Королева Летних Сумерек - Чарльз Весс
По правде сказать, с большей старательностью она наблюдала за фигурой, что шла рядом с королевой. Несмотря на то, что с Рыцарем Розы они не общались с тех самых событий в тронном зале, в глубине души Джанет чувствовала, что простила его, и страстно желала ему об этом сказать.
Когда Маири села рядом с дочерью, обе молча уставились на небольшое мраморное надгробие, уже увитое пунцовыми розами, которое находилось чуть сбоку от дорожки, по которой двигались обе фигуры.
– Эх, сейчас бы сюда матушку Хэйнтер, – вздохнула Джанет и расплылась в улыбке, добавив: – Вот уж кто помог бы нам и острым словцом, и дерзким пинком под зад.
Маири погладила дочь по волосам.
– Уж хотя бы сейчас она в покое, после стольких лет труда.
Положив голову на плечи дочери, Маири задала насущный вопрос, который обе женщины изо всех сил отгоняли от себя:
– Как ты думаешь, когда мы покинем это ужасное место?
Джанет нахмурилась:
– Ответ полностью зависит от той вон бестии внизу. А мы, черт возьми, ничего не можем сделать, чтобы заставить ее принять решение побыстрее.
В это мгновение к ним на колени запрыгнули две чернобурые лисички и блаженно замерли, когда женщины принялись гладить их мягкий шелковистый мех.
Джанет посмотрела на два расслабленных комочка и спросила:
– И как это у вас получается шастать везде, где хотите? Неужели нет никаких границ, которые бы вас останавливали?
– Милочка… – сказала первая.
– Для таких, как мы… – подхватила вторая.
– … нет никаких барьеров, – сказали они в унисон.
– Мы ходим…
– … по руслу…
– … каждой истории…
– … что когда-либо рассказывалась…
– … или будет рассказываться.
– А новые истории…
– … всегда пополняют…
– … старые.
– И та…
– … которую мы проживаем…
– … сейчас…
– … может наконец…
– … удивить…
– … нас всех.
В отчаянии Джанет снова вскочила на ноги, не обращая внимания на лисичку, которая грациозно соскочила с ее колен на каменные плиты. Расхаживая взад и вперед между низкими стенками парапета, Джанет наконец остановилась перед своей матерью.
– Новые истории? А есть ли новые истории… Как бы нам сложить новую сказку, в которой были бы мы все… я, Томас, и ты тоже? А?
Глядя на дочь, Маири посерьезнела.
– Я боюсь, твой рыцарь никогда не нарушит своей клятвы. Сделать это для него значило бы несказанно уменьшиться в своей значимости. Особенно перед тобой.
Джанет с горечью сплюнула.
– Значит, он собирается и впредь потакать каждой прихоти этой сучки?
Ее мать укоризненно покачала головой:
– Опрометчивые уродливые слова ни на йоту не приблизят нас к решению.
– Да и хрен с ними, и к черту это проклятое решение!
Явно шокированная подбором слов своей дочери, Маири воскликнула:
– Твой гнев понятен, но неужели обязательно использовать такой низменный язык?
– Прости, мама… Но иногда мне так больше нравится.
«Нравится, не нравится… Под горячую руку все годится».
Видя, впрочем, как ее грубые слова ранят мать, Джанет решила по возможности следить за своей речью.
А у Маири сердце заныло, когда она услышала в голосе дочери отчаяние:
– Томас божился, что у него не осталось любви к этой королеве. Но теперь держится за свою клятву и не думает возвращаться с нами в мир, которому он принадлежит. Я этого просто не понимаю!
Маири молча поднялась и нежно поцеловала дочь в залитую слезами щеку. Но Джанет дернулась, все еще слишком распаленная для утешения.
– Чертова сучка! Она обещала мне, что не причинит вреда никому, кто мне дорог. И конечно же, не думает ничего выполнять! А перед рогатым, который раздавит Томаса своим растопыренным копытом, она, видите ли, свое чертово слово сдержит!
Бессильная перед вспышкой гнева своей дочери, Маири вздохнула.
– Наша подруга, Бутылочная Ведьма, не раз мне говорила: «Никогда не доверяй словам Королевы. Неважно, как убедительно звучит клятва, она всегда может исказить ее себе в угоду».
С тяжким вздохом Джанет тяжело опустилась рядом на парапет и уткнулась в объятия матери. При этом она смотрела вниз на такого недосягаемого Томаса, который покорно следовал рядом со своей Королевой.
– Ну как я могу оставить Тома здесь, в этом гнусном месте?
Маири обняла дочь и попыталась утешить ее единственным известным ей способом.
– Дитя мое, послушай-ка меня. Это может помочь тебе справиться с твоими страданиями.
Возле их ног на мать и дочь взирали две странных женщины-лисы; смотрели и улыбались своими лукавыми улыбками. Затем они зашептались, так тихо, что никто, кроме них самих, не мог бы разобрать ни слова.
– Превосходно…
– Песня.
– Но что она будет петь?
– Тише, сестричка…
– Внемли.
Когда пожилая женщина запела, голос ее был мягок, словно колыбельная, которая убаюкивала сердце ее дочери. Но колыбельной эта песня явно не была.
Чуть выше колена подол подобрав,
В Картер-Холл забрела Джаней,
Чтоб там среди сада две розы сорвать —
Но вышел Тэм Лин и велел перестать,
И вот что сказал он ей:
«Как смеешь в саду перед замком моим
Без спросу ты рвать цветы?» —
«Гулять я вольна всюду, где захочу,
И мне не прикажешь ты».
Моментально узнав ту песню, Джанет начала подпевать:
За белую руку он взял ее,
Погладивши шелк волос.
«Что ж было у них там, под сенью листвы?» —
Наверно, меня жадно спросите вы,
Но ответа не дам на вопрос.
Чуть выше колена подол подобрав,
К отцу поспешила Джаней,
Чтоб там обо всем ему рассказать,
В свидетели небо, коль надо, призвать,
Но вот что сказал он ей:
«О дочерь, сюда докатилась молва,
Что ты обесчещена и понесла». —
«О нет, меня чести никто не лишил!
Тот рыцарь меня всей душою любил.
И пусть хоть все вины падут на меня —
Дитя наречем только рыцарь и я.
Не латник дворцовый, не эльф и не тролль – Мой рыцарь земной будет вечно со мной! И нет при дворе ни
