Иван Тропов - Крысолов
Алике двинулась следом, сделала несколько шагов – видно, уже привыкла, что куда крысы, туда и она, – но остановилась, оглянулась на Стаса.
Стас отвел взгляд. Встал с края кузова, прислушался. В глубине, за ящиком секвенсора тихо копошилось. Не все отправились в Старый Город на своих четырех. Один взвод, на всякий случай, остался. Лишние полтора центнера “норка” как-нибудь вытянет, а вот тридцать серых душ очень даже не помешают, если что-то пойдет не так.
– Все нормально?
На крышку секвенсора вспрыгнула крыса. Привстала на задних лапках и с силой упала на передние. “Так точно”.
– Хорошо… Лобастый, Рыжик, Скалолазка, Ушастик! В машину!
Еще четыре тени нырнули в кузов.
– Лобастый, за главного.
Стас захлопнул одну дверцу, вторую. Достал ключи, но передумал.
Пусть будет открыто. Если кто-то сунется внутрь, крысы сами будут лучше любого замка. А вот если придется срочно выбраться наружу? Замок только помешает – и им, и тому олуху царя небесного, на помощь которому они полезут.
Стас шагнул к кабине, но замер. Обернулся.
За спиной стояла Алике. И опять у нее было это странное выражение – доброжелательное и застенчивое одновременно. И кажется, немножко тревожное.
Стас вздохнул.
Протянул руку, погладил по хоботу…
– Прощай, Алике.
И наконец-то посмотрел прямо, не отводя взгляд. Прямо в эти голубовато-стальные глаза, словно бы укоряющие, но так робко…
Совсем как тогда, три года назад. Ведь один раз уже прощались.
Только тогда это был еще совсем слоненок. Было море красной листвы с дубов, была Рита-Ритка-Маргаритка и была топотушка Алике, взбивавшая листву, как розовый крейсер рассекает волны, с глухим пам! пинавшая огромный надувной мяч…
Там, на новой ферме, дубов нет. Но чуть позже, когда весна войдет в свои права, те жирные луга будут полны сочной, ярко-зеленой травы. И наверно, там будут одуванчики. Много, целое море одуванчиков. Океан маленьких остроухих солнышек… И то, настоящее – по-весеннему теплое и яркое, высоко в лазурном, еще не выгоревшем до летней белесости небе. Топотушка, уже повзрослевшая. Не такая шустрая, но такая же добрая и доверчивая. И повзрослевшая Марго…
Все это могло бы быть.
На какой-то миг показалось, что так и было – там, в глубине этих голубых глаз.
– Просто пути расходятся, девчонка. Чертовы пути. Расползаются, как раки… Прости…
А может быть, еще встретимся. Если встретились второй раз – почему бы не быть и третьему? Впрочем, это еще вопрос, нужен ли он, этот третий раз ей. Два дня без еды, с полутонной на хребте – куда уж дальше-то?
Стас развернулся и зашагал к “норке”.
Залез в кабину, обернулся:
– Стой! Место!
Захлопнул дверцу, завел мотор и быстро повел “норку” в объезд кустов.
Алике задумчиво наклонила голову. Поглядела в сторону – туда, куда ушли крысы. Снова на машину…
И шагнула следом. Сначала медленно, робко. Потом быстрее, решительнее, побежала.
– Ч-черт…
Стас рванул “норку” вперед.
В зеркале заднего вида мелькнули глаза топотушки – огромные голубые глаза, – а потом она пропала за скоплением кустов.
По крыше проскребли ветки, “норка” подпрыгнула – резко, как будто налетела на бордюр. Потом ухнула вниз. Стас крутанул руль, разворачиваясь. Это и есть старая просека. Теперь машина пойдет по старой колее, как по рельсам.
Прибавил скорости. “Норка” и в самом деле пошла веселее.
В зеркале заднего вида дрогнули ветви, и в начале просеки вынырнула голова Алике. Потом и вся она целиком. Поглядела с укором – словно до сих пор не могла поверить, что ее решили вот так вот бросить одну, посреди леса. После всего.
И побежала следом.
Стас зашипел сквозь зубы и еще прибавил скорость, стараясь не смотреть в зеркало.
* * *Она давно уже пропала во тьме, но Стас то и дело косился в зеркало.
А вот Серый разглядывал его самого ничуть не скрываясь.
И – черт возьми, да что же это, если не глумливая ухмылка?! – тихонечко улыбался. Словно прикидывал, насколько этой бесхвостой мартышке стыдно от такого прощания с топотушкой, двое суток делавшей самую трудную работу. И цинично калькулировал в своей обезьяньей голове все эти оглядки в зеркало заднего вида, все эти невнятные шипения сквозь зубы и решал, к какому классу сентиментальности отнести данную особь.
Стас усмехнулся. Выдавил из себя усмешку, хотя она и не шла.
Нет, конечно, ничего такого Серый не мог думать. Это лишь кажется… Просто растравленная чувствительность и стыд. А Серый тут ни при чем. Этой пародии на человека не то что до психиатра, до тети Моти-доярки расти и расти…
И все-таки этот взгляд и эта глумливая ухмылочка…
– Хватит мне тут мудрый прищур изображать! – не выдержал Стас. – Лучше выучи хоть одно слово, кроме этих своих ыва и гырыга! Умник…
Серый оскалил зубы и захохотал. Словно понял.
Все понял. И слова понял – и, что важнее, то, отчего они были сказаны…
Стас чертыхнулся и включил магнитолу.
Миг поколебался – что выбрать из огромного архива на флэш-диске. И выбрал радио. Но не музыкальные радиостанции. Щелкал и щелкал кнопкой поиска, прогоняя эфирную попсу.
Неплохо бы узнать новости. Что там, в Старом Городе? Закончился показушный рейд или еще нет? Лучше бы закончился… Легче провезти секвенсор будет. А то когда вокруг крутятся военные, это…
Следующий канал оказался без музыки.
– …на сетевой бирже Пригорода продолжается бум. Цена квадратного метра в центре Старого Города перевалила за психологически значимую отметку пятьдесят юаней, и рост продолжается. Напомним, еще неделю назад цена колебалась в районе восьми юаней за метр, не в силах пробить медвежью линию сопротивления на уровне девяти с половиной юаней…
Стас убрал ногу с педали газа, дал машине остановиться. На раздолбанной дороге это произошло быстро.
Выключил радио, оглядел салон.
– Серый, ну-ка…
Серый уже не ухмылялся. Наоборот, был тихий и внимательный – словно нашкодивший щенок. Вмиг сообразил, что от него хотят. Встал на сиденье, подтянул рюкзак с аппаратурой с края поближе к Стасу, а сам забился к дверце.
Стас развязал тесемки, достал планшетку.
Вообще-то цены на обезлюдевшую недвижимость в центре Старого Города постоянно колеблются. И перед очередной попыткой вычистить его от крыс – пока она не захлебывалась в потоках цинковых гробов, – цены здорово подпрыгивали.
Но чтобы до пятидесяти драконьих шкурок за один метр… В прошлый раз максимум был на сорока пяти. Да не перед началом, а на пике штурма! В прошлый раз штурм и в самом деле вышел мощный. Вот многие и поверили, что на этот раз крыс дожмут…
Так что же должно твориться в Старом Городе сейчас, чтобы цены перепрыгнули тот максимум?!
Стас включил планшетку, натянул на ухо гарнитуру. Вышел в сеть, стал набрасывать хвост из прокси-адресов.
– Только попробуйте отделаться автоответчиком на этот раз…
Хватит проксей. “Теперь на страничку оператора спутниковой связи, номер телефона “друзей” Арни…
Над глазком видеокамеры замигал огонек готовности. Щелкнул наушник. Длинный гудок. Гудок, гудок, гудок…
– Отвечайте, сволочи, отвечайте… – прошипел сквозь зубы Стас.
И только попробуйте отделаться автоответчиком! Лично чучела буду делать…
Картинка видеофона на экране разлетелась в стороны. Ответили.
– Алло! – рявкнул Стас. – Алло!
Динамики планшетки помолчали. Потом разродились монотонным голосом-шкуркой:
– Доброй ночи, Крысолов.
Стас хотел закричать в микрофон, но так и не закричал. Потому что… Черт возьми, неужели… Не может быть…
– У нас все хорошо, – неспешно сказал голос. – Новостям не верьте, была лишь разведка боем. Ничего серьезного. Не тревожьтесь. Не думайте о том, что творится в Старом Городе. Вы должны…
Стас слушал, не веря своим ушам.
Сообщение осталось прежним.
Только в Старом Городе определенно что-то творилось. Телевизионные новости могут врать, но цены на сетевой бирже врать не могут. Пятьдесят драконьих шкурок за квадратный метр против обычных шести-семи…
Там что-то происходит. На самом деле. А сообщение осталось прежним. Уже несколько дней. И это может значить, что…
– Нет, нет!
Но…
Но если допустить, что они живы и здоровы, что у них все в порядке – почему на автоответчике старое сообщение? Причем явно ошибочное?
Стас врезал кулаком в приборный щиток.
Стиснул руль, вжал педаль и погнал “норку” вперед.
Похоже, на “друзей” Арни надеяться больше нельзя. И раньше не стоило… Ох, не стоило!
Серый кидал от дверцы робкие взгляды.
Принял на свой счет?
– Да не ты, Серый, не ты… Не забивайся…
Или он просто обиделся? Что два дня жизни коту под хвост – потому как ни крошки ывы? И все нет и нет ее, родной?
– Да будет тебе ыва, будет. И ыва, и твоя любимая стеклянная сиська…
