Олег Никитин - Черный Шаман
– Ирвин! – вполголоса позвал Косинцев.
– Чего? – Афроооновец вздрогнул и остановился.
– Ты бы выбросил эту каску. По ней нас живо опознают. Она же словно маяк внимание привлекает.
– Не о том беспокоишься, чувак. Нас и без нее опознают в два счета. Да и не хочется мне ее бросать. Какая-никакая защита для головы.
– От пули вряд ли спасет.
– Эй, хватит! Ты, как командир, должен меня подбадривать, а не пугать.
– Ага! Значит, теперь я снова главный! Ладно, Наср с тобой. Нравится, так носи. Только пусти меня вперед. А ты иди следом, шагах примерно в десяти. Если наткнусь на засаду один, может, и сумею отбрехаться.
– А если не сумеешь?
Вадим с укоризной посмотрел на товарища и ничего не ответил.
Коридорчик, по которому крались диверсанты, плавно загибался влево. В нем не попадалось никаких дверей, ниш и прочих архитектурных элементов. Не было ни ковровой дорожки, ни даже освещения. Зато ощущался легкий уклон пола от банкетного зала вниз. Очевидно, кухня располагалась ниже уровня первого этажа. Отсутствие ковра было на руку официантам, катавшим здесь тележки с провизией, но диверсантов не устраивало. Даже самое осторожное перемещение сопровождал звук шагов и поскрипывание обуви. Поэтому шли так: несколько шагов – остановка – прислушаться. И снова: несколько шагов – остановка – прислушаться...
Через некоторое время Ирвин окликнул Вадима и показал жестами, что предлагает дальше двигаться ползком. Косинцев отмахнулся. Что за глупая затея? Скорость сразу же упадет, а грохот штык-ножа по полу ничуть не тише стука каблуков. Но сержантская мысль, ободренная тупостью напарника, заработала и выдала решение. Вадим присел, снял ботинки, связал шнурками и перебросил через шею. Ирвин заулыбался и проделал то же самое. Дальше шли тихо, как настоящие разведчики.
Наконец они достигли хорошо освещенной комнатушки. Там имелась широкая дверца грузового лифта и краешек еще одной двери – белой, но испачканной какими-то жирными потеками и чуть ли не сажей.
Не доходя до помещения с лифтом, Вадим замер, прислушиваясь и принюхиваясь. Пахло нормальной едой и чуть-чуть – пищевыми отбросами. Где-то звякала посуда, шипел пар, шкворчал жир и шумела текущая вода. Звуки были глухими, словно просачивались откуда-то со стороны или сквозь неплотно прикрытые двери. В самом же помещении, кажется, не было никого.
Косинцев снял автомат с плеча и резво устремился в комнату с лифтом. Он был готов как сразиться врукопашную с киафу, так и сдаться без боя патрулю KFOR.
Однако засады в комнате не обнаружилась. Там торчал лишь маленький щуплый негр то ли в поварском, то ли в официантском белом одеянии. Приподнявшись на цыпочки, он стоял перед сервировочным столиком на колесах и занимался крайне предосудительным делом. А именно, с блаженным и одновременно ехидным видом направлял под крышку красивой фарфоровой супницы тонкую струйку мочи.
Увидев выскочившего прямо на него солдата, негодяй сказал «ап!», закатил глаза и повалился в обморок. Вадим подхватил его под мышку и сбежал обратно в дугообразный коридор. Там с помощью пары хороших оплеух пленника привели в сознание.
– Ты кто? – грозно спросил Вадим. – Имя, возраст, воинское звание?
– Национальность, образование, сексуальная ориентация? – поддал жару Ирвин.
– Я Ихуси, добрый белый масса! Не солдат! Подавальщик первых блюд, – ответил негр и попытался еще раз потерять сознание.
Новая пощечина доказала ему, что идея с обмороком никуда не годится.
– Не убивайте! – заканючил Ихуси. – Я не делал ничего плохого.
– Неужели? А зачем в суп гадил?
– Кто гадил? В какой суп? Тебе померещилось, добрый белый масса! Я это... ну, это...
Ирвин вынул из ножен штык-нож и с силой провел острием по полу. Ихуси проследил взглядом за возникновением тонкой стружки, быстро сглотнул и приложил ручки к груди:
– Признаюсь, гадил. Я ведь слабоумный, у меня детство было голодное. Жил среди тувлюхов, бродячими кошками питался. С тех пор как увижу хорошую еду, которую будут кушать богатые люди, не могу удержаться, чтоб чего-нибудь туда не плеснуть. – Он обезоруживающе улыбнулся. – Свою вину готов искупить чем угодно. Кроме денег, конечно, потому что я очень бедный человек. Почти нищий. Зато все здешние секреты знаю.
– Вот это деловой разговор! – кивнул Ирвин. – Выведешь нас из дворца, чтоб ни одна сволочь не заметила, отпустим на все четыре стороны.
– А зачем вам, чтоб ни одна сволочь не заметила? Вы что-то натворили? Или дезертиры?
– Брось дурака валять, – замахнулся на него американец. – Изображай слабоумного перед своими начальниками.
– Не трогай его, брат. Угрозы – плохое подспорье в беседе с полезным человеком. То ли дело откровенность, правда, Ихуси?
Тот опасливо кивнул.
– Мы лазутчики таха, – веско сказал Вадим.
У подавальщика расширились глаза. Наверное, он уже пожалел, что выбрал откровенность. Порой знание может убить надежнее пули.
– Мы разведали много секретов вашего президента, – продолжал Вадим, – но попали под прицел контрразведки ООНовцев. Слышал сирену тревоги? Это из-за нас! Теперь выбор невелик: либо скрыться, либо погибнуть. Сам понимаешь, в таком деле не до гуманизма, поэтому заложник нам очень пригодится. Особенно если наткнемся на солдат. Может, они пожалеют тебя и пропустят нас. А если откажутся, будем сражаться до последнего вздоха, и ты будешь у нас живым щитом.
– Но ведь я очень худой, я не могу быть щитом!
– Ну да, тебя прикончат в первую секунду, – согласился Ирвин и со стуком вогнал штык-нож обратно в ножны. – Зато это даст нам краткую отсрочку от смерти.
– Я выведу, выведу! Я ведь и сам наполовину таха, а на вторую половину...
– Неужели тувлюх?
– Потому и мочился в президентский суп! Ненавижу этого негодяя Волосебугу. Да здравствует Мвимба-Хонго! Виват ОАТ!
– Молодец, земляк, – похвалил его Ирвин. – Через кухню пройдем?
– Нет, там пост ООН, двое белых. А когда сирена завыла, еще двое прибыли. Да и снаружи много солдат. Но я проведал секретный проход! Он до самой реки тянется. Про него никто, кроме меня, не знает. Я его случайно открыл, когда у проклятого Волосебугу десять кило мармелада конфисковал и хотел в подвале спрятать. Только там это... нечисто.
– Грязно, что ли?
– Очень грязно. И еще всякая чертовщина водится. Злые духи.
– Танки грязи не боятся, – сказал Вадим и пообещал: – С духами я лично разберусь. Они от нас, русских, бегом бегут. Потому что русские самый святой народ во вселенной. Ясно? Избранный, можно сказать.
– Конечно, конечно ясно, белый масса. Русский и таха братья навек! – Ихуси заискивающе улыбался и мелко тряс крошечной головкой.
– Эй, что за басни ты тут плетешь? – возмутился черный диверсант. – Это ты, что ли, избранный, тувлюхская морда?..
– Ладно, не тронь убогого, брат. Веди нас в свои катакомбы, – сказал Вадим официанту и поощрил его звонким подзатыльником. – Только подожди, пока ботинки наденем.
* * *Путь в катакомбы начинался в подвале, куда беглецы спустились на лифте. Вадим приказал Ихуси прихватить с собой и сервировочный столик. Оставлять его возле лифта было слишком подозрительно. Наткнется кто-нибудь, забеспокоится – где, мол, слабоумный подавальщик первых блюд? А так, может, и не спохватятся. Тем более в сумятице последних часов Волосебугу наверняка не до супа.
Действительно, пахло в подвале нехорошо. Плесенью, гнилыми овощами и слегка тухлым мясом.
– На прошлой неделе холодильная камера накрылась, – объяснил Ихуси. – Я сообщал старшему повару, а он и слушать не захотел. Проклятый киафу! Ну да когда увидел тушку цыпленка с червями в животе, живо поверил. Только поздно было. Больше чем полтонны мяса пришлось выбросить. И птицы около того. Хорошо, что я еще в первый день килограммов двадцать корейки успел вынести и нищим тувлюхам раздать...
– По какой цене? – полюбопытствовал Ирвин. – Не продешевил?
– Нет, конечно, – ухмыльнулся слабоумный подавальщик. Потом спохватился и заюлил: – Ой, что это я мелю? Бесплатно раздал! Сам ведь рос в вечном голоде. Знаю, каково это, бороться на помойке с собаками за каждый объедок...
При упоминании собак американец заметно вздрогнул.
Они прошли мимо клетей с бататом и кукурузой, мимо заиндевелого рефрижератора, от которого веяло жутким холодом. Мимо гигантских гроздьев бананов, что свисали с потолка. Мимо груды ананасов, издалека напоминающей гору отрубленных голов. Мимо цинковых контейнеров с крупами, мукой и сахаром. От зрелища такого изобилия у разведчиков разыгрался дикий аппетит. Посему, когда показались стеклянные холодильные шкафы, заполненные продуктовой гуманитарной помощью, было решено сделать кратковременный привал.
Ирвин тут же нагреб себе чипсов, орешков, шоколадных батончиков, схватил большую бутылку «Кока-колы» и начал хрустеть и булькать, радуясь знакомой с детства еде.
