеи виновны в бедствиях хороших людей. Но я ошибался. Счастье других крадут безмозглые идиоты, именно они рушат чужие судьбы. Не злые люди – а дураки, ходячее дерьмо, которое не понимает, насколько сильную боль их эгоизм причиняет другим.
Возьмем, к примеру, обычного магазинного воришку. Из-за убытков, которые причиняет его воровство, магазин может закрыться. Кто-то из персонала может не найти новую работу, и его или ее семья развалится от безденежья. Если вор думал обо всем этом, но продолжает воровать, значит, он злой человек. Но к большинству воров это не относится. Они смутно догадываются, что воровать плохо, но все равно воруют, чтобы ублажить себя. Они даже не думают, какой вред наносят другим своими действиями, и потому с легкостью уничтожают жизни людей.
– Омине-кун, – сейчас у Синдо очень серьезный вид. – Твое собственное счастье тоже кто-то так вот украл, да?
У меня нет желания отвечать на этот вопрос.
– Когда «Тень греха и возмездие» повлияет на мир достаточно сильно, люди будут лучше сознавать свои грехи. По этой причине я и вожусь так с «людьми-собаками». Когда все будут думать над смыслом понятия «вина», они станут этичнее. Массы начнут думать о последствиях своих поступков. Они перестанут совершать преступления. И тогда трагедий станет меньше.
– Ты думаешь, все будет так гладко?
– Кости брошены. Пути назад нет.
Синдо глядит на меня оценивающе.
– Но скажи… правда твое… – тут она обрывает себя. – …Не, забудь. Ммм, на мой взгляд, эта «Тень греха и возмездие» – довольно умная система, и то, что ты делаешь, очень интересно, но, как я уже упоминала, мне не кажется, что ты подходишь для этой работы.
– В таком случае как насчет оценить меня?
– Мм?
– Я собираюсь дать тебе силу [повелителя] прямо сейчас. Чтобы [управлять] [рабом], ты должна полностью принять на себя его грех. Я передам тебе… да, десять грехов, в том числе грехи некоторых твоих одноклассников.
– Значит, ты дашь мне право [управлять] этими десятерыми? Не вполне понимаю, как эта сила поможет мне «оценить» тебя.
– Скоро поймешь.
– …Пфф. А ты уверен? Я ведь еще с тобой не согласилась, так что даже после получения этой силы могу отказаться сотрудничать?
– Если даже после того, как ты оценишь меня, ты по-прежнему будешь считать, что я не достоин твоего сотрудничества, я не буду возражать. Но если ты меня признаешь, ты будешь сотрудничать – никаких «если», «и» и «но».
Синдо кивает и провокационно улыбается – словно имеет дело с избалованным ребенком.
– Ладно, договорились! Я решила. Если я тебя признаю, я буду помогать тебе с твоим планом!
– Не забудь этого обещания!
– А, но только не пытайся читать между строк, хорошо? У меня уже есть мальчик, который мне нравится.
Она продолжает отпускать глупые шуточки; я не могу удержаться от смеха.
Последний раз, когда она связалась со «шкатулкой», ее довели до убийства – и тем не менее она сейчас так спокойна.
Думаю, она уверена, что не признает меня. Наверняка она считает, что не может проиграть моей «шкатулке».
– …Хех.
Не задирай нос, Синдо!
Я заставлю тебя пожалеть, что ты так самонадеянно приняла эту сделку. Я одолею тебя, я покажу тебе, кто из нас двоих достойнее! Я возьму тебя под контроль в буквальном смысле, ты мне еще будешь ноги лизать.
Легкая улыбка появляется у меня на губах. Я закрываю глаза.
И в то же время я закрываю себя.
Я шарю среди множества мыслей, дремлющих внутри меня.
Стать [повелителем] – значит, еще и приручить этих монстров, «тени греха» моих [рабов], которым никогда не надоедает бесноваться и пробовать разорвать тело своего хозяина на части.
Синдо, способна ли ты на это?
– Синдо.
– Да?
– Никогда не теряй веру в людей.
Я хватаю ее за голову и просовываю ей в рот указательный и средний пальцы – вместе с «тенью греха».
Проглотить грех – все равно что проглотить самый грязный кусок человеческой души, да еще смаковать его.
Когда я впервые проглотил чужой грех, мне показалось, что моя кровь вся стала зеленой и страшно смердит. У меня даже было ощущение, будто от этой грязной крови, текущей по моим жилам, мои клетки начинают гнить. Средь бела дня я галлюцинировал, что разлагаюсь, точно зомби. Кончики пальцев воняли дерьмом; я боялся, что на меня слетятся навозные мухи. Вот как сильно я страдал.
Но, может, Синдо удастся проглотить такой грех без особых проблем.
Вдруг только слабые чувствуют эту боль; а Синдо сильная, так что, может, на нее это и не повлияет.
Если так, то я проиграл. Придется оставить все попытки привлечь ее на мою сторону.
Конечно, мой план все равно будет выполняться, но это поражение будет иметь тяжелые последствия. Мало того, что я лишусь ее силы; хуже другое – я начну сомневаться, действительно ли я гожусь на эту роль.
Поэтому…
– Уу, аа, АААААААААААААААААААААА!!!
…от ее душераздирающего вопля у меня камень с души свалился.
– Аа, угг, АААА! НЕЕЕТ! Прекрати, какого черта! Грязь-грязь-блин-аййй-АЙЙЙ-АААРРРР-мерзость-блин, что за мерзость, сдохни, сдохни, такие не имеют права жить!
Но главная истина, которую она сейчас узнала, еще хуже даже, чем эта ненависть.
– Но! Но! …Человек. Это просто… обычный… человек…
Да, вся эта гадость исходит от обычного человека, который живет за углом. Он не преступник, не злодей – самый обычный человек, которого Синдо, может, даже знает и с которым она в хороших отношениях.
Люди совершают грехи, просто живя.
Большинство из нас привыкли к этим грехам, сами того не сознавая. Все мы по натуре эгоисты и индивидуалисты, и потому мы прощаем себя. Со стороны наши грехи выглядят просто ужасно, но мы с готовностью принимаем их и не жалуемся – мы привыкли к нашей собственной мерзости. Если без обиняков: каждый, абсолютно каждый человек ужасающе снисходителен к самому себе.
Мы, люди, просто отвратительны.
И потому мы раним других, просто живя.
Глядя с прищуром на корчащуюся Синдо, я бормочу:
– Еще девять.
Я снова хватаю ее за голову и собираюсь заставить ее проглотить следующую тень, но Синдо внезапно хватает меня за волосы; ее лицо совершенно багровое.
– Отвали от меня! Ты… что ты хочешь со мной сделать?
– Ты хочешь, чтобы я прекратил?
Синдо яростно смотрит на меня сквозь слезы в глазах.
– Конечно, хочу! ДЕВЯТЬ?! Да я и одного больше не вынесу!
– Но у меня их девятьсот шестьдесят семь, – ошарашиваю я ее. – Говорю тебе: на мне уже девятьсот шестьдесят семь грехов.
Синдо лишилась дара речи.
– Т-… – тут ее прерывает приступ кашля. Все еще враждебно глядя на меня, она наконец продолжает: – Ты взял девятьсот шестьдесят семь этих штук?
Затем она, рассмеявшись, мотает головой.
– Ха-ха, не может быть! Твой рассудок просто не вынес бы такого! Если только ты не готов уничтожить самого себя!
– Да. Ты все правильно поняла.
– Чего?
– Я знаю, что мое уничтожение неизбежно. Я могу сойти с ума, откусить себе язык и умереть в любой момент. К о в с е м у э т о м у я г о т о в.
Меня ждет жалкий конец. Никто меня не будет хвалить, никто не будет уважать, я получу лишь брань. Люди будут отворачиваться от моих кошмарных останков, зажимать носы от вони. Может, пинком сбросят меня в канаву. Вот и все.
Но я готов к этому.
Чего бы это мне ни стоило, я сотру с лица земли всех идиотов.
Синдо медленно разжимает руки.
– Я не против умереть, если мне удастся продвинуться хоть немного. Тогда мою работу продолжат мои союзники. Вот почему я создавал «шкатулку» так, чтобы ее можно было делить с другими. Даже если я умру, я завещаю «Тень греха и возмездие» другим. Пока я не откажусь от «шкатулки», система будет работать. Когда система запустится на полную мощность, не страшно будет, даже если я умру.
