Разрушитель судеб - Виктория Авеярд
– Будет больно, – прозвучал рядом с ее ухом знакомый голос. Таристан положил ладонь ей на голову и прижал к груди. Другой рукой сжал рукоять клинка. Эрида вздрогнула и закричала, понимая, что сейчас последует.
Сталь кинжала обожгла кости, нервы, мышцы и кожу.
Мир перед ее глазами вспыхнул белым пламенем.
Ноги подкосились, и Эрида подумала, что вот-вот услышит стук от падения ее тела на пол. Но ничего этого не случилось. Таристан ловко подхватил ее, подставив одну руку ей за спину, а вторую – под подогнувшиеся колени. Ее легкое, как перышко, тело беспомощно обмякло в его руках.
– Нужно остановить кровь, – прохрипел Таристан, сосредоточившись лишь на том, чтобы выбраться из горящей комнаты.
Эриду затошнило. Но она совладала с собой и вдохнула задымленный воздух, сразу закашлявшись. Здоровой рукой обернула подол ночной сорочки вокруг раненой кисти и зашипела. От любого, даже самого незначительного, движения ее ладонь пронзала вспышка мучительной боли, отзывавшейся по всему предплечью.
Она оставалась в сознании только благодаря злости. Гнев пульсировал в ее теле, переплетаясь с болью, словно с возлюбленной.
Прищурившись, Эрида осмотрела окутанную дымом комнату. Ее великолепная спальня постепенно превращалась в груду углей. Кровать полыхала, от каркаса, украшенного изящной резьбой, постепенно отлетали обгоревшие куски. Языки пламени лизали лакированную древесину, поглощая одну красивую вещь за другой. Обшитые мадрентийским кружевом шторы, уникальные зеркала и раширские ковры. Хрустальные подсвечники. Богатую одежду. Перьевые подушки. Срезанные цветы в вазах с драгоценными камнями. Бесценные книги, страницы которых уже превратились в пепел.
Бронзовый кинжал лежал на полу – там, куда его бросил Таристан. Покрасневшими, слезящимися глазами Эрида оглядела его, запоминая изгиб лезвия и черную кожу рукояти.
«Кинжал амхара». Эрида узнала его – так же, как узнала женщину, которая держала клинок в руке.
Ловкая, умная, с татуированной кожей. Та, что спасла Корэйн несколько месяцев назад, когда девчонка уже была в руках Эриды. Та, что украла у нее победу тогда и украла ее сейчас.
Клубы дыма продолжали извиваться на том месте, где еще недавно стояли ее враги. Эрида надеялась, что они размозжили черепа о землю, но в глубине души знала, что убийца-амхара не лишится жизни от такой нелепицы.
Таристан бежал из комнаты, пробиваясь сквозь огонь и избегая проламывающихся под ногами половиц. Ощущая привкус крови во рту, Эрида мысленно обращалась к своему богу. Но Тот, Кто Ждет ничего не шептал в ответ, оставив ее в час нужды.
«Она должна была убить меня, – думала Эрида, стискивая зубы от боли каждый раз, когда Таристан делал шаг. – Это благословение Того, Кто Ждет. Я осталась в живых, чтобы сражаться и победить».
Эрида прижалась к груди Таристана, обхватив его за шею здоровой рукой. Его кожа полыхала тем же жаром, что и пламя вокруг них. Ее жизнь буквально находилась в руках Таристана, целиком зависела от его силы и храбрости. Удивительно, но Эрида с легкостью доверилась ему – это было так же естественно, как дышать.
Салон полыхал еще сильнее, чем спальня. Обугленные гобелены отваливались от стен, а с потолка падали балки, от которых разлетались похожие на светлячков тлеющие угольки. Из-под прищуренных век Эрида заметила на полу мертвые тела, но гибель рыцарей Львиной гвардии не вызвала в ее сердце никаких эмоций. Умереть за нее – их долг.
Каждый удар ее сердца отзывался болью и яростью. Рана на кисти пульсировала, кровь струилась по коже. Как бы Эрида ни пыталась, у нее не получалось сжать руку в кулак – пальцы отказывались слушаться.
Все это было почти невыносимо.
Лицо Таристана выглядело бледным на фоне огненного зарева. Из многочисленных ран на его теле тоже сочилась кровь. Эрида вновь мысленно осыпала проклятиями Древнего, Корэйн и всех их приспешников.
Эрида снова зажмурилась и потянулась вглубь себя, чтобы найти у себя в душе хоть каплю силы.
Таристан что-то прошептал, возвращая ее к реальности.
Она не расслышала его слов. Ее легкие были заполнены дымом, а разум затуманивала завеса боли.
– Она сгорит, – услышала она шепот Таристана и заставила себя сделать вдох. – Она сгорит вместе с ним.
Древний сказал это всего несколько мгновений назад, но эхо его голоса, казалось, по-прежнему разносилось по королевским покоям, хотя он давно уже покинул дворец. Эрида не понимала смысла этих слов. Мир вращался перед ее глазами красно-черным вихрем, смесью крови и пепла.
«Она сгорит вместе с ним».
Но Эрида Галландская отказывалась сгорать.
* * *
Открыв глаза, она увидела перед собой величественную колонну Конрады. Куполообразный потолок уходил ввысь на три сотни футов. На многочисленных витражных окнах висели фонари, а с балконов, расположенных по спирали, выглядывало несколько жрецов. В этом зале было двадцать сторон, на каждой из которой стояло по статуе, посвященной одному из богов Варда. Их гранитные глаза наблюдали за истекающей кровью королевой. Эрида обвела взглядом знакомые фигуры. Лашрин и ее дракона Амавара. Тайбера, чей рот был полон монет. Фириада среди языков его спасительного пламени. Сайрека, поднимающего в небо клинок, подобный сигнальному огню.
В этом храме не было статуи Того, Кто Ждет, но Эрида все равно ощущала Его присутствие. Позади каждого из богов. В каждой свече. На периферии собственного разума. Он пришел, чтобы приглядеть за ней – так же, как и все остальные.
Ее волосы и ночная сорочка пропахли дымом, а под ногтями образовалась корка из пепла и крови. Случившееся несчастье оставило следы на теле Эриды, как и на телах тех, кто ее окружал. Ее прислужницы, многие из которых были измазаны сажей, резко выделялись на фоне безукоризненно чистой башни. Хуже всех выглядел Таристан. Белки его глаз гневно контрастировали с испачканным пеплом лицом. Он смотрел на Эриду полубезумным, яростным взглядом.
Когда сознание прояснилось, Эрида осознала, что лежит на тахте в самом центре храма. Доктор Бэйхи сидел рядом и с сосредоточенным видом перевязывал рану на ее кисти. Его движения были осторожными и мучительно медленными. Эрида зашипела от боли, и по ее щекам потекли жгучие слезы.
Тем не менее она не рыдала. Хотя она не могла остановить поток слез, обжигающих глаза, ни за что бы не позволила себе других признаков слабости. Ни единого всхлипа, ни единого слова. Ярость бурлила в глубине ее сердца, недоступная взглядам прислужниц.
Они кружили вокруг нее, словно
