Кредо инквизитора II - Алексей Михайлович Рутенбург
– И вам добрый вечер, – усмехнулся я.
– Зачем? – Раздался слабый голос Пьера. Сейчас он страдал не от физической боли, а от душевной. Его голос дрожал, казалось, вот-вот и сын архинквизитора зарыдает во всё горло горькими слезами несогласия.
– Зачем? – Злобно повторил Себастьян. – Я хотел бы посмотреть, что будет с тобой, если ты увидишь, как самого дорого тебе человека убивают у тебя на глазах.
– Я не понимаю, – горько проговорил Пьер.
– Вы отняли его у меня. «Мы должны быть преданы кодексу, отступников ждёт только смерть» – это вы говорили! – Злился Петит.
– Ты имеешь в виду, – поразился я, так как думал, что мне послышалось или я не правильно перевёл, – Людовика?
– Не твоего ума дела, – резко огрызнулся рыжеволосый инквизитор.
– Вы были вместе, – с ужасом осознал я мотив убийцы. – Вы были любовниками.
– Мы были счастливы…, – замолчал Себастьян. – Я всё-таки убью тебя, – обратился он к Пьеру.
– Сначала придётся сразиться со мной, – объявил я и поднял свой меч вверх.
– Я готов!
Он смотрел на меня, словно пытался испепелить меня взглядом. Я не шевелился, старался успокоить своё сердцебиение, чтобы при малейшем ощущении применения мыследействия суметь отразить атаку и контратаковать. Француз знает, что слабее меня физически, поэтому может постараться ударить невидимо.
Себастьян принял стойку, держа меч горизонтально. Я выжидал, полностью отдавая противнику инициативу. Несколько стремительных шагов вперёд, удар в корпус, я легко ставлю блок. Разъединяемся, отскакиваем. Очень хорошо. Удар сверху со всей силой, с криком, опять ставлю блок. Слишком много в парнишке эмоций, а для меня – это всего лишь разминка. Разъединились. Берёт замах, чтобы ударить, но я чувствую, как пространство слегка кольнуло меня в шею – мыследействие.
Огромный огненный шар летит на большой скорости в меня, потушим огонь водой и контратакуем другим агрегатным состоянием воды – льдом с помощью мыследействия из стихии холода. Инквизитор кувырком увернулся от моих стрел-льдинок.
Он стоит скалится, злится на меня. Я не стал ждать и пошёл в атаку. Удар сбоку, с другого, сверху – Петит всё парирует и отскакивает в сторону. Однако, не все парижские инквизиторы слабы, но выносливость его подводит. Он выдохся, пора заканчивать с ним.
Себастьян снова нападает, полагаясь на свою злость и физическую силу – это мой шанс. Удар сбоку, ставлю блок и, используя мыследействие песок, поражаю глаза инквизитора. На мгновение от боли он зажмурился, и я вонзил свой меч в его живот.
– Людовик, – прошептал Петит и размяк.
Мне пришлось упереться ногой в его тело, чтобы вернуть себе скрамасакс. Проверил пульс, Себастьян Петит был мёртв.
***
Пьер терял вместе со своей кровью свою силу, ему было трудно идти. Скорее всего, помимо плохого физического состояния добавилась ещё и психосоматическая реакция. Узнать, что твой друг – предатель, который, к тому же, пытался прикончить ещё и тебя. Мерзкое ощущение.
Я взвалил на себя руку Пьера Атика и, поддерживая его, вёл домой. Мы уже почти пришли к месту, как я увидел в конце улицы плачущую, переживающую Рене Дарк. Наверное, она волновалась о своём сводном брате, а, может, он, наконец-то заслужил её уважение, и теперь она смотрит на него как на мужчину. «Не стоит переживать, Рене», подумал я и улыбнулся. С ним всё будет хорошо, а я исчезну из Парижа и вряд ли когда-нибудь снова появлюсь здесь. Хватит с меня. Отпуск хуже оперативной работы. Ещё и свои же коллеги кишки выпустить пытаются.
Мы медленно вошли во внутренний двор и увидели мрачных инквизиторов. Психически они были сломлены и раздавлены – такого упадка настроения я, по-моему, вообще ни разу не встречал. Никто не смотрел друг другу в глаза, все сторонились друг друга, держали приличную дистанцию, всем было стыдно и больно.
(Говорят по-французски)
– Друзья, братья, – слабо произнёс Пьер Атик. На него посмотрели и, увидев кровь, поспешили на помощь. Подхватили на руки.
– Что случилось? – Спросил Грегори Атик. – Он посмотрел на меня, но не как на врага, а как на обычного инквизитора. Другие тоже не рискнули что-то говорить мне и пытаться меня атаковать. Всё-таки все видели, что я принёс их брата.
– Всё кончено, – тяжело ответил сын архинквизитора. – Убийцей был Себастьян Петит. Русский спас меня и убил его на Елисейских Полях.
– Себастьян? – Начали причитать инквизиторы. – Зачем ему это?
– Он был мужеложцем. Его возлюбленным был Людовик Перейра, – объяснил раненый парень.
– А я его обезглавил, – проговорил Грегори, понимая мотив своего подопечного.
– Месье, вы сделали то, что должны были. Ведь он был отступником, – сказал Эрван Дайл. В этот момент Генри Шрифт посмотрел на меня и поджал губы.
– Да, – тихо произнёс архинквизитор. – Но вы не успели, Пьер, – добавил он и все шумы разом затихли. Инквизиторы замолчали и боялись издать любой звук. Все взгляды были устремлены на раненого парня.
– Что произошло? – Насторожился я, понимая, что что-то здесь неладно.
– Он убил…, – начал говорить Грегори Атик, но, посмотрев на своего сына, надолго замолчал. Молодые ребята смотрели на своего лидера и боялись даже воздух шумно в лёгкие набрать. – Он убил, – архинквизитор собрался с мыслями, ведь негоже ему проявлять слабость, – Рене Дарк.
– Нет, – очень умоляюще, трепетно промямлил Пьер. – Нет! – Его голос стал нарастать и превратился в крик. Он бился в руках своих братьев, давился соплями и выл, выкручивался и рыдал. Все силы, которые ещё остались в его теле, он выплёскивал наружу. Ничего не оставляя себе, потому что ему уже ничего не нужно было.
Генри хлопнул меня по плечу и предложил пойти к нему. Я охотно согласился.
***
Мы сидели за столом. Перед нами стояла бутылка водки, в пепельнице тлели недокуренные сигареты.
– Вот такая вот петрушка получается, – в пустоту произнёс Володя.
– Ребят жалко, – отозвался я. – Рене…
– Понимаю, но всё уже произошло, а нам остаётся только жить дальше, – Шрифт налил нам по рюмке и поднял одну вверх. – За Рене, я любил её как дочь. Мне будет её не хватать. Она умерла как инквизитор, хоть и рождена была человеком.
– Она была сильна духом и телом. Мне бы очень хотелось покинуть Париж, зная, что всё хорошо, а так – остаётся мерзкий осадок. Очень больно, – проговорил я.
– Куда собираешься? – Поинтересовался Шрифт.
– Я думал, ты мне скажешь, – улыбнулся я.
– Справедливо, – ответил Генри и ушёл к себе в комнату.
Через несколько минут он вернулся, держа в руках папку с какими-то бумагами.
– Алекс Фонте Юриа Кошта, – с трудом прочитал Володя. – Портовый грузчик в Лиссабоне. Держи, – он передал их мне. Я с интересом начал изучать бумаги. – На этом наши совместные
