Эвис: Неоднозначный выбор - Василий Горъ

— Так и сделаю.

— А насчет меня не беспокойся — если сны будут повторяться, то я схожу к Амси и уберу это воспоминание. Хотя, если честно, не хочется.

— Почему?

— Если начну — уже не остановлюсь… — призналась женщина. — Уберу в Бездну вообще все, что было до заимки. Чтобы жить так же, как Найта, одной лишь семьей, и больше никогда не вспоминать прошлое.

— Тебе так нравится настоящее? — спросил я, чтобы отвлечь ее от тягостных мыслей.

— Я от него без ума! И от этой девочки — тоже… — пошутила она, проведя левой ладонью по высокой груди и крутому бедру. — Поэтому сделаю все, чтобы как можно быстрее стать Дайной ар Эвис, самой молодой, самой упрямой и самой нужной из твоих меньшиц…

Глава 15

Второй день пятой десятины первого месяца лета.

То, что Тина способна перевоплотиться в кого угодно, я понял еще в прошлом году на заимке ар Маггоров, когда смотрел за ее занятиями с Майрой, Вэйлькой и Алькой. Но те образы все-таки были игрой, изображались совсем недолго и «грубыми штрихами», то есть, без въевшихся в душу привычек, особенностей поведения и тому подобных мелочей. А то, что Дайна демонстрировала с утра, назвать иначе, как чудом, не получалось — она целенаправленно игнорировала все, что относилось к ее прошлому, и с чистого листа создавала совершенно новый образ. Да, я прекрасно знал, что процентов семьдесят демонстрируемого — заслуга Амси: именно тщательнейший анализ хозяйки нашего острова позволил выделить те характерные черты поведения Тины, которые могли бы натолкнуть тех, кто ее знал, на безумную мысль, что Дайна чем-то похожа на нее. Именно этот искин предложил создать для нее новые привычки. Именно он подготовил списки, которые постоянно висели перед глазами «новорожденной» инеевой кобылицы, и именно его подсказки и напоминания помогали ей выкорчевывать из души прошлое. Но даже те тридцать или сколько-то там процентов, оставшихся на долю моей советницы, убивали наповал — она не давала себе ни мгновения передышки и раз за разом перечеркивала все мои представления о возможном.

Почему? Да потому, что она играла целую жизнь! С прошлым, настоящим и будущим! Вместе с Найтой «вспоминала» какие-то выдуманные истории из общего детства; строила отношения со мной, Стешей, моими вассалами и Койренами; «мечтала» о будущем и, слушая рассказы обеих подруг, заочно узнавала остальных членов семьи. А ведь при этом ей приходилось постоянно контролировать выражение глаз и лица, жесты и даже положение тела. Скажем, ее Дайна «с самого детства носила» не платья, а костюмы торренской наемницы, поэтому привыкла сидеть, по-мужски расставив ноги, чего Тина не позволила бы себе ни за что на свете. А еще, волнуясь, «инеевая кобылица» дергала себя за мочку уха или выгибала пальцами правой руки пальцы левой; перед тем, как забраться в седло, безо всякой нужды подтягивала штаны; во время тренировки, считая про себя, «еле заметно» шевелила губами и так далее.

Кроме этого, Тина очень сильно изменила манеру разговора — ее речь стала намного проще, в ней постоянно проскальзывали словечки, характерные для Торрена, но крайне редко употребляющиеся в Маллоре. Далее, девушка «не имела представления» о том, что можно было узнать, выходя в свет, поэтому частенько выясняла, что значит то или иное слово. Тем не менее, простушкой ее Дайна не казалась. «Выросшая в деревне», она умела слушать и делать выводы, не стеснялась переспрашивать и разбираться в том, что не знает, и жаждала знаний.

Еще одним, не менее сложным, чем предыдущие, «слоем» ее нового образа была игра в девочку, влюбившуюся в меня прошлым летом и целый год прожившую мечтами о встрече и ритуальном поединке. Нет, она не изображала страсть, не пыталась навязываться или поедать меня влюбленными взглядами. Но стоило присмотреться к ее поведению, как глаз начинал выделять то тень мечтательной улыбки, изредка проскальзывавшей по губам, то почти незаметное стремление всегда находиться где-то неподалеку, то легкий румянец, появлявшийся на ее лице при виде меня, то искорки затаенного желания в самой глубине глаз.

В общем, всего того, что требовалось постоянно контролировать, было слишком много. По крайней мере, для меня. И в какой-то момент я вдруг понял, что из всех знакомых мне людей настолько правдоподобно перевоплотиться в другого человека смогла бы, разве что, Алька. А все остальные, включая и меня самого, сломались бы от силы через час.

Приблизительно к такому же выводу пришли и все остальные ар Эвис. Само собой, в разное время. Майра, почти все свободное время старавшаяся поддерживать подругу, и поэтому прекрасно представлявшая, насколько тяжело той было «легко и непринужденно» жить другой жизнью, написала мне в личный канал следующее:

— Знаешь, если бы необходимость переродиться возникла у меня, я бы рискнула показаться тем, кто знал меня прежнюю, в лучшем случае через полгода тренировок!

Вэйлька выразилась короче, зато в разы эмоциональнее:

— Она бесподобна!

А Алька гордо задрала носик:

— Мама способна и не на такое!

Конечно же, сочувствовал своей бывшей советнице и я. Поэтому часа за полтора до полудня написал «Дайне» в личный канал и предложил устроить ей какую-нибудь возможность для отдыха, но услышал категорический отказ:

— Чем быстрее я врасту в этот образ, тем легче мне будет жить. Поэтому мне нужен не отдых, а придирки к тем ошибкам, которые я допускаю…

Я тут же вывесил в главном окне ТК-шки списки со старыми и новыми привычками, честно искал эти самые ошибки до самого обеда, но так ничего и не нашел. Поэтому во время короткого отдыха после трапезы занялся увеличением ее словарного запаса — вовлек «девочку из деревни» в общий разговор и стал ненавязчиво объяснять «неизвестные ей» понятия.

Вообще Дайна, как «самостоятельная личность», нравилась мне все больше и больше: нелюдимость и молчаливость были маской для посторонних, а с теми, кого девушка подпускала к своей душе, она превращалась в веселую, острую на язык и абсолютно непредсказуемую непоседу. Правда, разглядеть все это было не так уж и легко — Койренов она держала на небольшом, но все-таки расстоянии, моим вассалам могла улыбнуться, Стеше и мне изредка позволяла заглядывать себе в душу, а «самой собой» была только с Найтой. Тем не менее, даже то немногое,