Сергей Дорош - Темная сторона Луны
«Нет!» – закричало все внутри Хансера.
Смертельного удара плутонца не остановить даже ему самому. Он неотразим, неизбежен, предопределен. Это – чтото, что сидит внутри, зверек, любящий убивать. И стоит ему почуять кровь, смерть – плутонец превращается в его оружие. Да, одушевленное, но на время лишенное воли.
«Нет, я не раб!» – Хансеру показалось, что он бросил свою душу на тонкие стальные струны невидимой паутины. Мгновения, которых не засекут ни одни часы. Что такое время для несущего спокойствие, вошедшего в бой? Минута – вечность, секунда – как час. А это – мгновение жуткой борьбы. Струны паутины режут все, что к ним прикоснется, боль словно бы питает их силу, их крепость, их непреодолимость.
«Я свободен!» – Хансер чувствовал, что вотвот не сможет терпеть боль, и в этот момент струна порвалась. Одна, вторая, третья, двадцать восьмая. И с каждой из них он становился сильнее.
И вместо того чтобы одним ударом окончить битву, Хансер перекатился в сторону, уходя от топора. Конечно, не потеряй северянин равновесия, это ничего не дало бы. Он легко изменил бы направление удара. А теперь оба оказались почти беспомощны. Викинг не был бы викингом, если бы не дрался до конца. Он попытался повернуть щит так, чтобы боковая грань ударила в Хансера, дробя ему ребра. Молнией сверкнула сабля. Единственное уязвимое место – ремни щита, сейчас они хорошо видны. На обнаженном предплечье осталась лишь царапина, а стальной круг отлетел в сторону.
Хансер кувырнулся назад, вскакивая на ноги. Его противник замешкался лишь на миг, а потом вновь ринулся вперед, прямо с земли, и никто не понял бы, как он умудрился встать и тут же атаковать. Топор, перехваченный в две руки, ударил слева, справа, а потом сверху. Неотразимая тройная петля. Первые две просто не дали Хансеру увернуться от третьей – он не успел. Оставалось одно – мой друг принял страшное лезвие в перекрестье своих сабель. Но в последний момент северянин успел перевернуть топор обратной стороной. Длинный четырехгранный шип наподобие клевца остановился на ладонь ото лба Хансера. Не было возможности уйти. Потомок викингов налег на оружие всем телом. Хансер почувствовал, как трещат его собственные кости. Противник навязал силовую борьбу, в которой мой друг был против него подобен младенцу. Острие неотвратимо приближалось ко лбу. Прерывающий нить почувствовал холод стали, пробившей кожу. Все. Сабли выпали из измученных рук. Но за миг до этого северянин отшвырнул свой топор.
– Балаган! – злобно воскликнул он.
– Что ж ты не убил подлую тварь? – холодно полюбопытствовал Хансер, поднимая сабли. Викинг стоял к нему спиной, безоружный. Один удар – и все. Опять вспыхнул инстинкт убийцы, но Хансер лишь внутренне рассмеялся. Он был свободен.
– А ты? Думаешь, я не видел, каких трудов тебе стоило убрать сабли изпод моего падающего тела? Думаешь, я не знаю о вашей способности видеть малейшие огрехи противника и о невозможности предотвратить убийство? Почему ты меня пощадил?!
– А почему ты не довел удар? Мог же. Продавил бы мне череп, как гнилую тыкву.
– Не захотел, – проворчал северянин. Он сел на берегу, опустив сапоги в воду.
И както сразу спина викинга ссутулилась, и уже не выглядел он смертельно опасным хищником – скорее простым увальнем. Так о нем подумал бы каждый, кто не видел его в бою. Словно на плечи его лег неподъемный груз. Хансер присел рядом.
– Как ты это делаешь, чтобы капли от тебя так отлетали? – спросил он.
– А, это… – Северянин отмахнулся большой, как лопата, ладонью. – У нас это каждый умеет, как и дышать под водой. Мы же морской народ. Хочешь, научу?
– А можно? Это же доменовский секрет, наверно.
– Ну, секрет. Но тебя можно, я почувствовал. – Викинг поднял голову. – Я не знаю, что там произошло на Земле. Но ты, Хансер, не тот, кого я хотел бы убить. Ты открылся мне в бою… и я понял, что ты – человек чести. Поэтому если ты дашь слово, что не применишь против моего домена полученные от меня знания, мне этого будет достаточно.
– Ты ведь Бьярни Столп Чести? – спросил Хансер.
– Да. И моя честь требует искупить вину перед тобой.
– Да брось ты. Ты и так уже мне помог.
– Чем, интересно?
– До этого боя я владел навыками Марса, но больше в теории. А сейчас благодаря тебе освоил на практике.
– Ерунда. На тебя будут охотиться. А мой топор лишним еще нигде не был. – Бьярни встал. Оружие само прыгнуло ему в руку. Щит взлетел на другую – ремни его словно бы никогда и не были перерезаны.
– Сядь, Бьярни. Ты знаешь слишком мало, чтобы решать.
– Достаточно.
– А когда ты начинал охоту на меня, тоже считал, что знаешь достаточно? – Это был удар в больное место. Северянин сразу сник.
– Тогда расскажи, чего я не знаю.
– Сперва слово, что вновь не бросишься на меня. Второй раз у меня не будет ни единого шанса.
– Даю слово. Даже если ты расскажешь, что убил мою мать, один год, один месяц и один день обещаю не поднимать на тебя оружия, руки и никак подругому не вредить тебе.
* * *
Когда они вдвоем вывалились из зарослей на поляну, где мы обосновались, вернее, вывалился только Бьярни, Хансера же мы и заметили не сразу, – я, признаться… ну, чего греха таить, испугался. А чего вы, благородные сеньоры, хотели? Я стою посреди поляны, все заливает солнечный свет, и до ближайшей тени… какая разница сколько: ведь топор ударит раньше, чем я туда доберусь.
Мой брат лучше владел собой. Он даже не шевельнулся, лишь мечи его сами по себе наполовину выскользнули из ножен и тут же с лязгом вернулись обратно.
– Бьярни, – проворчал он.
– Руис, – фыркнул Бьярни.
И оба воззрились на Хансера.
– Как прошла встреча? – поинтересовался наш наставник.
Нет, он не умел входить в Тени, но порою становился незаметным, словно всем глаза отводил, причем Аркадия никакой магии при этом не чувствовала.
– Друид! – воскликнул Бьярни, отпрыгивая назад, уже со щитом на руке и топором наизготовку.
– Ну да, – спокойно сказал Хансер. – Я же рассказывал.
– Но ты не сказал, что он пошел с вами на Луну!
– Я думал, это подразумевается.
– Тебято как сюда занесло? – настороженно спросил Руи.
Я ясно видел готовность брата мгновенно атаковать в случае чего.
– Я пришел убить Хансера, – просто ответил Бьярни.
– Дааа?! – Аркадия прищурилась, словно в прицел северянина поймала, а жезл уже в ладони. Гюрза без единого звука обнажила кинжал. Хорошо смазанная сталь покинула ножны без звука. Лишь Руи был попрежнему спокоен, даже еще спокойнее.
– Както это у тебя ни шатко ни валко идет, – заметил он.
– Решил, что был неправ. Теперь я с вами.
– А кто тебе сказал, что мы тебе доверяем? – безразлично так бросила Аркадия.
– Оставь, солнышко, – улыбнулся мой брат. – Бьярни можно обвинить в скоропостижных решениях, но во лжи – никогда.
Он встал, подошел к северянину. И вдруг они обнялись.
– Ах ты, морской волчара! – воскликнул Руи. – Сто лет не виделись.
– Благородный! – взревел Бьярни. – Ну уж тебя в лесных чащобах встретить не ждал! Слушай, там двое ваших тебя так порочили, так порочили! Приехали ко мне, хотели, чтобы я тебя убил! Вот идиоты сухопутные! Я их на поединок вызвал, обоих… сразу. Так себе бой получился. Не то что у нас с тобой на Марсе. Помнишь?
– Такое не забывается!
– Слушай, мне Хансер рассказал, – Бьярни вдруг заговорил шепотом, быстро обернувшись в сторону Тайви, – что лазурные Лина прикончили. Это правда?
– Сомневаешься?
– Нет, Хансер врать не станет… но… он же у меня шесть из десяти поединков выигрывал! Как такое могло быть?
– Против него было четверо, и убили его ударом в спину, из Теней.
– Сволочи! Найду – искрошу в мелкий гуляш!
– Поздно искать: все мертвы.
– Почему ты не сказал? – Бьярни обернулся к Хансеру.
– А смысл? Не люблю вспоминать ту ночь, – нахмурился мой друг.
– Слушай, волк, а стоит ли тебе идти с нами? Меня вот, видишь, отлучили от алтаря, – сказал Руи.
– Покажи мне того безумца, что станет на моем пути чести! Нет, наши эти вещи понимают. Северный и Синий в эту войну не полезут. Нам и Темной стороны хватает, чтобы еще у себя врагов искать.
– За что люблю ваши домены – так это за то, что слово «честь» у вас не пустой звук.
– Это верно! То, что с Зеленым доменом сотворили, этого не должно быть! Не по чести это. А я – Бьярни Столп Чести, и прозвали меня так не за пьяные рассказы о несуществующих подвигах.
Конечно, приход викинга вызвал сперва настороженность и даже враждебность. Оно и понятно: кого раз предали, тому по первому времени везде измена чудится. Но слово Хансера, и тем более Руи, сразу растопило это недоверие.
– Ты победил это? – в то же время спросил Иллюминат у Хансера.
