Евгений Красницкий - Богам – божье, людям – людское

Евгений Красницкий

Богам – божье, людям – людское

От автора

Это последняя книга из серии «Отрок». Нет, я не собираюсь расставаться с Михаилом Андреевичем Ратниковым, оказавшимся в XII веке в теле подростка Мишки Лисовина, – просто мальчик вырос, и повествование о его приключениях будет продолжено уже в серии книг под общим названием «Сотник».

Разумеется, в первые шесть книг вошло далеко не все, что написано мной за прошедшие два с лишним года. Часть «задела», возможно, будет использована мной позже, а три фрагмента помещены в конце этой книги, под общим заголовком «Люди, события, разговоры». В этих фрагментах содержится то, что важно для понимания причин дальнейших событий и для более глубокой прорисовки характеров некоторых персонажей.

Засим, любезный читатель, позвольте оставить вас наедине с книгой «Богам – божье, людям – людское» в надежде, что она не покажется вам более скучной, чем предыдущие.

Часть первая

Глава 1

Август 1125 года. База Младшей стражи, село Ратное и окрестности

– Едут!!! – Дударик ворвался в лазарет с таким лицом, будто сообщал о начавшемся в крепости пожаре. В другое время за подобное поведение он получил бы от Юльки… в общем, получил бы, да так, что на всю жизнь зарекся бы заходить без разрешения, но сейчас одно слово «едут» снимало с него любые грехи – в крепости уже несколько дней ждали возвращения первой полусотни Младшей стражи из похода.

Юлька, услышав Дударика, замерла возле постели Трифона, которого под ее присмотром перевязывала Слана – одна из новых помощниц. Из головы разом вылетели все мысли вместе с планами поведения при первой встрече с Мишкой. Выручили зашевелившиеся и начавшие подниматься больные и раненые. Привычно цыкнув на пациентов и шуганув Дударика, который и так не собирался задерживаться в лазарете, лекарка, сдерживая себя, нарочито неторопливо ушла в свою каморку и только тут заметалась – вытащила зеркальце, забыла в него глянуть и принялась искать платок – Мишкин подарок – вовсе не там, где ему надлежало находиться.

Платок, впрочем, нашелся быстро – слишком мало вещей было в каморке, – Юлька потыкалась туда-сюда, сама не зная зачем, почувствовала, как горят щеки, убедилась, глянув в зеркальце, что это ей не кажется и, уже собравшись бежать в сени к кадке с холодной водой, приструнила сама себя, вспомнив уроки матери: лекарка в любых обстоятельствах должна уметь сохранять спокойствие, не показывая ни голосом, ни внешностью, какие чувства ее обуревают.

Немного посидела на постели, закрыв глаза и выравнивая дыхание, пробудила в кончиках пальцев ощущение жара и погнала волны успокаивающего и расслабляющего тепла вверх по рукам. Привычное упражнение с первого раза не получилось – шея не расслабилась, а, наоборот, напряглась, кровь забилась в жилах, еще больше прилила к лицу… пришлось встряхивать ладонями и начинать все сначала. Со второго захода вышло как надо. Юлька неторопливо накинула на плечи переливающийся лазурью шелковый платок, поглядывая в зеркальце, тщательно оправила его и, сделав несколько глубоких вдохов, неторопливо вышла из лазарета на улицу.

Помощницы – Слана и Полина – были уже тут как тут, нетерпеливо топтались на месте, собираясь бежать к воротам.

– А вы чего здесь? – осадила девиц Юлька. – К больным ступайте, там и без вас обойдутся!

– Так, может, еще раненые будут… – попыталась возразить Полька – мы бы сразу и…

– А без вас их от ворот сюда, значит, не довезут? Пошли! Все для перевязки приготовить и ждать!

Юлька, не оглядываясь на помощниц, двинулась к воротам. Сзади чуть слышно донеслось:

– Платок-то нацепила…

– Это ей Михайла подарил…

Только пройдя несколько шагов, Юлька заметила шагавшую через крепостной двор Мишкину мать, которую сопровождал табунок девок во главе с Мишкиными сестрами – Анькой-младшей и Марией.

– Строга ты с помощницами, строга! – Анна-старшая поощрительно улыбнулась. – И правильно, нечего им у ворот делать! В поход отроков не провожали, возвращения их не дожидались, ночами за благополучие их не молились, подушки слезами не мочили. – Анна Павловна произносила слова ритмично, в такт шагам, и нарочито громко, чтобы слышали девицы, сбивавшиеся позади нее в маленькую толпу. – Радости встречи достойны только те, кто дожидался, а для остальных это – зрелище… Мария, ну-ка, поторопи Плаву, что-то я ее не вижу.

Машка повернула было в сторону кухни, но почти тут же из дверей пищеблока выплыла Плава, держа в руке расписной ковш. Позади нее обозначился и Простыня в обнимку с объемистым бочонком.

В Ратном встреча возвращающихся из похода ратников была обставлена выработанным и утвердившимся за многие десятилетия ритуалом. Ратники неторопливо выворачивали из-за края леса, останавливались и, обнажив головы, крестились на колокольню ратнинской церкви. Стояли довольно долго, дожидаясь, пока подтянется обоз, и одновременно давая возможность встречающим собраться у въезда в село. Потом ехали к воротам шагом, чтобы встречающие успели выйти навстречу. У ворот спешивались, снова обнажали головы и вторили молитвам священника, выходившего вперед из толпы односельчан. При этом старались не обращать внимания на женщин, не обнаруживших в строю своих родных и торопливо пробирающихся в сторону обоза, везущего раненых и убитых – радость встречи и благодарственная молитва не должны омрачаться ничем.

Потом будут слезы и причитания, потом сотник и десятники будут ходить по дворам, кланяясь вдовам и сиротам, прося прощения за то, что не сберегли мужей, отцов, братьев, сыновей… Потом все село соберется возле церкви на отпевание убитых и так же все вместе пойдут на кладбище, чтобы предать павших земле. Потом староста привезет на подворья погибших вдовьи доли добычи и хозяйским глазом определит, какая помощь требуется семье, оставшейся без мужских рук.

Все это будет потом, а сначала – радость встречи и благодарность Всевышнему. Жизнь продолжается.

В крепости у отроков не было ни матерей, ни тем более жен; раненых обозники привезли раньше: легких сюда, тяжелых в Ратное к Настене; убитых – тоже в Ратное. Однако встретить молодых воинов из первого в их жизни боевого похода надлежало как следует. Так, чтобы эта встреча запомнилась на всю жизнь и, возможно, стала бы основой нового, своего собственного, отличного от ратнинского, ритуала. Этим Анна Павловна озаботилась заранее, даже провела пару репетиций, правда, Юльку на репетиции не звали, и она не знала, где ей надлежит встать и что делать. Анна-старшая, как выяснилось, об этом прекрасно помнила. Подхватив Юльку под руку, она притянула лекарку к себе и негромко сказала: