Евгений Шкиль - Стражи Красного Ренессанса
Коротышка исчез и две минуты спустя вернулся вместе с высоким человеком, одетым в элегантный костюм классического покроя. Человек был аккуратно подстрижен, с полированными ногтями и фальшивой улыбкой.
— Чем могу быть полезен, господа? — учтиво спросил он.
— Мы хотели бы посмотреть, — начал Роб, — старинные артефакты. Возможно, мы могли бы что‑то приобрести для нашей коллекции.
— Но, господа, — высокий человек развел руками, — это не антикварная лавка, это книжный магазин.
— И все же, — не отступал звеньевой, — возможно у вас есть меч, на лезвии которого сияют руны, освященные великими предками.
Марик понял, что Роб произнес некий пароль, ибо в следующий миг высокий человек перестал улыбаться и, бросив в сторону коротышки пренебрежительный взгляд, сухо произнес:
— Бикипер, ты идешь со мной и, — высокий человек указал ладонью на Роба, — этим господином. Будет нужна твоя помощь. По дороге позовешь Тэддибука, пусть заменит тебя.
"Да… — подумал Марик, оставшись один, — а ведь звеньевым известно нечто такое, что нам, рядовым, знать не положено. Или, может, Роб был когда‑нибудь на задании в Каролине, да нашел агентов по старой памяти…"
Предавшись таким размышлениям, Верзер принялся рассматривать книжные полки. Продаваемая в лавке литература носила ярко выраженный пропагандистский характер. Марик всегда думал, что столь агрессивное насаждение идей скорее будет отталкивать, нежели вербовать потенциальных сторонников. То ли дело рэд — метал с ненавязчивым вдалбливанием в мозги нужных вещей. Чего стоила только легендарная группа "Маригелла"… ну или "Гильотина для говномеса" на худой конец… впрочем, каждому свое…
Взгляд Марика неожиданно зацепился за книжку с обложкой цвета крови. Он достал ее и прочитал название: "Holodomor. Genocide of our heroes. 1932–1933"
— Маеш цикависть до голодомору? — вдруг послышалось сзади.
Верзер повернулся и увидел коротышку с большой головой, широким лбом и толстым подбородком. Был он чем‑то схож с первым, тем, что стоял за прилавком, когда стражи вошли в магазин, однако с лицом без оспин.
— Что? — спросил Марик, не поняв диалектизма.
— Интересуешься голодомором? — повторил коротышка уже на нормальном, неискаженном английском языке.
— А? — понял Марик и неопределенно повел плечами. — А ты Тэддибук?
— Це я, — подтвердил коротышка, обдав лицо стража слюной, — так ты цикавы… интересуешься голодомором?
Марик попытался, что называется, съехать с темы, но у него это не получилось. Тэддибук, подбежав к двери и сменив табличку "открыто" на "закрыто", принялся бойко рассказывать историю злосчастного народа дикси. Причем говорил он на каком‑то жутко извращенном варианте английского языка с коверканием слов, неправильными ударениями и изменениями долготы гласных звуков. Например, бывало, он произносил не "дикси", а "дыкси" или даже "дыксы"… ну как‑то так…
Марик никогда особо не интересовался историей, однако откровения коротышки ввели его в явное замешательство, почти в ступор. Тэддибук утверждал, что дикси — это самый древний этнос на планете Земля. Огонь, земледелие, скотоводство, колесо, письменность — все, буквально все полезное для рода человеческого придумал именно этот славный народ. Иисус Христос, как оказалось, был из протодикси. И египетские пирамиды построили они же. Ну и так далее…
Марик не всегда понимал, что говорит Тэддибук, но у стража в голове сам собой возник почти былинный перевод: "И все шло бы ладно, коли у людей сих славных не было б завистников злых: жидов поганых, да янки клятых. Вечно супостаты подлые строили козни свои окаянные супротив пресветлых мужей арийских. Жаждали упыри ненасытные крови младенцев невинных, да чистоты дев непорочных. Ненавистна была змеям подколодным вольная воля рода могучего, рода великого, рода священного…" — ну, как‑то так.
Кроме всего прочего Марик узнал, что Иуда Искариот был наполовину жид, наполовину протоянки. И египетскую цивилизацию разрушили они же — вечные жиды и доисторические янки. Да и вообще во всех бедах человечества виноваты были два этих проклятых народа. От них пошли все масоны и угнетатели мира.
Незаметно для себя Марик вместе с Тэддибуком перекочевал в подсобку. А у коротышки в руках вдруг оказалась бутылка кукурузного виски и две стопки.
— И причем здесь голодомор? — спросил озадаченный страж.
— В велику дэпресию клятые янки зробылы рукотворный голод, щобы звести арийску людыну, — сказал Тэддибук, плюясь слюной и разливая по стопкам спиртное. — Сорок мильонив згубылы. Це ж геноцид дикси був.
Марик хотел возразить, что, наверное, в те трудные времена недоедали все бедные американцы, а не только какие‑то определенные, и что если бы в тридцатые годы прошлого века было уничтожено столько белых южан, то вряд ли бы от дикси вообще хоть что‑то осталось, но глядя на дегенеративное лицо собеседника, страж понимал, что с таким объясняться можно только на языке кулаков. Однако с этим Марик решил пока повременить.
— Ну, — поднял свою стопку коротышка, — за дэржавную, незалэжную и самостийную Каролину. Так переможемо!
— Ага, — согласился Марик и выпил, не чокаясь.
— От ты думаешь, що янки и дикси це одын народ, що це вси американци? — задал, по всей видимости, свой излюбленный вопрос Тэддибук, и тут же на него ответил, замахав пальцем, — Нэ!!! Янки це жыдивски служныки, а дикси це… дикси це… це… — коротышка напрягся лицом, пытаясь подобрать нужные определения, но переполнившие его патриотические чувства и национальная гордость утопили слова в лингвистическом удушье.
Тэддибук заплакал. Всхлипывая, сморкаясь в руку, размазывая по столу сопли и тряся головой, он повторял одни и те же заветные слова:
— Слава нации… Каролина моя нэнька… нэнька моя Каролина… нации слава…
Марику начала надоедать эта клоунада, и он уже хотел было послать полудурошного коротышку на четыре всем известные английские буквы, как тот вдруг перестал причитать, мгновенно сделался серьезным, разлил виски по стопкам и произнес тост на неожиданно правильном английском:
— To WASP.
— ТУ ВАСП, — не стал возражать страж, и каждый выпил за свое.
Тэддибук разгорячился. Лицо его раскраснелось, говорил он теперь с натугой и яростью, и было видно, что тысячелетия угнетения свободолюбивого народа клятыми ворогами не прошли даром для этого патриота. Пережевывая и коверкая слова, он выплевывал их в лицо собеседника с неподдельным увлечением.
"На каком диалекте он калякает? — спрашивал сам себя Марик. — На эбониксе? На спанглише? Франгле?"
— Мы хочемо знати, — почти визжал воодушевленный мечтой о светлом арийском царстве Тэддибук, стуча кулачком по столу, — що наши дити будут ходыти в каролинскую школу! Мы хочемо переконатыся, що завтра ни латынос, ни нэгр, ни жыд, ни янки не прийдуть видбырати мий дим! А тому смерть ворогам незалежной Каролины!!! А тому всих янкив на гиляку!!! Янку на гиляку!!!
В общем, говорил коротышка все больше, плевался все дальше, а понятно его было все меньше. Чтобы хоть как‑то остановить этот поток красноречия, Марик предложил налить еще по одной. Тэддибук согласился и произнес тост:
— Выпьемо за свидомисть и за тисный звязок миж арийскыми крайнами. Каролина це Конфедерация. Слава Каролине! Звытяжцям слава! За Конфедерацию!
— За Конфедерацию, — согласился Марик, и каждый выпил за свое.
Сразу после третьей стопки страж внезапно понял, что больше просто физически не сможет выносить несносную болтовню коротышки. И поэтому, вспомнив лозунг, написанный на "Хаммере" оклахомского шерифа Джеймса Лопеса, Марик произнес:
— Speak white or die.
— Що? — удивился Тэддибук. — Що ты казав?
— Я говорю, знаешь, кто был мой прапрапрапрадед?
— Хто?
— Мартин Лютер Кинг.
— Що?! Що ты казав, гнида окупантьская… — Тэддибук привстал, багровея на глазах и вдруг с яростным криком: "Янкив на ножи!" кинулся на стража.
В следующее мгновение коротышка оказался под столом без сознания с разбитым носом. Марик, облегченно вздохнув, налил стопку, и в тот момент, когда он опрокинул ее содержимое себе в рот, в подсобку вошли высокий человек, Роб и уродец Бикипер.
— Что здесь происходит? — спросил хозяин магазина.
— Да вот, — Верзер указал на отдыхающего в нокауте собутыльника. — Нажрался как свинья и упал. Сам.
— Сволочь! — высокий человек пнул Тэддибука ногой.
— Ще не вмерла Каролина, — сказал, не открывая глаз коротышка, затем хрюкнул, повернулся на другой бок и захрапел.
— А что это за диалект? — спросил Марик.
— Не обращайте внимания, — махнул рукой хозяин магазина, — это аментивный синдром и шизофазия, а не диалект. Неудачный продукт генной инженерии. В Чикаго находится главная лаборатория Всемирной Энергетической Корпорации. Так вот, из некоторых подопытных получаются машины для убийства, а из некоторых олигофрены — недоростки. Знаете сколько в Иллинойсе таких? Я как‑то раз был там и пожалел эту сладкую парочку, взял на баланс. Они, конечно, дурковатые, но зато работают за еду, за печенье и прочие вкусности.
