Эвис: Неоднозначный выбор - Василий Горъ

— Странно, до капелек крови, которые я оставила с помощью дрона, он не доехал! — написала в канал Стеша.

— Значит, заметил что-то еще! — буркнул Сардж. И не ошибся — как оказалось, самому юному из моих вассалов не понравилось сразу две вещи: невероятная изношенность подошв сразу всех сапог и наличие на них набоек, характерных для обуви, используемой в Пограничной страже.

— Посмотрите внимательно, арр! — убеждал меня он, тыкая пальцем во вмятины на земле. — Это — след от сапога воина Пограничной стражи: у нас, в Довере, граница совсем рядом, поэтому я с детства насмотрелся на следы, которые они оставляют. Но этот сапог, равно как и все остальные, вот-вот развалится на части…

— … а ни один нормальный десятник не позволил бы своим подчиненным ходит в такой рвани! — поддакнул ему Фиддин. — Кроме того, тут прошло человек пятнадцать-шестнадцать, а в Пограничной страже передвигаются исключительно десятками.

— Да и до границы далековато! — почувствовав поддержку, чуть более эмоционально воскликнул Дэйв.

— Ну, и какой мы делаем вывод? — спросил я.

— Тут прошли крысы! — без тени сомнения заявили оба парня. А когда я удовлетворенно улыбнулся, расцвели, видимо, решив, что я пришел к тому же выводу, но захотел, чтобы и мои вассалы смогли проявить свои способности перед ар Койренами.

Разубеждать их не было смысла, поэтому я кивнул:

— Правильно. А крысы, особенно оголодавшие, гораздо хуже, чем любые разбойники…

Уже через минуту мы, Эвисы, полезли в переметные сумки за кольчугами и арбалетами. Магнус и его супруги, увидев небольшое, складное, но очень мощное оружие «старой работы», порядком удивились. Но очень быстро отвлеклись, так как я озвучил новый порядок движения, показал основные команды, отдаваемые жестами, и по совету Стеши, включившейся в разработку операции, отправил Лорака вправо, на холм, с которого, по ее утверждению, можно было увидеть дымы печных труб Глухомани.

Как обычно, предложение тактика оказалось к месту — парень, увидев эти самые дымы, тут же вернулся обратно и сбивчиво затараторил:

— На горизонте что-то вроде деревеньки! Крысы совсем близко, но ломятся прямиком к ней! А мы, если поторопимся, сможем их обогнать. По балке, которую им не видно.

Расчет времени, сделанный Сарджем, это подтверждал, поэтому мы сразу же рванули наперегонки со временем и, описав приличную дугу, влетели в деревню с другой стороны. А там, оставив коней на попечение первого попавшегося на пути мужчины, которому я на всякий случай показал жетон Ночной стражи, и, вывесив над ними один из пяти дронов, побежали к той околице, к которой должны были подойти крысы.

Успели. С запасом. Поэтому не только нашли удобные позиции для стрельбы и смогли убедить крестьян, перепуганных нашим появлением, не мешаться под ногами, но и загнали любопытную детвору на чердаки ближайших домов.

Тот, кто командовал крысами, оказался далеко не дураком: построил своих напарников в колонну по два еще в лесу и повел их к околице в ногу. Видимо, для того, чтобы этот сброд издалека казался подразделением Пограничной стражи, совершающим тренировочный выход. При этом второй и третий ряды строя занимали арбалетчики, готовые к стрельбе, а оба «воина» четвертого ряда прятали за спинами идущих перед ними товарищей простенькие, но от этого не менее смертоносные охотничьи луки. Шли спокойно, но бодро, всячески демонстрируя дисциплину и порядок. А метров за пятьдесят от крайних домов, увидев какую-то излишне любопытную бабу, выглянувшую из окна, враз забыли все требования главаря и, сорвавшись с места, рванули в ее сторону, щерясь от радости и предвкушая скорую забаву. Однако, преодолев половину расстояния до вожделенной добычи, нарвались на залп из девяти арбалетов практически в упор. Вернее, на два залпа: после того, как отстрелялись Фиддин и его подчиненные, Найта добила раненого арбалетчика, Стеша — лучника, а я всадил болт в живот главаря. Последний, девятый, щелчок послужил знаком, после которого весь наш отряд выхватил мечи и бросился к семерке оставшихся на ногах душегубов и, в считанные мгновения добежав до растерявшихся мужчин, практически втоптал их в землю.

Заезжать в Антц я не собирался, поэтому крысам головы не отрубали — убедились, что живых среди них нет, отловили главу деревни и приказали развесить тела где-нибудь на дороге. Мужчина несколько раз торопливо кивнул, а когда понял, что лично ему ничего не угрожает, и догадался осмотреть трупы, вдруг сообразил, чем могло завершиться нападение этих оборванцев на их поселение. После чего, побледнев, бухнулся на колени.

Благодарил истово, с душой. А когда услышал, что мы собираемся ехать дальше, отрицательно замотал головой:

— Уезжать вот так-о-от сразу никак нельзя, арр! Ща я бы-ыренько найду кусок-о-от бумаги, шоб вы поставили эта… пи-ичать. Шо это не мы-о-от, душегубы, а вы наказали лихоимцев-о-от!

Вся его хитрость лезла наружу, как острия чеснока через мешковину, но я сделал вид, что принял его слова за чистую монету и согласился немного подождать. Обрадованный мужчина тут же сорвался с места, как лось во время гона, унесся куда-то в центр деревни и в процессе «поисков бумаги» успел отправить к нашим лошадям чуть ли не все население Глухомани. Причем не с пустыми руками, а с разнообразным угощением. А сам приволок туда же пару овец, которых быстренько зарезал.

В общем, из деревни мы выехали только в середине второй половины дня объевшимися до умопомрачения и насмерть умотанными общением с неутомимой и на редкость болтливой детворой. А также с переметными сумками, забитыми всякими вкусностями. Первые минут сорок я был не в состоянии даже говорить, поэтому покачивался в седле, лениво посматривая по сторонам. Потом заставил себя просмотреть записи боя со всех камер и поискать ошибки. А когда понял, что до заката осталось не так уж и много времени, подключился к спутнику, нашел поблизости сравнительно небольшое, но очень красивое озеро, и направил отряд в его сторону…

…Когда мы выехали на гребень холма, и мои спутники увидели овальное зеркало воды, в котором отражались белые облака, чуть потемневшее небо и ярко-зеленые ели, они на несколько мгновений потеряли дар речи, а эмоции Найты и Дайны плеснули дикой смесью из счастья, благодарности и грусти. И если бывшая советница ничем не показала того, что испытывает, то Тень, оглядев великолепную картину, «жутко возмутилась»:

— А где наш камень⁈

Само собой, все вопросительно уставились на нее. А она, слегка смещая акценты, рассказала о том, как мы прошлым летом раз в десятину уезжали из