Сергей Дорош - Темная сторона Луны
* * *
Наш наставник и Гальдрикс остались наедине, и только тогда старший дал волю чувствам: сжал бывшего охотника в крепких объятиях.
– Сын мой, – тихо сказал он. – Бог не оставил старого занудного пастыря, раз я опять могу обнять тебя.
– Это было испытание, – ответил тот, кого когдато звали Дагариксом. – Тебя как учителя и меня как человека.
– Что с остальными?
– Их мучения окончились. У Круга больше нет охотников. И мое мнение – они нам не нужны. Этот ритуал должен быть запрещен. Цена за победу слишком высока. Самоотверженность не должна переходить в глупость.
– Согласен с тобой. Займусь этим первым же делом. Эти высшие, доменовцы, почему они с тобой?
– Я ведь пастырь. У меня должны быть ученики. Друиды для этого не подойдут. А они вполне созрели. Теперь я понимаю, почему Бог не дал нам уничтожить домены в зародыше. Путь охотника – правильный путь. Это не тупик, как мы считали раньше. Но мы идем к нему недозволенной дорогой, потому для нас это потери и боль.
– Другой дороги мы не знаем.
– Пока не знаем, учитель. Я увидел в этих высших многие задатки охотника. Но они достаточно сознательны, чтобы душить в себе ярость.
– Ярость? – Гальдрикс остановился и пристально взглянул на своего ученика. – Я видел это снаружи, но страх перед ритуалом силен во мне. Я никогда не рискну взглянуть изнутри, тем более после твоих слов. Расскажи мне, если сможешь, как и почему это происходит.
– Чувства, – пояснил наш наставник. – Сильнейшие чувства. Ты знаешь, какой путь приходится пройти, чтобы стать пастырем. Ритуал – полное противоречие этому пути. Он вызывает резкое отторжение и ту самую ярость охотника. Понимаешь, учитель, когда ты убиваешь своего брата, по сути, ради силы, все твое существо восстает против этого. Правила, которые у нас в крови, нарушаются все разом, а сделать мы ничего не можем. Вот ведь парадокс – взять того же Мерлина, пастыряотступника. Для него ритуал охотника не был бы столь неприемлем, но и ярости бы не вызвал. Эта сила была для него закрыта.
– Но ты говоришь – чувства. Если не ярость, что тогда? Любовь? Она не может быть деструктивной. Любовь творит, а не убивает.
– Убивать необязательно. Эти чувства – сверхчеловеческие. Я смотрел на своих учеников через Гармонию мира. Хансер. Он любит Тайви, любит без надежды на взаимность. Когда ей угрожала смертельная опасность, эта любовь на миг стала чемто бо́льшим. Он бросился защищать ее без надежды защитить. И в этот миг он стал на одну ступень с тем, что мы называем высшим уровнем связи с Природой. Но на самом деле это есть Бог – тот, кто создал все, вложив в каждое творение частичку себя. Будь у Хансера друидская подготовка, он воспринял бы эту связь в полной мере. Но он умеет лишь убивать – пока, конечно.
– Понимаю, – кивнул Гальдрикс.
– То же самое Тайви. Когда в крови Хансера был яд, она готова была умереть, отдать ему все свои силы, чтобы он жил. Поскольку она прежде всего – целитель, высший уровень дал ей такую силу, что мощнейший яд охотников, тоже, кстати сказать, созданный на высшем уровне связи с Природой, оказался бессилен. Потенциально на это способен любой из них. И их будет вести любовь. Любовь к другу, любовь к человеку, которого ты ощущаешь чуть ли не второй своей половиной. Подготовить их – непростая задача, но я успею. И однажды, когда это произойдет, они станут такими же, как я. А я пойму, как это происходит, как простые люди становятся иллюминатами.
– Как? – Гальдрикс заинтересовался. – Просветленные полатыни, если я не ошибаюсь. Ну что ж, сущность отражена верно. Прочие видят в тебе силу, не более. Но ято понимаю, что она – лишь побочный эффект, главное – просветление. А почему полатыни?
– Сейчас это чтото вроде всеобщего языка.
– Логично. Ты ведь больше не Дагарикс и не Рысь?
– Да, учитель.
– Значит, я буду называть тебя Иллюминат.
– Это имя не лучше и не хуже других, – согласился наш наставник.
– Я надеялся, что ты займешь мое место в Круге и в этой крепости, но теперь, когда охотники скоро будут под запретом…
– Да, учитель, я уйду. Есть пастыри, не несущие обязанностей, те, кто находится в свободном поиске. Для Круга я стану одним из них.
– И это будет правильно. От них исходят все новые идеи. Я горжусь тобой, мой ученик…
В голосе друида послышалась грусть, и Иллюминат ее почувствовал:
– Я тоже горжусь тобой, мой учитель. Не надо печалиться.
– Не обращай внимания. Просто грустно сознавать, что лучшее в моей жизни уже сделано. Трудно возвращаться к посредственным ученикам после тебя и Лодрикса.
– Ты вдвойне велик, учитель, потому что даже в душу, отравленную ложью, сумел вложить истины друидов. Лодрикс выполнил свою миссию.
– Расскажи мне об этом. Но не сейчас. Сперва еще два вопроса. Что ты собираешься делать дальше?
– Восстановить Зеленый домен. Для моих учеников это будет интересной задачей. Так что мне нужен портал на Луну.
– Такой есть лишь в Киеве. Через другие пройдет маленькая группа, но не войско.
– Войско? – Иллюминат рассмеялся. – Нам не нужны воины друидов. Мои ученики должны справиться своими силами.
– Жестоко, сложно…
– Сам этот путь сложен. Они справятся. Пока не знаю как, да и они не знают, но другого выхода нет.
– Хорошо, это твое решение, я тебе верю. И второе – Грааль. Где он?
– У Хансера. И сомневаюсь, что вам он отдаст его без боя.
– Нам он и не нужен. Разве что для того, чтобы запереть в самый глубокий подвал.
– Почему?
– Оказывается, старому друиду есть чем удивить просветленного. – Гальдрикс тихо рассмеялся.
– Он проклят?
– Нет, что ты. Это действительно предмет, дающий великую силу. Сейчас… а потом – великую слабость. Он имеет свою душу, свою мудрость. Причем, в силу возраста, несопоставимую с людской. Он дает советы владельцу – полезные, мудрые, бесценные, причем для человека это выглядит так, словно он сам до всего додумался. Но Грааль изменяется и приспосабливается очень медленно. Со временем без его помощи обходиться уже не могут. Люди привыкают к ней и отвыкают искать решения самостоятельно. И тут времена меняются. То, что раньше было мудростью, превращается в самоубийство. А человек не может подойти к советам Грааля критически. В лучшем случае он гибнет сам, в худшем, как это было с рыцарями Круглого стола, – весь народ.
– Я запомню это, учитель.
– Не опоздай, сын мой, с каждым днем отказаться от Грааля все труднее и труднее. Яблоком раздора он не станет, но любые попытки отнять его будут восприниматься владельцем как козни дьявола.
– Спасибо, учитель, теперь я буду осторожнее.
– А теперь поведай мне про Лодрикса и про смерть охотников.
* * *
Не скажу, что пребывание в Тюрьме Охотников было особо приятным времяпрепровождением. Наш наставник, взявший интересное имя на латыни, наверно, почувствовал это и не стал задерживаться. Нам открыли кратковременный портал на Луну. Это, как я понял, отняло у друидов немало сил. Да и нас забросило совсем не туда, куда бы хотелось. Я был склонен к тому, чтобы высадиться сразу у охотничьей избушки. А появились мы на окраине владений Зеленого домена, возле небольшого залива. В этом месте границу нашим рубежам положило море. Когдато на его берегу хватало рыбацких деревень. Сейчас же – только пепелища. Вообщето морем владел Северный домен. Правда, иногда в него заплывали драккары[8] с Темной стороны. Отряд Вильгельма нес стражу здесь. Северный домен, как мне казалось, в разгроме Зеленого не участвовал, но вполне мог присоединиться к пиру на костях поверженных. Словом, держаться надо было настороже. Правда, наш отряд теперь тоже являлся скорее хищником, чем добычей.
Но один в поле не воин. Амулеты дальней связи не редкость. В любом случае лучшим оружием для нас была скрытность. Перебьешь какойнибудь отрядик – а через минуту вокруг от порталов зарябит. Мы забрались поглубже в лес. Мест этих не знал никто, так что надо было осмотреться, определиться со своим положением, а потом уже чтото делать.
Хансер вновь ушел в лес, кудато к заливу. Мы уже на эти его отлучки внимания не обращали и проследить не пытались. Гюрза один раз попробовала, в самом начале, – учитель пресек эту попытку мгновенно. Так что у нас выработалась привычка. А это очень плохо. Когда внешние обстоятельства меняются, привычка может стать причиной гибели…
«Ну и зачем это? – недовольно спросил ЛинКеТор. – Я тебя обучил уже всему, что знал. Что дадут новые тренировки?»
«То, чему ты меня обучил, – твое, – ответил Хансер. – Это как хорошая кольчуга, только сплетенная на чужие плечи. Или клинок, выкованный под чужую руку. Как бы хороши они ни были, ты не сможешь управиться с ними лучше, чем хозяин, конечно, при равенстве вашего мастерства. Вот я и хочу подогнать все это под себя. Тогда кольчуга станет второй кожей, а меч – продолжением руки».
