Эта тварь неизвестной природы - Сергей Владимирович Жарковский
Туранчокс нёс свой АКСУ, подсумок с магазинами и связку ключей для Фенимора. Это он был молодец. Они и словом не перекинулись. Туранчокс отдал ключи и ушёл обратно, на пост. Фенимор, потрясая ключами, отправился на артельный склад.
Его готовый к выходу рюкзак, одежда и оружие лежали на кушетке. Он сразу же быстро переоделся, выложив на кушетку часы, остальное, вплоть до плавок, швыряя в угол. Было без двадцати пяти девять, он уже опаздывал, не катастрофически, но опаздывал. И он даже не мог решить, опаздывает он или просто сегодня не выходит. (Контрольный час Весёлой отсидит в Барбосе и вернётся, ничего не случится с ним, не турист уже.) Но если оставаться разгребать права наследования, заново проставлять рамсы по «Двум Трубам» в частности и по всему объёму в целом… Это неделя, а то и две, а то и больше, если кто-нибудь из старост, особенно изначально местных, нашифрует себе каких-то молочных берегов и выступит. Да ходилы-то даже ладно, а вот с учёными и их барыгами, да со скурмачами (вплоть до Блинчука) начинать переговоры — вот тут и двумя неделями не отделаешься.
Ах, Николаич, Николаич, ты так не вовремя, что я даже погоревать не могу, нету времени на это.
Рюкзак он всё-таки пока не стал трогать. Запер артельный снова и побежал в распивочную, по пути сфотографировав боковым зрением, как там Ольга. Ольга оделась, Ольга накрасилась, Ольга сидела рядом с мужем и гладила его волосы. Ольга была молодчина. Петрович выглядел труп трупом, но не живым.
— Что с телефоном? — с ходу спросил Фенимор Туранчокса.
— До Гнедича дозвонился по синему проводу. Гнедич на взводе. Ничего не знал, но взвёлся сразу, и за Меликсом рвёт. Меликс, как он сказал, гуляет в «Чипке». На зелёном проводе Пугачёва играет. Красный провод работает, но им я не стал звонить.
— Пожалуй, правильно.
— Слушай, Вадим, я знаю, что ты весь выходной, аж колотит тебя, и Весёлой на кладбище со вчера… Что ты будешь делать? Ну, в связи.
— А один не справишься? До Красной Армии?
Туранчокс откровенно скривился.
— Стрёмно, если честно.
— Во-первых, спокуха на фейсе, Женя. Есть очень большая вероятность, что старост скурмачи придержат и без нашего звонка. Не знаю, как там Блинчуку, доложили уже или нет, но Дролина контора в курсе нашего события сто пудов.
Туранчокс секунду подумал.
— Тут согласен.
— Вот. Второе. Даже без скурмачей, полагаю, что, скорей всего, ни Дикий, ни Шухарт в подлую не придут, да и других окоротят, хотя бы до выяснения.
— Сохатый.
— Сохатый мог бы, но у него вся головка артели на выходе.
— На выходе?!
— Да, я сам видел час назад, как они удалялись в горизонт.
Туранчокс цыкнул языком.
— Не факт всё это. Слишком красиво.
— Есть такое. И прикомандированных нужно опасаться. Дроля Дролей, но выездные менты поживиться на трупе могут попробовать сдуру.
— Вадим…
— Ты слушай. В любом случае, Николаича нужно волочь в Зону.
Туранчокс открыл рот.
— Ты что, ты надеешься… Опять?!
— Я ни на что не надеюсь. Но первый раз я даже и помыслить не мог, просто тащил труп предъявить командирам. Чтоб не посадили… Зона есть Зона, Женя. Мы просто не просекаем, насколько она больше нам отдаёт, чем забирает.
— Ты… Ты, Вадим, мне это говоришь?!
— Женя, Зона не вчера началась, не завтра кончится. Не она вокруг тебя, а ты вокруг неё. Жди и надейся.
— Да иди ты, Вадик, со своими бреднями! — с раздражением сказал Туранчокс.
Это были не бредни, во всяком случае, не Фениморовы, но это Туранчокса не касалось.
— В любом случае, по Николаичу однозначно: сейчас я его тащу в Зону. В «Лотос». — Он помедлил, решился, взял со стойки листок вчерашнего меню, быстро нарисовал на обороте схему своих вешек от котельной до гаражного товарищества. Очень заражённый смертельными гитиками трек, хотя и короткий. — Там его устрою — в «сто девяностом» гараже, запомни. Вот тут он, на той улице, что налево. И сам гараж слева по ходу.
Туранчокс больше не стал спорить, просто кивнул. Фенимор, всё-таки поколебавшись, отдал ему листок. Как вместе с кожей с ладони.
— На. Это на всякий случай, если я не вернусь с выхода.
— Спасибо за доверие, Вадим, — серьёзно сказал Туранчокс, складывая схему вчетверо и пряча в карман с расчёской. — Сейчас выучу и уничтожу.
— Хорошо… Слушай, а почему стол не работает?
— Он работает, но как будто кабель выдернули. Николаича-то нет.
— Что за чушь, — сказал Фенимор, — при чём тут Николаич?
— А разве ни при чём?
Они уставились друг на друга.
Да проверь же ты радио, идиотина! — заорал Бубнилда. — Само до тебя никак не дойдёт!
— Женя, пока тихо, сделай-ка ты вот что, — проговорил Фенимор. — Что-то чуйка моя вся аж надрывается. Включи-ка ты рацию, послушай эфир. И обязательно частоту «уоки-токи» моего и Весёлого. Вряд ли Весёлой её вообще включил, но вдруг. Там записано где-то на первой странице.
Радио в Зоне не работало в принципе. Товарищи учёные, доценты, кандидаты и даже доктора наук, пытались изучать этот феномен. Все частоты снизу доверху, с ультракороткоротких до мегадлинных занимали односложные переговоры между членами экипажа доблестного лётчика Антипова на фоне гула вертолётного двигателя. Антипов и два человека команды летели на Ми-8 над Зоной с тридцать первого декабря одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года в направлении вч «площадка семнадцать». Совсем недавно, месяц, что ли, назад, штурман Варварин матом попросил механика Кацуру передать ему термос. А то в горле у него, штурмана Варварина, пересохло.
— А ты?
— А я кое-что проверю сейчас.
Нашаривая в боковом клапане разгрузки толстенький карандаш дивного фонарика, Фенимор порысил к одру.
— Оля, подвинься-ка, я кое-что гляну. По старой памяти, — попросил он с порога, щёлкая кнопкой. Ольга взяла себя в руки настолько, что удивилась. Но сошла с кровати, уступила место. Фенимор наклонился над Барменом, оттянул ему веко и посветил.
Зрачок сжался.
Фенимор выронил фонарик, сел на краешек кровати спиной к Ольге. С этой стороны до стены было полруки, Фенимор ткнулся лбом в стену, и, как только мог грязно, выругался, зажмурившись от ненависти, облегчения и неуверенности в завтрашнем дне.
— Ты глаза ему проверяла?
— Я не смотрю ему в глаза никогда!
— Господи, Оля, какая же ты дура. Зловещие мертвецы, часть вторая.
— Что? — закричала она.
— Жив твой муж, не блажи, — сказал Фенимор сквозь сведённые судорогой губы.
— Что?!
— Не ори! Это не с ним беда. Это с Зоной какая-то беда, Оля. Так. Не ори, дай мне подумать.
