Алекс Орлов - Меченосец
— Не то, Джекоб, совсем не то, — замотал головой Рик. — Ты хочешь, чтобы это сделал кто-то другой, потому что задание связано с серьезным риском. Если бы риск был небольшим, ты сделал бы все сам. По-малому ты рисковал за своих покровителей и раньше.
— И что же, по-твоему, будет тебе угрожать?
— Я не знаю, как это могло случиться и как эта аппаратура оказалась у партизан, но… ты отправляешь меня бомбить действующую часть ПВО, Джекоб! Отсюда и риск, отсюда и применение свободно падающих бомб!
— Но бомбы могут перехватить батареей «дроздов», Рик, какой тогда в этом смысл?
— Разумеется, могут, поэтому какое-то прикрытие вы все же собираетесь делать. Не ради меня, конечно, а ради того, чтобы «меченосец» добрался до цели. Полагаю, у вас есть несколько кодировочных станций и вы надеетесь подавить сигнал наводящих станций ПВО на суммарной амплитуде.
— Суммарной чего? — не удержался от вопроса Джекоб.
— Неважно. Я правильно описал ситуацию?
Джекоб развел руками, потом почесал колено и в конце концов признался:
— Да, Рик, ты все описал верно. И каков будет твой ответ?
— Я, пожалуй, соглашусь на это предложение, но с одним условием…
— Каким же?
— Вы должны увеличить мне бонус. Ну что это за награда — пять тысяч песо?
— Ты хочешь… шесть тысяч? — осторожно осведомился Джекоб. У него были полномочия повышать награду до десяти тысяч, но ни на песо больше.
В ответ Рик расхохотался, как самый настоящий сумасшедший, и повалился на казенную подушку.
Дверь в камеру снова приоткрылась, но, едва заглянув внутрь, капрал ее сейчас же закрыл.
— Но сколько же ты хочешь? Может быть, восемь тысяч?
Рик перестал смеяться, успокоился и, сев ровно, сказал:
— Судя по бестолковым приготовлениям, твои генералы хотят поскорее прикрыть свои задницы и времени у них в обрез. Могу предположить, что вы предпринимали уже несколько попыток, но у вас ничего не вышло.
— Почему ты так решил?
— Потому, что вы уже вытаскиваете со складов всякую рухлядь, я имею в виду «меченосец», значит, пришло время нестандартных решений. Итак, цена моего участия — сто тысяч песо. Или эта сумма, или вы ко мне даже не подходите.
— Ты с ума сошел! — воскликнул пораженный Браун и, вскочив со стула, начал вышагивать по камере. — Ты с ума сошел, Рикки! Да нам такую сумму ни за что не утвердят!
— Утвердят, Джекоб. Докладывай начальству и не нужно гадать. Пусть они сами принимают решение.
— Да ты представляешь, что с тобой в тюрьме будет за двадцать лет, Рикки? Ты представляешь, какая тебя там ждет публика? Педерасты!
— В тюрьме нет выпивки, Джекоб, и придется завязывать. А от безделья я стану посещать спортзал и читать книги. Через двадцать лет я выйду бодреньким старичком, восстановившим свое здоровье. А что останется от тебя, при твоих теперешних экспериментах с бабами и таблетками?
Джекоб остановился, его руки опустились, а голова поникла.
Что ж, в этой ситуации он сделал все, что мог, и даже получил по морде, однако теперь этот вопрос действительно предстояло решать его начальству.
— Хорошо, я иду звонить, — сказал он направляясь к двери.
— Постой…
— Что еще? — спросил Джекоб останавливаясь.
— Подойди сюда…
— Говори так.
— Этого никто не должен слышать, — понижая голос, произнес Рик, и Джекобу пришлось подойти ближе.
— Сколько тебе обещано за успешную операцию?
— Да о чем ты? Я же на службе! Мне платят жалованье!
— Джекоб, я спрашиваю — сколько тебе обещано? Смотри мне в глаза…
— Ну какое это имеет значение? — Джекоб потупил взор, ему казалось, что этот алкоголик видит его насквозь. — Пустяки, какие-то три тысячи песо…
— Джекоб, не лги мне, я действую в твоих интересах.
Услышав это, майор Браун решился посмотреть Рику в глаза и понял, что тот его не обманывает.
— Пятьдесят тысяч, — произнес он, едва слышно.
— Пятьдесят тысяч песо, я правильно понял?
— Правильно. Что дальше?
— А дальше ты пойдешь звонить и потребуешь для меня сто пятьдесят тысяч.
— Ты с ума сошел!.. — прошипел Джекоб, оглядываясь на дверь. — Я не стану называть эту огромную сумму!..
— Станешь. Потому что все, что будет сверх сотни — твоя доля…
— Что? — переспросил Джекоб, хотя уже все понял.
— То самое. Можешь просить сто двадцать или сто десять. Но тогда твоя доля уменьшится.
— Зачем ты это делаешь, Рик? Зачем тебе с кем-то делиться?
— Одному плохо, Джи, мне нужна команда. Это увеличит мои шансы. Ну, и твои тоже…
Джекоб постоял с полминуты, прикидывая, к чему может привести подобная самодельщина, однако по всему выходило, что риск для него минимален. Даже если Рик захочет рассказать о тайном сговоре, это будет всего лишь слово честного офицера против слова арестанта, без пяти минут осужденного преступника. Нет, ничего ему не грозило.
Оставив Рика в камере, он вышел в коридор и, отойдя от капралов подальше, связался по телефону с начальством, а когда ему ответили, стал рассказывать о требованиях арестанта.
Разумеется, запросы Рика вызвали целую бурю возмущения, и генералы приказали Джекобу быть на связи, а сами начали совещаться.
Джекоб не мог разобрать, о чем они говорили, но слышал их потревоженное жужжание и задумчиво потирал переносицу — болело совсем немного.
«Вовремя лед приложил», — подумал он, а затем вернулся мыслями к Рику Сквоттеру. До чего же крепким орешком оказался этот парень, а ведь он считал его ни на что не годным субъектом, слабаком и алкоголиком. Откуда же в нем сила? Откуда эта уверенность?
Рик между тем сидел на койке и расправлял складки на шерстяном одеяле. Он не волновался и ни о чем не думал, поскольку основательно измотался в спорах с Джекобом. Ведь чтобы выглядеть перед ним убедительно, пришлось приложить немало сил, и, кажется у него что-то получилось, но сработает ли с это генералами?
Вскоре Джекоб вернулся. Плотно притворив за собой тяжелую дверь, он подошел к Рику и сел на стул.
— Сколько ты попросил у них? — спросил тот.
— Сто пятьдесят тысяч.
— Правильно. И что они ответили?
— Они согласны.
— Тоже правильно. Что теперь?
— Теперь я могу забрать тебя.
— Куда?
— Мы поедем в клинику. До старта еще несколько дней, будет правильно, если тобой займутся врачи. Мое начальство хочет быть уверенным, что ты в хорошей форме.
— Меня оставят в больнице без охраны? — удивился Рик.
— Нет, конечно, это особая больница, и в ней охранный режим.
— Тюремная?
— Нет, это частная психиатрическая лечебница.
— Вот спасибо!
— Между прочим, весьма дорогая.
91
Под потолком тихо стрекотал кондиционер, на столе в узкой вазе зеленоватого стекла увядали поставленные недавно гладиолусы.
Это была фишка здешнего главврача, считавшего, что цветы настраивают буйных пациентов на миролюбивый лад.
Рик тоже было настроен миролюбиво. Полчаса назад он вернулся с завтрака, где съел две порции рисовой молочной каши с изюмом, добавил к этому булочку с маслом и запил все это крепким чаем. Однако на этом его завтрак не закончился. Вернувшись в персональную палату, он допил остававшуюся с вечера сахеллу.
Поверх булочки с маслом она легла очень хорошо.
В заведении Рику нравилось. Здесь было тихо, прохладно, в любое время ему разрешалось гулять в небольшом ухоженном садике, огороженном пятиметровой бетонной стеной.
Правда, за ним неотступно следовали двое «санитаров» — широкоплечих спецов в белых халатах, под которыми топорщились пистолеты.
Пара охранников сменялась два раза в сутки и, помимо собственно охраны, выполняла всякие поручения Рика, связанные с доставкой прессы, сахеллы и даже колбасы, которая здесь находилась под запретом, поскольку главврач был убежден, что мясо провоцирует пациентов на насилие.
Колбасы Рику приносили столько, сколько он хотел, а вот количество сахеллы строго ограничивалось — поллитра в день и не более.
Помимо правильного питания, тишины и прохлады, Рику в этом заведении нравился персонал, особенно медсестры. Они были аккуратны, улыбчивы и очень внимательны к пациентам, ведь им приходилось иметь дело с сумасшедшими.
Хотя Рика все устраивало и он не претендовал на какое-то особенное к себе отношение, его, ко всему прочему, еще и лечили.
В обед и вечером он принимал ванны с какими-то минералами, получал массаж стоп, полдюжины разноцветных таблеток и беседу с пожилым доктором, очень похожим на того, который проводил его осмотр в тюрьме.
Эти двое, по мнению Рика, были так похожи, что, увидев здешнего эскулапа, он едва не крикнул ему: «Привет, старик, я тебя знаю!» Впрочем, возможно, и крикнул, но на это не обратили внимание, ведь здесь привыкли к подобным выходкам.
