Драконий век - Д. Дж. Штольц
Ройс умолк и сделался хмур. Он не знал, как говорить и что говорить в таких залах. Тут же он точно позабыл, зачем явился, и вскинул голову, с уважением рассмотрев, какой высоты потолки в зале. Его, привыкшего к крохотному замку и лесам, поражал такой простор. Филипп от этого хоть и поморщился, но виду не подал, лишь выждал и, только когда прошла примерно минута, а Ройс так и продолжал пялиться вокруг, как деревенщина, заметил с пренебрежением:
– Разве моя дочь не должна была воспитать тебя, Ройс из Офуртгоса?
Наконец гость сосредоточил взгляд на графе и буркнул:
– Моя мать хорошо меня воспитала.
– Я и вижу… – ухмыльнулся граф. – Ждать я не намерен. Говори, зачем явился? Император потребовал от тебя клятву?
– Да, – только и сказал Ройс.
Затем он потоптался на месте и, кажется, смутился:
– Но я приехал, чтобы… Ну… – Говорить речи длиннее приказов седлать коня Ройс действительно не умел. – Император Ямес… точнее Кристиан… Он прислал письмо. И в нем всякое писали. Что вы, э-э-э, будете передавать дар следующему вампиру, военачальнику империи Глеоф. И что мне надо явиться в Глеофию… – На его лбу появились складки от излишней сосредоточенности. – И принести вассальную клятву императору как первому сюзерену.
В зале повисло напряжение.
– Но бумажки императора мне что подтереться… – вдруг закончил Ройс.
– Что? – не понял граф.
– Я приношу вам клятву верности!
И, уже смущаясь, точно мальчишка, большой Ройс с трудом опустился на колени и склонил голову. Какое-то время он простоял покорно на коленях, а потом воздел взгляд к Филиппу.
– Чего ты хочешь добиться таким образом? – опять спросил граф куда жестче.
– Что непонятного? – буркнул басовито Ройс. – Мои предки, Хемарт, Хемарт Второй и Саббас фон де Артерус, преклоняли перед вашим родом колени… Вы всегда были сюзеренами, мы – вассалами. Мать рассказывала мне о добром многовековом союзе. А я чту мать. Когда ко мне явился гонец… Я лизать джинну, этой толстой свинье, сапоги не намерен! А вы… Если вас смещают силой, я выступлю за вас! Короче, я все сказал!
Филипп был искренне удивлен.
– Так что, принимаете клятву? – переспросил Ройс.
– Сколько у тебя воинов? Какой сейчас доход по тальям и проездным?
– С тысячу пехоты наберется. Конных с двести. Доход… С пятьсот золотых.
– Всего-то? Для такого графства, как твое, слишком мало.
Впрочем, это было много больше, нежели выходило некогда у Йевы.
– Если надо, вооружу даже стариков! Талью повышу!
– Надо не стариков вооружать, а готовиться к этому заранее! И следить за сборщиками налогов и казначеями. Говоришь, мать тебя многому научила? – сам Филипп вздохнул при этом. – Так произнеси полную клятву, как полагается.
Ройс поморщил лоб, вспоминая уроки из детства. Обучение его всегда тяготило, потому что он был дитя лесов, глуши и темных синеватых елей, под которыми дремали его вурдалаки, чьими глазами он видел. Ступи какое войско в его леса – и не станет этого войска. Но вот налаживать хозяйство Ройс Хромоногий терпеть не мог до зубовного скрипа. И даже бессмертие, коим наделила его мудрая любимая мать, не дало ему того, чего у него не имелось изначально.
– Я, Ройс фон де Артерус, потомок Йевы фон де Артерус…
– Фон де Тастемара, – исправил Филипп.
Ройс зажевал губу, но смирился.
– Йевы фон де Тастемара, потомка Райгара Хейм Вайра, потомка Саббаса…
– Ты пропустил Мараули, – граф был непреклонен.
Итак, клятву все-таки произнесли, пусть и с запинками и со злостью из-за этих запинок. Ройс был груб, прост, но, что удивительно, он действительно чтил традиции. И, в конце концов согласившись переночевать в замке – ему не терпелось уехать в тот же день и вернуться к своим лесам, – Ройс обошел весь замок вместе с хозяином. Он поковылял вниз, в подземные тюрьмы, поражаясь их размеру, потом вверх, где были другие тюрьмы, построенные еще первым графом, который, видимо, рассчитывал, что войны будут затяжными и плодотворными на пленников. Обошел он и кухню, где стояли огромные печи, на которых можно было изжарить целого кабана, и бани, и первый этаж, где жила прислуга, и второй, где находились кабинет и высокопоставленная прислуга: управитель, казначей, их семьи. На третьем этаже, зная от матери про закрытые навеки двери, он не обнаружил их следа. Все покои, кроме хозяйских, были подготовлены под приезд нового графа.
– А что с даром? – спросил после обхода Ройс. – Вас принудили передать его военачальнику Глеофа?
– Нет, – граф вел его по лестнице вниз. – Я передаю добровольно, так что по весне появись здесь вновь, чтобы принести клятву и Галлению, как полагается.
– Хм, хм, как скажете… – только и ответил Ройс и кивнул большой головой.
Следующим днем Ройс фон де Артерус, которому неуютны были раскинувшиеся на запад и восток поля, а милее сдавленная долина, его вотчина, покинул замок. Глядя, как он взобрался верхом и выехал за пределы замкового двора, как тяжело опустилась за ним и его сопровождением всего из двух вампиров решетка, Филипп покачал сам себе головой оттого, как сильно Ройс напомнил ему немногословностью Райгара Хейм Вайра и вместе с тем Саббаса фон де Артеруса, но уже нелюдимостью и преданностью. Почему он так долго не соглашался с тем, что потомки одного дара похожи друг на друга не просто так?
А потом Филипп подумал об Уильяме. Как бы Уильям ни противился плану джиннов, но не получится у души, долгое время сплетенной с другой душой и потом разорванной с ней, терпеть пустоту. Его с Дейдре союз был предопределен союзом с Вериателью. Раз кораблям позволили уплыть, Уильям не потерял ясности рассудка. Однако осталась ли при нем его память, задавался вопросом Филипп? Или это уже не Уильям? Размышляя, что произойдет с этим миром через пятьдесят, сто, а может, и двести лет, он пошел к себе в покои для отдыха. То, что грядут перемены, он понимал, но это его уже не касается. Ему хотелось покоя, который среди людей зовется смертью.
* * *
Спустя много лет
В этот жаркий удушливый день у дворца собралась вся знать. Толкаясь, смахивая пот со лба, все тянули шеи и приподнимались, чтобы рассмотреть легендарного южного короля, прибывшего к новому императору Глеофа. А посмотреть было на что. Сухой, как пустыня, скромно одетый, он походил скорее на паломника, нежели на величайшего и богатейшего человека в мире. Его и правда можно было счесть за простого путешественника с его опаляющим взором. На губах старца лежала добрая улыбка, придающая глубоким морщинам мягкость, но его глаза горели огнем – таким, что все придворные, стоило кому-то встретиться с ним взглядом, в почтительном страхе опускали головы. У каждого, кто видел эти глаза, появлялось чувство: они заглядывают в самую душу, видят ее насквозь со всеми пороками.
Старец прошел к распахнутым дворцовым воротам сквозь толпу, но перед ними развернулся и обратился ко всем:
– Почему опускаете глаза, люди и демоны? Вы встречаете меня учтиво, но мое присутствие вас страшит. Чего вы боитесь? Того, о чем все говорят? Поселившихся на острове драконов? Конца Света? – его голос был старым, но теплым и ласковым.
Он улыбнулся:
– Так не бойтесь этого, дети мои… – он обвел всех взглядом. – В нашем мире обитает очень много демонов, изначально чистых, но обросших пороками, которых они за собой не признают. Гордыня. Гнев. Алчность. Безразличие. Они отдались этим порокам и вредят миру, прибирают невинные души к своим рукам и пожирают их, как волк – овцу. И потворствуют они тем, кто также лишен чистоты помыслов, чтобы посредством их возвышать себя и приносить в мир еще больше тьмы, – вдруг он посмотрел на придворного в толпе и спросил его, обращаясь вместе с тем ко всем сразу: – Так чем же закончится такой порядок вещей? Приведет ли он к всеобщему благу? Конечно же нет. Никогда не будет всеобщего блага при таком порядке вещей, и когда этот старый мир, точно одряхлевшая Анка, решит переродиться через Слияние, то он перенесет часть недугов и застарелых болезней в новый мир. Захотите ли вы
