Сон-Богатырь - Николай Олегович Бершицкий
Поп остановился, прислушался, не почудилось ли, на небо глянул, перекрестился и хотел уже дальше двинуться, как они его снова позвали:
– Батюшка Боголеп, выручай!
Догадался поп в закуток посмотреть, да так и обомлел с открытым ртом.
– Это что же за непотребство такое? – придя в чувства и трижды осенив себя крестным знамением, спросил он. – Вы как сюда попали и что это у вас на лбах такое? Негоже в таком виде появляться.
– Конечно негоже, – жалобно ответил Вячемир, но выкрутиться сумел. – Лихие люди нас обобрали и обидели, вишь чего намалевали. Ты нас не бросай, отец тебе потом благодарен по гроб будет.
– Ага, будет, – усмехнулся поп, еще разок сверив написанное на лбах. – Он вас по всему Златоглавцу с раннего утра ищет, хворостин нарвал гибких, говорит, так выпарю их, что в баню до седых бород ходить не надь будет. Но как оставить христианские души погибать? Погодите-ка меня тут, а я вам чего-нибудь из богадельни принесу, нам давеча для нищих шмотья разного пожертвовали.
Посмеялся немного Боголеп и пошел к церквушке, рядом с ней как раз богадельня пристроена была. А Вячемир с Хотебудом остались на сырой земле переминаться едва живые от стыда и страха – отцовских хворостин отведать не хотелось, оно ясно. Стоило чьей-либо тени показаться, они в самую стену вожмутся и дрожат. Сколько там времени прошло, неведомо, для братьев словно вечность канула, вернулся-таки поп с лохмотьями, каких не жалко было у бедняков отобрать. Нарядились в это рубище Жиробудичи, ну чисто пугала огородные, все, что голыми идти – стыдоба сплошная. Но пришлось на свет показаться, Боголеп их по плечам ободряюще похлопал, а сам все прихрюкивает от смеха, чтобы не показать. Сан расхохотаться не велит.
– Ну, теперь к батюшке отправляйтесь, – сказал. – И не забудьте про Боголепа ему передать, пускай все знают, как надо благие дела делать.
Кивнули братья, хотели уж убежать подальше от больших улиц и от пышных нарядных горожан. Не тут-то было, по городу клич разлетелся, гонцы бегут и кричат: «ищет Великий князь Держимир двоих храбрых богатырей, что взяли на себя честь стоять за Отчизну вместо троих избранников!». Пущай, дескать, явятся Вячемир и Хотебуд ко двору княжьего терема за благословлением. Ждут их князь с княгинею тот же час. «Богатырей» прямо к месту и приклеило, глаза выкатили, рты раззявили, ни слова выдавить не могут.
– Чего мы вчера натворили-то? – выдохнул, наконец, Вячемир.
– Ты, небось, такую чушь предложил, – буркнул Хотебуд.
– Да, а ты, брат, поди, поддакивал, – не остался в долгу Вячемир. – Нет, чтобы одернуть…
Начали они спорить, вконец перепутали, кто за что в ответе. Порешили в итоге из города сбежать, дабы не пришлось за пьяные выходки отдуваться, но Боголеп надумал все же вмешаться.
– Никак нельзя вам убегать, – сказал поп, оглаживая живот. – С вас князь потом три шкуры сдерет, а то и отцу вашему достанется. Подумайте хоть о старике.
– Так чего делать? – схватились братья разом за головы, с перепуга не за свои.
– Чего-чего, к Держимиру идите да объясните все, как оно есть. Князь у нас мудрый и почти святой, – на этих словах Боголеп значительно перекрестился. – Возможно, поймет и простит, дело молодое, он и сам, бывало, по юности лет с дружиной так напивался… – откашлявшись, поп прервался. – Короче, совет вам мой – покайтесь.
Решив, что свой долг исполнил, Боголеп засвистел песенку и важно, вразвалочку двинулся по улице, кивая знатным боярам. Братья еще постояли, похлопали глазами, только выхода нет: либо идти к князю на поклон, либо в леса с медведями и кабанами в обнимку спать в земляных ямах до седых бород. Взглянули на наряды, что на них висели, стало совсем тоскливо, но пошли все ж к Держимиру во двор. По пути и попа обогнали, Боголеп им вслед глянул, хохоча, кричит: «Вы хоть утритесь!», тыча себе в лоб. Да братья его не расслышали.
Князь как раз на высоком крыльце сидел, птичек слушал, воздухом свежим дышал. Для него и Лады троны вынесли, стол поставили с яствами – крыльцо у знатного терема подобающее имелось, там даже плясать можно было. Вокруг свита толпится, кое-кто из гостей, писарь Прохор по бумаге чего-то скрепит. Жиробудичи столь переволновались, что прямо так, без приглашения влетели во двор и давай кланяться. Усердствовали изо всех сил, аж господин Лясиваси обеспокоился, кабы у них головы не отвалились.
– Вы кто будете? – выронив яблоко, вопросил Держимир, а сам на стражу косится.
– Богатыри мы, – выпалил Хотебуд, а брат ему затрещину тут же всадил.
– Заткнись ты, дурень, – шикнул он вдобавок. – Богатырь выискался.
– Богатыри? – князь подавился откусанным яблоком, так что пришлось рослому витязю его по спине лупить. – Да какие вы к черту богатыри?! Это вы что ли Вячемир с Хотебудом получаетесь?!
Балбесы закивали, краснея от стыда.
– Вы чего наделали, божедурье королобое?! – сорвался на визг Держимир. На троне его едва Лада удержала, а то пришиб бы обоих посохом.
Великий князь нервными жестами попросил вывести гостей заморских, с трудом удерживаясь, чтобы не взорваться.
– Это хорошо, что хоть уже подписано, кто каждый из вас есть, – пыхтя и сжимая кулаки, выдавил он, трясясь, как в лихорадке.
Только теперь братья опомнились и давай лбы тереть, сажу размазывать.
– Не богатыри мы, купца мы сыновья, Жиробуда. Гуляли, выпили, а там… – замялся Вячемир, а Хотебуд подхватил:
– Дурость вытворили, признаем. С кем по пьяному делу не бывает?
У князя же от их речей лишь огонь в очах ярче разгорается, купеческие сыновья взмокли, точно в бане, и побелели.
– Не серчай, отец! – взмолились они хором. – Давай твоих хлопцев воротим и забудем об этом. Больше мы от своего родителя ни на шаг.
– Воротим?! Воротим?! Да они со вчерашнего вечера как расслабились, что им замена подошла, пьяные валяются. Сегодня поутру уже по бочонку меда опорожнили! Куда им драться? Им перед гостями явиться – те решат, будто у нас в Святоруси одна пьянь живет! У меня много витязей, но эти лучшие были, вы ж не себя срамите, на то ваша воля, вы Родину позорите!
– Неужто никак нельзя переиграть? – удивился Вячемир. – А коли захворает боец?
Князь под напором жениных ласк поостыл, расслабился, вздохнул глубоко, потирая виски.
– Есть одно только решение. Скажем, что писарь попутал кое-что, а вы записались не биться, а представлять своего поединщика. Будете, как агличане говорят, ме-не-джо-рами. Только придется вам хорошего воина подыскать. Я тоже по терему пройдусь, посмотрю, кто из трезвых сильнее будет. Но помните, вы виноваты, вам в первую
