Сон-Богатырь - Николай Олегович Бершицкий
– А не найдем? – осторожным шепотом спросил Хотебуд.
Князь добродушно улыбнулся и елейным голосом заговорил:
– Тогда велю вас, песьих детей, раздеть, дегтем окатить, перьями извалять и гнать палками из города. А потом и из Святоруси выставлю. А батюшку вашего, Жиробуда, в крестьяне разжалую, будет мне поля пахать. Теперь пошли вон!
Огорчились братья пуще прежнего, теперь еще и воина искать. Где ж его сыщешь?! Со двора поспешили убраться поскорее, пока их сразу не отходили дубьем, а вышли на улицу и уселись на обочине, думают-кручинятся. Один выход на ум пришел, снова молить Попа-Боголепа, глядишь, чего и сообразит. Он в Златоглавце-граде каждый закоулок знает, по базарам да трактирам бродит… Встали Жиробудичи, рукавами сопли утерли и бегом к церквушке.
Глава 7
В церквушке как раз в это время служба подходила к концу, Боголеп только народ распускать собрался, вдруг кто-то заорал на весь храм:
– Батюшка, к тебе одержимые! – то голосил хромой дьячок, стоящий в дверях с выпученными глазами и устремленным на выход крючковатым пальцем.
Люд по сторонам шарахнулся, крестятся, словно самого Сатану увидели, дальше от одержимых теснятся. Поп, однако, не растерялся, схватил свое кадило увесистое да крест, во всеоружии выступил супротив нечистых. Ужо у него рука набита была, и немало набито лбов и спин у прихожан, в ком бесы заподозрены. Едва не вышиб Вячемира из дверей кадилом, тот вовремя бухнулся на колени и взвыл: «Господи, помилуй!». Тут уж бить не пристало, коли одержимый не побоялся имя Вседержителя произнести. Хотебуд чуть позже сообразил как шишки избегнуть и тоже повторил за братом, только Боголеп и без этого понял, никакие то не одержимые. Утер он лицо, выразившись совсем не по-божески, сперва, правда, народ жестом спровадил.
– Ну и чего вы честных людей стращаете, изверги? – спросил он погодя. – Я вам велел к князю идти, а вы?…
– Пошли, – хором выдохнули братья.
– И?
– Теперь другая у нас беда, – продолжил сетовать Вячемир, подползая на коленях. – Надо нам богатырей наместо себя найти, а не то…
– Что «то»? – подбоченился поп, скорчив такую мину, что, казалось, на него все горести святорусские разом навалились, а ему недосуг их разгребать.
– Тогда, батюшка, худо нам будет, – отозвался Хотебуд, затем подумал еще и добавил: – Очень.
– И куда ж вы приперлись за богатырями? У меня тут одни старики да хромые сегодня были. И вряд ли намечается что-нибудь получше.
– А может, ты знаешь кого? – поинтересовался Вячемир, но брат его тут же перебил с радостной улыбкой на устах:
– Давай ты, Боголеп, нашим богатырем будешь, а?! Ты вон сильный какой, кадилом можешь быка свалить, говорят. Ты этих немчуров мигом на лопатки уложишь!
– Совсем сбрендил, баламошка? – возмутился поп, топнув ногой. – Где такое видано, чтобы святой отец в драку лез, да еще и на чужую потеху?
– Да ты всем подряд по харе лупишь, коли кто глянет косо, – вступился за брата Вячемир.
Зыркнул на него Поп-Боголеп сурово, бедняга побледнел пуще прежнего и на всякий случай перекрестился – авось рука у священника не подымется. Но Боголеп чуть помолчал, вздохнул и разъяснил:
– Так я не просто бью, я чертей из людей христианских гоняю. Тут разница весомая существует.
– Ну эти немчуры сами, что черти, – пробубнил Хотебуд.
– Нет, говорю, что до вас не доходит никак, – поп задумался, потер бороду, отчего она аж встала кверху. – Начудесили вы, молодцы, даже не знаю, как и вытащить вас. А еще Жиробуда мне жалко, получит от князя ни за что, если вы перед честными гостями осрамитесь, а вы осрамитесь.
– А не знаешь ли кого? – взмолился Вячемир, хватая Боголепа за руку и пытаясь ее поцеловать.
Поп дурню крестом по маковке стукнул и отмахнулся.
– Верно, – загорелся Хотебуд. – Ты ведь каждую собаку в Златограде знаешь, а они тебя.
– Сам ты собака! – рассердился поп. – Вздуть бы вас самому да вышвырнуть, но вон, новые прихожане идут. Негоже перед народом из вас дурь выколачивать. А вообще, – вдруг вспомнил Боголеп. – Слыхал я от одной расщеколды на базаре, будто приехал к нам в стольный град некий богатырь. Шириной с троих княжеских дружинников, конь у него больше быка, а палица, что ствол дубовый. Но он угрюмый и молчаливый, так сказала баба та, и еще, что он не то колдун сам, не то его ведьма какая прокляла и теперь он каждую ночь в черта оборачивается. Так что никому с ним говорить не рекомендуют, а я особенно. Еще нам колдунов не хватало.
– Да шут с ним, с колдунством с этим! – радостно возопили Жиробудичи. – Где его искать-то?! Такой аккурат троих витязей Держимировых заменит!
– Обычно его в трактире «Седой медведь» видят, хотя он, вроде как, хмельного меда не пьет, – припомнил Боголеп.
Раскланявшись попу, братья вылетели из церквушки, оглашая радостными воплями и махая руками. Опять прихожан, что на благословение уже подходили, перепугали, те первым делом решили – отважный батюшка опять нечисть гонит Христовым словом да своим верным кадилом. Уж что у него на первом месте стоит, еще вопрос. У одной старушенции от вида чумазых и голосящих «одержимых», облаченных в грязное рубище, чуть сердце не выскочило, насилу откачали потом. А братья, не помня себя от радости, понеслись к медведю к этому седому, в дверь влетели, да с грохотом повалились, ибо она на себя открывалась. Там так и написано было, но куда уже читать чушь всякую! На стук вышел сам хозяин в мятом фартуке и клокастой бородищей до пупа, что хвост у бродячей собаки.
– Э-э-э, нет, – говорит, – вы куда намылились, голытьба подзаборная?! А ну-ка прочь отсюда! Одной вонищей всех посетителей сдуете! – и тряпкой на них мокрой машет.
Тут уж действовать надо было решительно, тем паче, что за плечами сердитого трактирщика можно было различить сгорбленный силуэт могучего человека. Не иначе тот самый богатырь и есть. Переглянулись они и как ломанут вперед, подхватили несчастного бородача, пронесли немного и на пол уронили. Он с руганью за ними кинулся, схватив за ножку табурет, тяжелый такой, дубовый, каким и дух вышибить можно. Да только видит, эти ненормальные прямиком к богатырю двинули. Остановился хозяин, почесал румяные щеки и назад потихонечку отполз. А вокруг богатыря никто не сидит за большущим столом, всех людей от него словно какая-то сила отталкивает, прямо, как ураганом расталкивает. Страшно сделалось братьям шибко, но иначе им все равно несдобровать, уж лучше их колдун сразу убьет, чем княжьи слуги с позором палками окрестят и вышвырнут из страны.
Подкрались
