Иван Тропов - Крысолов

Иван ТРОПОВ

КРЫСОЛОВ

Часть первая

ГОРОД

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Машина была новенькая, чистенькая, небесно-голубая – но без шин. Диски колес уперлись в брусчатку. Вокруг них, словно горсти черного снега, мелкие резиновые ошметки. Бывшие шины.

– Как же меня достали эти жирные твари, – сказал Тягач, разглядывая кремлевскую стену за машиной.

Он щелкнул окурком, отправив его в сторону Кремля этакой крошечной баллистической ракетой, – но пролетела та всего метров пять. Свалилась с курса и упала на брусчатку. Тогда Тягач поднял гранатомет и прицелился в ворота.

– Очумел, что ли! – Живодер поспешно положил руку на гранатомет и опустил толстый ствол. – Дошутишься, остряк-самоучка. Поверят, что хочешь выстрелить, и затопчут, даже помолиться не успеешь…

Он кивнул на машину, небесно-голубой “Сахалин”, замерший ровно посередине между ними и кремлевской стеной. Если не считать превращенных в ошметки шин, машина была в идеальном состоянии. Блеск и красота, собранная отечественным производителем под чутким руководством японских мастеров… Похоже, совсем недавно шины обожрали. Еще неделю назад “Сахалина” здесь не было.

– Разбомбить бы этот рассадник, – сказал Тягач. – А по­том сверху напалмом.

– Нельзя, – сказал Живодер. – Мало ли что там внутри… Памятник культуры.

– Ну да, а то как же… Памятник культуры… Стены древнего Кремля… Интеллигенты долбаные, чтоб их всех голубыми елями…

Стас стоял в стороне, засунув руки в карманы и привалившись спиной к микроавтобусу.

Первые числа марта принесли оттепель, но теперь опять ударил морозец. Брусчатка подернулась ледовыми корочками, и сугробы по краям площади все держались. Первый натиск весны выдержали, а людских рук и подавно не боятся. Их тут уж который год не убирают.

Где-то далеко басисто грохотал тяжелый вертолет. Патруль на бреющем полете. Очковтирательство, да и только. Стрелять ракетами в городе запрещено, а высаживать солдат здесь никто не будет…

Плащ не согревал. Стас хохлился, старался не обращать внимания на треп Живодера и его сподручных. Ребята они не такие тупые, какими кажутся. Это все нервы. Такое уж место. Даже такие ребята, как они, не самого робкого десятка, чувствуют себя не в своей тарелке здесь.

Вертолет улетел. Его грохот сменился другим звуком: это был глухой рокот машин. Здесь, в самом центре Старого Города, совсем рядом с Красной площадью, машины обычно не ездили. Тут и люди-то не жили. И в гулкой тишине заброшенных бетонных коробок звук разносился далеко. Помогали и подернутые ледком лужи: крошки льда разлетались из-под шин и звучно падали на асфальт по обочинам двумя ледяными волнами.

– Едут! – оживился Тягач.

Он хлопнул по стеклу первого джипа – всего в кавалькаде Живодера было два джипа и один микроавтобус – и замахал рукой, словно взбивал что-то невидимое.

Захлопали дверцы, из обоих джипов полезли ребята. Все в строгих черных костюмах и аккуратных модных пальтишках – но с такими лицами, что даже малыша их приличный вид не обманет.

Живодер подошел к Стасу.

– А если это солдатня, Крысолов? Откроем огонь, так эти же, – Живодер кивнул в сторону Кремля и стоящего с объеденными подчистую шинами “Сахалина”, – рванут на нас… Что делать?

– Это не военные, – сказал Стас. – Военные сюда уже полгода ездят только на танках.

Да и до этого они сюда особенно не ездили. Хорошо, если “Сахалин” вытянут тягачом или подцепят вертолетом в ближайшую неделю.

Из-за здания торгового центра – вывеска сохранилась до сих пор, хотя универмага там не было уже лет пятнадцать, – на площадь вынырнул джип. За ним еще один и еще…

Всего четыре. Прошмыгнули по самому краю площади, робко прижимаясь к стене бывшего торгового центра, и встали перед машинами Живодера. Опять захлопали дверцы, опять посыпались ребята в модных пальто, но с такими физиономиями, что на лбу будто написано, чем себе на жизнь зарабатывают.

Последним вылез человек с благородным лицом и седыми висками. Подошел к Стасу и Живодеру.

– Добрый вечер, господа.

– День добрый, – откликнулся Живодер прищурившись.

Стас кивнул мужчине, отлип от микроавтобуса. Намеренно резко вскинул руку, чтобы взглянуть на часы. Шесть восемнадцать. Господин запоздал, но это его личные проблемы.

– У вас есть двенадцать минут, господа, – сказал Стас и отошел в сторону.

Это их дела.

Его дело – обеспечить им полчаса относительной безопасности в этом месте. Пока из-за кремлевской стены не рванул поток крыс. Поток целенаправленный, как язык мухолова, расстилающийся от кремлевских стен черным ковром за какие-то секунды до самых краев площади и выплескивающийся дальше, на узкие улочки между старинными малоэтажками…

Чтобы не получилось так, как с тем “Сахалином”. Эти крысы не похожи на трусливых грызунов, шаставших по здешним помойкам двадцать лет назад. Теперь здесь живут другие крысы. Модифицированные. Размером с терьера.

Именно поэтому в этом месте никому и в голову не придет устроить западню или открыть стрельбу. Стас кисло усмехнулся. Просто идеальные условия для бизнеса…

Тягач распахнул задние дверцы микроавтобуса. Ветерок разнес младенческий благой мат. Ну, еще бы. Дети лежали в микроавтобусе как минимум часа два… Хотя черт его знает, можно ли назвать их детьми.

По генотипу они лишь наполовину люди, а наполовину, – а кто и на все три четверти, – звереныши. По закону они биологическое оружие. Для Живодера товар. Для господина с честным лицом и седыми висками – способ выжать из жизни еще несколько капель удовольствия. А может быть, он просто перепродаст их еще кому-то. Мелкой розницей.

Стас достал из кармана пакетик жареного арахиса, вскрыл его и стал закидывать в рот по орешку. Эх, пивка бы… Нет, и так холодно. Лучше сладкого чаю. Крепкого и горячего. Так, чтобы обжигал живот, струясь по пищеводу…

Нет, все же не для мелкой розницы, не на перепродажу. Для себя.

Господин с седыми висками раскутывал младенцев, не задумываясь о том, что под ногами, вообще-то, хрустит лед. И осматривал, переворачивая со всех сторон. Словно фрукты на базаре выбирал.

Глаза бы не смотрели… Стас отвернулся, но в тонированных стеклах джипа все равно все отражалось. Вот щенок со слишком большой головой. Еще что-то, кажется, с человеческой кожей, но непропорционально большими руками, как у гориллы. А вот младенец с кошачьими лапами вместо ног. Когда вырастет, ноги будут как у барса. И черт его знает, мальчик это или девочка…

Живодер кивнул Тягачу, тот хотел запеленать обратно младенца с кошачьими лапами, но господин младенца не отдал. Держа младенца на вытянутых руках, отвернулся от микроавтобуса и стал вертеть его так и эдак. Ее. Девочка. Окрас шерсти на лапах проверяет, что ли?

Младенец заблажил громче, засучил ручками, дернул и лапами, словно хотел цапнуть господина за руку, но тот не обратил на это внимания. Спросил что-то у Живодера.

Живодер помотал головой и стал объясняться.

Господин слушал. Слушал не перебивая, пока Живодер не закончил. И опять принялся вертеть малыша в руках, присматриваясь к шерсти на лапах. Младенец надрывался все сильнее, но господина с благородным лицом это ничуть не смущало…

Все, хватит! Стас швырнул пакетик с арахисом. Орешки разлетелись по брусчатке, ветер подхватил пустой пакетик и поволок вдоль стены.

Стас подошел к торговцам. Поднял руку и постучал пальцем по часам:

– У вас осталось пять минут, господа.

– Подождите, прошу вас, – сказал господин. – Вы ведь Крысолов, не так ли? Я оплачу ваше время, подождите. Я не хочу покупать за такие деньги бракованный товар. Кота в мешке, простите за каламбур.

– Да будет у нее ярко-рыжий цвет, будет! – сказал Жи­водер. – Ей подрасти надо. Цвет поменяется, как только включатся половые гормоны, через два года. Я даю гарантию.

– Простите, о какой гарантии речь? – вежливо улыбнулся господин. – Через два года…

– Через четыре минуты тридцать секунд я ухожу, – сообщил Стас и отошел.

Живодер и господин поглядели на Стаса, поглядели на кремлевскую стену, поглядели друг на друга. Господин отдал орущего младенца Тягачу, тот умело запеленал девочку. Ну просто любящий папаша, хоть ручищи у него такие, что легко гнут арматурину. Это сколько же он их, всяких и разных, помог Живодеру продать, если так навострился?..

Ладно, это их дело.

Их, их, их. Только их. So live and let die. Умей жить и дать умереть. Иначе умрешь сам.

Стас поднял воротник. Черт, прохладно. Надо было пальто надеть. Стас постучал по брусчатке каблуком. Ботинки были большие, на толстой подошве. С одного удара можно мениск разбить. Звук был глухой, тихий, толчки отдавались в ногах приятной волной тепла.

Господин с седыми висками щелкнул пальцами, его ребята принесли чемоданчик, поставили на пол микроавтобуса, а взамен взяли и понесли к своим машинам кульки, два орущих и один поскуливающий.