Василий Гавриленко - Теплая Птица (отредактированный вариант с альтернативной концовкой)

Черт подери! Только сейчас я разглядел черный ошейник на шее Марины и

цепочку, тянущуюся к запястью Киркорова. Лютое бешенство овладело мной. Что

было сил, я боднул Киркорова в живот. Он отшатнулся, врезался спиной в шкаф.

Прелые бумаги полетели ему на голову. Цепочка натянулась, Марину швырнуло

на пол.

-Андрей, не надо! Они убьют тебя!

Крик Марины отрезвил меня. Я прислонился к стене.

Она выглядела изможденной, под глазами – синие круги, щеки ввалились. Я

вдруг осознал, что физически ощущаю ее боль.

-Марина, - прошептал я, не замечая ничего вокруг. – Девочка моя.

Она смотрела на меня; две чистые полоски появились на ее запачканных

щеках.

-Лорд-мэр, - прошипел Киркоров с искривленной от злобы рожей, - позволь

я перережу ему глотку?

-Успеешь, - сказал отец Никодим и обратился ко мне. – Ну, угомонился?

Я не ответил.

-Ну вот, и замечательно.

Он поднялся с кресла.

-Итак, Андрей Островцев, ты пришел убить Лорд-мэра. Верно? Молчишь? И

правильно, Киркоров давно мне обо всем рассказал.

-Тварь, - процедил я, глядя на бывшего соратника. – Как только Христо не

раскусил тебя?

Киркоров осклабился, сплюнул на пол желтой слюной.

-Тварь, конечно, но он поступил разумнее, чем ты. Какой смысл стучать

лбом в бетонную стену? У Киркорова есть своя Серебристая Рыбка. Так, кажется,

вы, возрожденцы, называете мечту? Киркоров хотел петь… А-аве Ма-ария-а!

Голос отца Никодима сорвался на высокой ноте. Он откашлялся,

посматривая на меня.

-И Лорд-мэр предоставил ему такую возможность. Теперь Киркоров будет

выступать перед стрелками…

Я захохотал. Киркоров будет выступать перед стрелками. Ну, надо же!

-А вы стрелкам-то сообщили эту радостную новость?

Физиономия Киркорова перекосилась от ненависти.

-Заткни гнилую пасть, пидар.

-Да, Андрей, - миролюбиво проговорил Лорд-мэр.- Не стоит дразнить

Орфея. Ты недооцениваешь прошлое. Оно довлеет над каждым из нас. Вот, ты,

например. Человек, руками которого был устроен День Гнева…

Всполох: Андрюшка, ЯДИ, Анюта, лабиринт Василиска, Звоньский, сто

тысяч долларов… Я уже почти позабыл все это… Но, как отец Никодим… Он что,

проник в мой мозг?

-Вижу, ты растерян, Андрей.

Лорд-мэр приблизился ко мне.

-Вглядись в мое лицо. Борода, шрамы, - отринь это.

Я уставился на Лорд-мэра. Черт! Да как же я раньше-то не узнал?

-Невзоров, - прошептал я. – Директор ЯДИ в Обнинске.

Он кивнул.

-Здравствуй, Островцев.

… Избитый Андрюшка - на полу. Директор вытирает платком лоб,

говорит:

«Проклятая жара. Прямо Бангладеш. Даже кондиционеры не

справляются»…

-Это ведь ты, - сказал я, смотря Невзорову прямо в глаза. – Ты

спровоцировал Андрюшку продать американцам образец.

Невзоров отвел взгляд.

-Не спорю. Андрюшка оказался под рукой как раз вовремя. Неопытный

сотрудник, отягощенный семейными проблемами, когда-то имевший точки

соприкосновения с диссидентом… Американцы находились на взводе из-за

военного конфликта в Азии и, получив из твоих рук неопровержимое

доказательство выработки Россией невзория, просто не могли не нанести

превентивных мер. Так начался День Гнева…

-И ты его творец, - проговорил я.

-И ты, Островцев.

Последнее замечание я пропустил мимо ушей.

-Но зачем?

-Что – зачем? Зачем – День Гнева?

Невзоров дружески хлопнул меня по плечу.

-Ты чудак, Андрей. Если б апокалипсис не случился тогда, он неминуемо

произошел бы позже, но в более изощренной форме. Люди заигрались,

превратились в мусор. Нужен был веник. Ты помнишь Президента?

-Нет.

-А я помню. Это не всполох, я помню – и все. В отличие от тебя, в отличие

от всех, мне не пришлось спать…

-Ну, конечно, ведь ты состряпал апокалипсис и, конечно, позаботился об

укрытии для себя.

-Умный ты парень, Андрей, - засмеялся Невзоров. – И словечко

«состряпал» как нельзя лучше подходит… Так вот, президента избрали на волне

всеобщего желания «очистки». Его ждали как мессию, в вожди записали, в

Моисеи, а он оказался сумасшедшим… Какая трагическая нелепость! Все его

ужимки, блеск глаз, речи во время предвыборной кампании, принимаемые нами за

признак гениальности, за огонь, оказались просто-напросто признаками

шизофрении. Но это еще полбеды. Беда в том, что президент не был человеком.

Я перестал понимать Невзорова.

-В такие моменты народ исторгает из своего терзаемого тела гения. Этим

гением волей судьбы оказался я. Видит Бог, я не желал этого. Мир стоял на

пороге порабощения Искусственным Интеллектом… Внешне это никак не

проявлялось, но я говорю тебе, как ученый. И единственным способом избегнуть

диктата машин – было ввергнуть человечество в доисторический хаос и дикость.

Новый мир уже создан, Андрей, и твои старания тщетны.

Усталость одолела меня. Хотелось сесть на пол, прислониться к шкафу и,

ни о чем не думая, просидеть так до утра. Или уже утро?

-Ну, что скажешь?

-Ваш крест, или как тебя там, - проговорил я. – Ты создал этот мир, так

пользуйся им на здоровье. Я устал, и больше не попытаюсь поставить палку в

колесо.

-Отрадно. Но я хотел бы иного. Я хотел бы, чтобы ты присоединился ко

мне.

-Этого не будет, ваш крест.

-Почему?

-Я же сказал, что устал.

Невзоров поиграл желваками.

-Жаль, черт подери. Ты мог бы быть мне полезен.

-Отпусти нас, ваш крест. Мы просто уйдем в Джунгли.

Он бросил взгляд на Марину.

-К сожалению, это невозможно. Вы несете угрозу Резервации и будете

казнены.

-Мразь, - проговорил я, не испытывая никаких эмоций. – Просто мразь.

И опустился на пол.

9

ДВЕ КЛЕТКИ

Откуда-то сверху прилетела ржавая холодная капля и распласталась по

щеке. Я словно и не заметил этого. Держась за железные прутья, смотрел перед

собой. Там, в зарешеченной каменной нише, освещенной тусклой лампочкой,

стояла Марина, так же как и я, ухватившись за шершавые от ржавчины прутья.

Некоторое время мы молчали, глядя друг на друга. Наконец, Марина сказала:

-Что нам теперь делать, Андрей?

Я не ответил.

-Они казнят нас.

Ее голос звучал равнодушно, мертво. Он испугал меня.

-Марина, не надо отчаянья. Я спас Лорд-мэра и не верю, что он не пощадит

нас.

Лицо моей женщины немного просветлело.

-Дай-то Бог, Андрей. Я хотела сказать тебе, что здесь…

Она дотронулась рукой до живота.

-Я знаю, Марина.

-Да?! Откуда?

-Из сна.

-Так я тебе снилась?

Счастливо засмеялась.

Холодные капли срывались с сырых стен, и от этих же стен отражался

женский смех.

По каменной лестнице застучали подошвы ботинок: стрелок принес еду. Он

с удивлением посмотрел на Марину: еще бы, - смеяться в застенке, накануне

казни… Сумасшедшая?

-Солдат, что на ужин? - спросил я.

-Тварка, конунг.

Марина попросила пить, и стрелок передал ей бутыль с водой. Я же

принялся за тварку.

Караульный присел на нижнюю ступень, насвистывая что-то.

-Что слышно про нашу казнь, боец? – спросил я, прожевав мясо.

Стрелок вздрогнул, взглянул на меня.

-Вообще-то мне не положено разговаривать с заключенными, - нехотя

ответил он. – В бараке болтают, что послезавтра, как раз перед большим походом

на Тверь.

Послезавтра. Есть расхотелось. Я взглянул на Марину. Даже отсюда было

заметно, что она изменилась в лице. Послезавтра…

-Ну, вы закончили? Можно забрать посуду?

Я протиснул между прутьями полупустую миску.

Стрелок, гремя жестянками, направился к лестнице. Перед тем, как

захлопнуть дверь, щелкнул выключателем. Лампочка погасла.

-Марина?

-Андрей?

-Как ты?

-Все хорошо.

-Я что-нибудь придумаю, Марина, нас не казнят.

-Да…

Тьма. Тишина.

-Андрей?

-Да?

-Расскажи мне, что знаешь о смерти Христо и Букашки?

Бедная моя, мысли о казни не дают ей покоя…

-Я не присутствовал на их казни, но по рассказам, Христо и Букашка

держались гордо. Христо пытался докричаться до издевающейся толпы,

рассказать о Серебристой Рыбке. Перед тем, как упасть в небытие, он прокричал:

«Будущее зависит от тебя». По другой версии, это было: «Будущее не зависит от

тебя».

-Значит, он осознал, - голос Марины дрожал, – что мы не в силах ничего

изменить… Муравью не дано поднять над собой слона. Андрей! Мы примем свою

участь так же достойно, как Христо и Букашка. Я рада умереть с тобой, Андрей, и