Олег Никитин - Черный Шаман
– Эй, чувак, – удивился Ирвин, – тебе кто сказал, что мы с Земли?
Ихуси гордо выпятил грудь:
– Я, может, и слабоумный, но даже я знаю, что белые люди живут там, а к нам только на время приезжают.
– Железная логика, – похвалил Косинцев. – А теперь веди.
– Мне фонарик нужен, – просительно сказал тот. – Дорогу смотреть.
– Перебьешься. Светить буду я. А то еще заведешь в какую-нибудь дыру и смоешься.
Кроме того, все его естество противилось тому, чтоб расстаться с единственным источником света. Шарлатан-психолог, которому стопроцентно верил Хэмпстед, назвал бы это, наверно, какой-нибудь фобией. Или это и была фобия?
Однажды, еще ребенком, Вадим вместе с одноклассниками ездил на экскурсию в ледяную пещеру. Там было множество замечательных вещей: сталактитов и сталагмитов, подземных озер, наскальных рисунков древних людей и так далее. Повсюду разноцветные лампы, газовые светильники, замаскированные под факелы. Романтика! Гид рассказывал, дети восторгались, все шло замечательно. Потом маленький Вадим увидел какую-то особенно поразившую его сосульку, остановился возле нее... и отстал от остальных. Ему ничуточки не было страшно, ведь повсюду горел свет, тропинки были отчерчены люминесцентными полосами, да и голоса слышны. Налюбовавшись, он двинулся догонять ребят. Их не было! Сначала быстрым шагом, а затем и бегом Вадим мчался вдоль серебристо-голубого светящегося пунктира, кричал «подождите меня!», но люди не появлялись. Потом начали гаснуть светильники. Потом исчезла люминесцентная полоса. Потом стихли голоса пацанов, зато зазвучали какие-то другие, совсем не человеческие. Маленький Вадим прижался к холодной влажной стене, закрыл глаза и заревел. Через минуту рядом появился напуганный гид, ребята. Выяснилось, что Вадим кружным путем умудрился обогнать экскурсию и очутился в зале, где в полной темноте «слушают духов». Так он и приобрел что-то вроде страха темноты. Не то, чтобы он начинал паниковать и падать в обморок, но чувствовал себя довольно погано.
– Светить буду я, – повторил Вадим. – Все, идем!
И они зашагали вслед за щуплым проводником.
– Знай, мы тебе не доверяем, – заявил Ирвин, погрозив спине официанта кулаком. – И вот еще что! Прекрати называть Вадима «большой белый масса». Это, Наср, оскорбительно! Как для всех наших чернокожих предков, так и для него. Верно я толкую, чувак?
– Само собой, – нехотя кивнул Вадим, хоть на самом деле был ничуть не против такого обращения. – Я ведь не какой-нибудь рабовладелец или плантатор. Или, положим, куклуксклановец. Обычный русский парень. Поэтому можешь звать меня просто «масса Вадим». Белый и большой – это лишнее.
Ирвин возмущенно хрюкнул.
– Ты, кстати, тоже можешь так говорить, – подмигнул ему Косинцев.
Американец некоторое время соображал, а затем решил надуться:
– Дурацкая шутка.
– А ты чего хотел от простого сержанта? Изящных острот, что ли?
– Сейчас не до веселья, чувак! Того и гляди, нас киафу схватят или демоны сожрут, а он прикалывается!
– Плохо ты понимаешь, что такое моральный климат в войсках, – укоризненно сказал Вадим. – Запомни, кто в бою вешает нос и ноет, тому первому пуля прилетит.
– Кто это придумал? Ваш полковой психотерапевт?
– Ага. Василий Теркин его зовут. Классный дядька.
– Кстати, подземные демоны в первую очередь кровь у печальных людей выпивают, – встрял Ихуси. – Поэтому я, когда здесь хожу, всегда себе анекдоты рассказываю. Хотите, и вам расскажу? Новый, очень смешной.
– Валяй, – великодушно разрешил Вадим.
Под ногами хлюпала мерзкая слякоть, по стенам и потолку шныряли мокрицы, пауки и прочие уховертки. Вдали по-прежнему пищали мыши или крысы. Фонарик светил бледно, лишь немногим ярче, чем флюоресцирующая по берегам смрадного потока растительность. Идти в таком месте молча было и в самом деле жутковато.
– Утром лежат тувлюх с женой на кровати, – заговорил Ихуси. – Молодожены в медовый месяц. Жена голая, ноги развела, проветривает. Вдруг в окно залетела пчела и села к ней на лобок. Поползала-поползала, а потом – шмыг в дырку! Женщина испугалась, заплакала. А тувлюх еще сильней испугался. Скорей побежал к соседу. Сосед был лекарь-таха. Прибегает тувлюх к лекарю, кричит: спаси молодую жену! Рассказал все, а таха говорит – ладно, знаю, как помочь. Только способ опасный и тебе может прийтись не по нраву. Тувлюх умоляет: что угодно делай, только спаси молодую. Пришел лекарь к ним, разделся, банан свой медом намазал. Говорит: «Сейчас я начну его в то место погружать, куда пчела залетела. Она учует мед, сядет на него, тут ее и вытащу». Ладно, соглашается тувлюх, только бережней. Жена совсем молодая, а у тебя вон какой толстый! Конечно, успокаивает таха, я же не насильник, а врач. Забрался на женщину, начал погружать. Сначала осторожно, неглубоко, потом все быстрее, все глубже. Жена тоже раззадорилась, плакать перестала, стонет от удовольствия. Смотрит тувлюх – лечение какое-то странное получается. «Эй, – кричит он лекарю, – ты чего там творишь?» А тот не останавливается, даже быстрее движется и отвечает: «Спокойно, сосед! План изменился! Утоплю заразу!»
Дикое ржание диверсантских глоток заметалось под сводами тоннеля. Сам подавальщик первых блюд хихикал тоненько, подвывая, похрюкивая и разбрызгивая слюну, как и полагается слабоумному. Американец же гоготал отрывисто, будто из автоматической пушки строчил.
– Теперь моя очередь, – сказал Ирвин. – Тоже про тувлюхов. Идет ООНовец по джунглям, смотрит – тувлюх сидит на дереве, и сук под собой пилит. Весь в поту, так старается. Эй, мужик, окликает его ООНовец, ты же упадешь. Тувлюх оглянулся на него, ничего не ответил, дальше пилит. Ну, ООНовец ушел, а тувлюх пилил-пилил, да как рухнет! Встал, шишку на лбу потер и говорит: э, шаман, однако!
Ихуси снова с готовностью захихикал, а Вадим только усмехнулся. Упоминание о шамане пришлось уж больно некстати. Только, кажется, начал забывать о Мвимба-Хонго, а тут Ирвин со своим глупым анекдотом.
Американец заметил перемену его настроения и предложил:
– Теперь твоя очередь, чувак!
– Я ничего не помню, – начал отнекиваться Косинцев, но Ирвин наседал:
– Давай-давай. Сам же говорил про моральный климат. Теперь вот и улучшай его, а то живо демоны повылазят.
– Ну ладно. Только это не анекдот, а реальный факт. Если человек шесть лет и девять месяцев будет без остановки выпускать кишечные газы в какую-нибудь емкость, а потом их подожжет, то взрыв будет, как от атомной бомбы.
– Эх, жалко, я свои не собирал, – хохотнул Ирвин. – Сейчас бы уже для газозаправочной станции накопил. Машины заправлял бы, деньжищ заработал... – Он шумно потянул носом воздух и ткнул Ихуси в бок пальцем: – Зато ты, мужик, времени не терял, да? Наверное, хочешь дворец Волосебугу подорвать?
Подавальщик испуганно замотал головенкой:
– Нет, что ты, здесь всегда так пахло. Это же канализация.
– Ври больше! – продолжал подзуживать его развеселившийся Ирвин. – Только нас не проведешь. Мы все про тебя знаем. Ты ведь дурачком только прикидываешься. А на самом деле мавротопский шпион и диверсант, как и мы. Правильно я говорю, Вадим?
Косинцев хмыкнул и дернул плечом. Жест можно было понимать и как отрицательный и как утвердительный. Он начал сомневаться, что подначки Хэмпстеда удачны. Нагнать страху на слабоумного легко. А что делать, если он от ужаса дорогу забудет или в обморок хлопнется? Возись с ним потом.
То, что произошло в следующий момент, оказалось куда хуже самых скверных предположений. Ихуси вдруг остановился, пронзительно вскрикнул, подскочил, будто подброшенный пружиной, и с разворота залепил сильнейший удар ногой Ирвину в грудь. Тот охнул и улетел в темноту. Загрохотала по камням слетевшая каска. А шустрый без меры подавальщик первых блюд уже подскочил к Вадиму и хлестнул его пальцами по глазам. Мгновенно ослепший Косинцев почувствовал, как у него отбирают фонарик и «Тавор». Он наугад сунул кулаком туда, где предполагал наличие Ихуси. Кулак провалился в пустоту. Тут же совсем с другого направления послышалось клацанье взводимого автоматного затвора, а затем – холостой щелчок бойка. Вадим с ревом бросился на звук, но получил стволом под ребра и утратил всякое желание ловить проклятого подавальщика. Ноги подкосились, и сержант сел на пол. Под задницей что-то подалось, упругое как губка. И такое же мокрое.
Тем временем автомат вторично щелкнула спуском. Опять зря. Откуда было Ихуси знать, что магазин пуст? И до чего же здорово, что командование ОАТ вручило лазутчикам незаряженное оружие!
Поняв, что расстрелять большого белого массу Вадима и его приятеля не удастся, предатель выругался на незнакомом гортанном языке и, кажется, шваркнул бесполезным оружием о стену. Зашлепали по нечистотам быстро удаляющиеся шаги.
