Шаг вперед - два назад - Ибикус
- Максим Петрович, - как бы мимоходом сказал Прохор, - вам ведь Катерина в усадьбе без надобности? Может ее отправить в деревню?...
- Как в деревню? – удивился барин. – Зачем в деревню? У нее там семья?
- Да нет, вдовая она и сирота к тому же, - пожал плечами Прохор.
- Тогда зачем отправлять? – рассердился барин. – Нет уж, пусть при мне будет!
- Как вам угодно, ваша милость, - покорно ответил Прохор. – Только ведь она может Полине Ильиничне не понравиться…
- Еще чего! – еще больше рассердился барин. – Ты что, уже новую барыню себе завел? Не рановато ли? Катерина при мне останется!
- Как прикажете, ваша милость, - ответил Прохор, явно довольный решением барина.
«Это правильно, - думала Катерина, - барин должен принимать решения. А если барин идет на поводу у барыни, то какой это барин?» Разговор его с Марком Савельичем она не слышала, поэтому сильно удивилась, когда Максим Петрович взял у Прохора бумагу и чернила и целый день, до позднего вечера занимался писаниной. При этом он ходил по комнате, бормотал какую-то несуразицу, что-то записывал. Катерина забеспокоилась.
- Что это вы делаете, Максим Петрович? – робко спросила она.
- Кроссворд составляю, не мешай! – мимоходом ответил тот.
Катерина поняла только «не мешай» и затаилась в своем углу, изредка наблюдая за барином. На другой день она удивилась еще больше. Барин после обычных физических упражнений не поехал на озеро и в гости к Елисеевым тоже не собрался. Зато пребывал в отличном настроении. Это Катерина определяла безошибочно, поскольку, проходя мимо, он обычно награждал ее легким шлепком ниже спины. При этом она, ойкнув, отскакивала в сторону, укоризненно глядя на шутника. Только укоризненный взгляд последнее время не получался, а ойканье походило на хихиканье.
После обеда приехал Марк Савельич и они с Максимом Петровичем опять начали о чем-то совещаться. Катерина специально не подслушивала, но ведь, занимаясь хозяйственными делами приходилось проходить мимо… Ну не затыкать же уши… Темной девушкой она не была и понимала, что речь идет о написании повести, которую надо опубликовать в журнале чтоб поправить дела Марка Савельича… А дела-то у него были аховые. Долговая яма грозила, и потеря поместья.
Теперь ей было понятно, чем занимался барин. Он уже не ходил по комнате, бормоча непонятные слова, а сидел за столом и писал. Да, писал и писал. Иногда, все же прерывался, ложился в задумчивости на кровать, курил свою трубку, а потом снова садился и писал. И так три дня подряд. Писал, рвал написанное на мелкие клочки и снова писал. Впрочем, рвал редко, чаще просто комкал и бросал на пол. Комната замусоривалась и Катерина с ужасом смотрела на это безобразие, боясь приступить к уборке, поскольку барин был, явно, не в духе.
Однако, не вечно же терпеть такое. К вечеру, едва барин вышел из своего кабинета, по какой-то надобности, она вошла и начала делать уборку, собственно успела только переложить исписанные листы на стул и протереть от пыли и засохших чернил стол, как раздался вопль.
- Ты что тут делаешь! А ну вон, с глаз моих!... И не появляйся тут больше!
Катерина выбежала в слезах. Никогда раньше она не видела барина таким рассерженным, и никогда он на нее не кричал… Ну в чем она провинилась? Ведь только делала свою работу. А как ее не делать? Ведь дворовые уже все знают, что твориться у барина в кабинете, и Прохор уже косо на нее посматривает… Ночь Катерина провела почти без сна, зато Максим Петрович дрых, как сурок. Утром даже не встал, как обычно, делать свои физические упражнения. Катерина тайком заглянула в спальню. Дрыхнет… Будить его никогда не приходилось, всегда сам вставал. Вот и сегодня она на цыпочках вышла, прикрыв дверь. Вспомнила вчерашнее, и снова полились слезы, обидно…
За воротами послышалось лошадиное ржание. Дворник открыл ворота, и въехала всадница, Полина Ильинична, собственной персоной. «Потеряла жениха, - с усмешкой подумала Катерина, и слезы сразу просохли».
- Ну, чего застыла, - спешившись, обратилась она к Катерине. – Доложи барину!
- Спит барин, - хмуро ответила та, - будить не стану…
- Чего такая неласковая, - спросила ее гостья, - и чем это барин так занят, что на озеро ездить перестал?
- Думаю, порчу на него навели… Все пишет и пишет, ходит по дому, бормочет что-то, а потом снова пишет. Рвет написанное и снова пишет… А меня давеча…
Тут у Катерины снова слезы брызнули…
- Неужто побил? – удивилась Полина.
- Лучше бы побил, - всхлипывая ответила Катерина. – Сказал, чтоб больше на глаза не показывалась…
- Ладно, передай ему, что завтра утром я буду ждать его на том месте, которое он знает.
- Да как же я передам, если он видеть меня не хочет…
- Ты дуру из себя не строй! Передай, что я сказала…
Полина вскочила на своего коня и ускакала со двора, а барин проснулся поздно, почти к обеду. Когда он умылся, Катерина подала полотенце, отворотившись от него.
- Ты чего от меня нос воротишь?
- Вы же сами вчера сказали,
