Олег Верещагин - Там, где мы служили...
— Конечно, — уверенно ответил Джек.
— Ну, объясни, — предложил Дик. Джек несколько секунд помолчал, потом признался:
— Не могу. Но я точно знаю, что это такое.
— Вот-вот… — кивнул Дик. — А тогда люди, считавшие себя самыми умными, могли потребовать с тебя доказательств того, что ты правильно понимаешь философскую категорию, которую не можешь даже выразить словами. Понимаешь, для них добро было не ощущением, а философской категорией! Кто-то из таких ничтожеств, я читал, только фамилию не запомнил, ёрничал: «Добро установить очень просто. Нужно просто собраться всем хорошим и убить всех плохих.» И ему чаще всего не осмеливались ответить, что по большому счёту ведь это действительно так! Не осмеливались, чтобы не быть обвинёнными чёрт те в чём. Была такая история — во время Второй Мировой войны несколько сумасшедших надзирателей одного лагеря для пленных делали из их кожи перчатки и абажуры для ламп. Это на несколько десятилетий стало символом чудовищного зверства так называемых «тоталитарных режимов». Когда же один «деятель искусств» незадолго перед Третьей Мировой выставлял на всеобщее обозрение «скульптуры» из высушенных человеческих тел — та же самая ополоумевшая орда «разоблачителей тоталитаризма» исходила слюной от умиления по поводу «нового слова в творчестве»… Джек, не пытайся искать этому объяснений. Эти люди были тяжело и массово больны психически. Так больны, что наши учёные только-только начинают с краешку разгребать довлевшие тогда над миром проблемы — изучать их сложно, потому что часто невозможно понять мотивы поступков наших предков… И вот почему я, Джек, искренне считаю, что в тот период Землёй целенаправленно руководила некая невероятно мощная и совершенно злая Сила. И она никуда не делась и сейчас, хоть и ослабела…
Дик не договорил. С вершины очередного холма он заметил отряд всадников — человек десять — галопом скакавший наперерез через пологую лощину.
— Партизаны, — бросил он. — Кажется, что-то нужно…
В самом деле, скакавший впереди партизан, встав в стременах, размахивал винтовкой. Выключив мотор, Дик позволил «баги» сползти к подножию холма.
Всадники остановились поодаль — лишь первый, махавший винтовкой, подскакал вплотную. Дик услышал, как Джек выдохнул сквозь зубы. Потом негромко сказал партизану:
— Давно не виделись.
— Ну и хвала Солнцу, — без намёка на юмор ответил всадник, и Дик теперь тоже узнал партизана, с которым Джек подрался на празднике. — Надо же, а я к тебе скачу…
«Филипп… Филипп… Филипп Летчи! — вспомнил Дик, садясь в пол-оборота. — Друг старшего брата Стеллы.»
— Кто убил Стеллу? — спросил Филипп с седла, не сводя глаз с Джека. Глаз пристальных и недобрых. Джек медленно пожал плечами. — Ты знаешь, — это прозвучало утверждением. Да это и было утверждением…
— Зачем тебе? — спросил Джек, разглядывая текущий с верха холма бурный серый ручей.
— Я хочу его найти и убить. Кровь за кровь.
— Ну нет, — Джек покачал головой. — Во-первых, он — мой. А во-вторых… — юноша помедлил. — Во-вторых, он тебя убьёт.
Филип неожиданно оскалил зубы, как увидевший опасность зверь. Неуловимым движением вздёрнув коня на дыбы, прокричал:
— Это я, я его убью! Не хочешь говорить — проваливай к чертям, я узнаю сам! Пош-шёл!
* * *Сигаретами «Герцеговина-Флор» разжились у часового-фриза из английского корпуса, караулившего затянутые брезентом контейнеры. Подальше, на перекрёстке дорог, дымила полевая кухня с гербом опять же англосаксонской армии. У самой дороги под раскинутым прочным тентом красивая девушка в форме стояла у здоровенной электропечки и нескольких варочных баков, посматривая по сторонам. С тента сбегали струйки воды.
— Давай заправимся, — предложил Джек. Дик мельком посмотрел на часы и кивнул.
Остановив машину на обочине, они подошли к кухне — девушка издалека рассматривала идущих парней с явным интересом.
— Добрый день, мисс, — улыбнулся Дик. — Может быть, накормите соотечественников?
Улыбнувшись в ответ, девушка ответила тоже по-английски, но с валлонским акцентом:
— Тут одна крыска на плиту запрыгнула, будете?
— Только разогрейте, — буркнул Джек, опершись на раздачу. Он всё ещё переживал разговор с Филиппом. Валлонка с тем же интересом посмотрела теперь уже конкретно на него:
— Почему молодой ланс такой грустный? Он хочет, чтобы я дала ему побольше кетчупа?
Джек промолчал. Девушка, пожав плечами, снова улыбнулась Дику, ловко выбросила на картонные тарелочки по две дымящихся сосиски, пшикнула кетчупом, плюхнула тушёную капусту и, достав из стерилизатора две вилки, добавила к ним на тарелки по куску серого хлеба.
— Вот, пожалуйста, приятного аппетита… — она посмотрела на небо. — Да заходите сюда, всё равно же пусто пока. Чего вам на дожде мокнуть?
— Спасибо, мисс, — кивнул Дик и толкнул друга в бок: — Пошли.
Валлонка выдвинула два лёгких стула, и ребята, плюхнувшись на них, принялись за еду.
— Вы с фронта? — поинтересовалась девушка. Джек кивнул. Дик ответил:
— Да, проездом. А ты что тут делаешь?
— Служу. Мой парень — зенитчик в бригаде, ну а я с ним.
— Служба — не бей лежачего. Можно спать целыми днями.
— Он тоже так говорит.
— А ты откуда сама? — спросил Дик с интересом.
— А мы оба из Шарлеруа. Это посёлок такой маленький.
— А-а, знаю, слышал… у нас оттуда один парень родом. Вкусно готовишь.
Девушка улыбнулась:
— Это не я, это микроволновка.
7
Арвид Крэйн, тяжело ступая, шёл мимо сложенных в ряд трупов. Их было пять. Трое раненых только что были отправлены в госпиталь, двое живых — под арест.
Билли шагал следом за отцом, придерживая палаш на бедре и глядя в землю. Он ощущал себя виноватым — и Летчи, и все остальные были из его отряда.
— Ты знал, что он собирается охотиться за этим Визеном? — не поворачиваясь, спросил Крэйн. Билли поднял голову:
— Нет. Но я всё равно виноват, отец. Я командир.
— Да, — сухо подтвердил Крэйн. — Поедешь в экспедиционный корпус. Будешь заниматься закупками, пока я не сочту нужным вызвать тебя обратно, — Билли издал сдавленный звук, и Арвид, быстро обернувшись, спросил: — Что не так?
— Ничего, отец, — мальчик уже справился с собой.
— Перед этим развезёшь убитых по фермам. И проследи, чтобы было сделано всё необходимое для семей.
— Да, отец, — Билли провёл концом длинного хлыста со стальной рукоятью по верхушкам мокрых и неярких поздних цветов, сжал губы.
— Ещё. Мы меняем позиции, нас сменит скандинавский батальон англосаксонской армии.
— Они не знают местности, отец, — негромко сказал Билли. Крэйн повёл плечом:
— Не важно, всё самое трудное тут уже позади… Мы перебазируемся в дельту Нэйтив Северн, на границу с Йотунхеймом. Там что-то странноватое творится… — Арвид хотел ещё что-то добавить, но прогудел сигнал уоки-токи, и он снял аппарат с плечевого ремня: — Да, Крэйн… Доброе… Да? Отлично… Принимай всех, у нас потери. Сколько их?.. Девяносто семь, хорошо… Да, пусть ирландцы. Предупреди всех, что мы дадим земли к востоку от Северна, там придётся драться. Обрисуй ситуацию подробно…
Крэйн отошёл, продолжая разговаривать. Билл, склонив голову. Внимательно вглядывался в лицо Филиппа Летчи. Снайперская пуля попала ему в левый висок и прошла насквозь. Так же были убиты и остальные…
Широко шагая, мальчик отошёл туда, где его ждали с лошадьми ещё двое парней из его отряда.
— Куда едем? — спросил один из них, передавая поводья Биллу. — Домой?
— К штурмовикам, — Билл легко взлетел в седло.
* * *Водопровод наладили в день возвращения Андрея. В этот же День Жозефу исполнилось семнадцать лет, и это решено было отпраздновать, поэтому Джек не получил ни малейшего удовольствия, когда в разгар веселья Эрих, выходивший наружу, сказал, едва вернулся:
— Там тебя ждут.
— Кто? — недовольно спросил Джек, тем не менее вставая. Эрих пожал плечами, уже потянувшись за бутербродом с паштетом:
— Партизан какой-то.
— Сейчас я разобью ему морду, — решительно сказал Джек, направляясь к выходу. Он имел в виду Филиппа — и удивился, увидев незнакомого мальчишку, намного младше себя самого и Филиппа тем более. Уперев одну ногу в скат блиндажа, он похлопывал по голенищу забрызганного грязью сапога со шпорой и форсистым отворотом стеком.
Впрочем, когда парнишка поднял голову на звук шагов, его красивое лицо показалось Джеку совершенно определённо знакомым.
— Уильям? Билл Крэйн? — теперь Джек его точно вспомнил, и партизан кивнул:
— Мы, наверное, виделись? — спросил он равнодушно.
— Да, в деле с бен Рушдадом… Ты меня вряд ли запомнил, но я тебя помню… Так ты меня искал, что ли?
