Эвис: Неоднозначный выбор - Василий Горъ

— Найта была права — эта девочка заслужит и уважение, и любовь. Причем очень быстро!

— Интересная личность… — задумчиво посмотрев на Дайну, расседлывающую свою заводную, пробормотал я. — После вчерашнего боя я думал, что она в принципе не способна гнуться…

— Ну да, стержень в ней стальной! — согласился ар Койрен.

— Но сегодня убедился, что ошибался — она уже приняла все правила жизни в моей семье, которые ей озвучили девочки, и старается им следовать как можно точнее, хотя это очень и очень непросто!

— Ну да, в правило «есть Эвисы и весь остальной мир» она уже вросла! — хохотнул мужчина. — Слава Пресветлой, вы ей сообщили о том, что Койрены вам не враги!

— Пока она строит отношения на основании слов Найты. А когда поймет, что мы дружим не на словах, а на деле, перестанет держать вас на расстоянии! — пообещал я. Потом вспомнил, о чем говорил, и продолжил: — Еще мне очень нравится то, что Дайна никогда не спорит просто так, и готова согласиться с чужим мнением, если ей аргументировано объяснят, почему оно правильнее.

— Я тоже это заметил! — кивнул он. — А еще она с удовольствием учится всему новому, и такая же упертая, как Стеша! Кстати, у меня к тебе просьба. Ты бы не мог на сегодняшней тренировке поправить базовую технику моим девочкам? А то я пытался объяснять так, как это делаешь ты, но у меня не получилось…

Вечерняя тренировка выжала меня почти до предела. Морально. Ибо физически я толком ничего не делал: слушал Власту, Рину и Дайну, сравнивал их ощущения со своими, подбирал образы, которые были понятны каждой из девушек, и помогал исправлять огрехи. Естественно, мне помогали — Магнус возился с Ринкой, помогая доводить до ума уже исправленное, Стеша точно так же занималась с Властой, а Найта с Дайной. Но базовых движений и ударов было много, не все найденные образы понимались с первого или второго раза, а еще меня очень здорово путали ощущения, которые я слышал в своей «новой меньшице» — она мучилась, перекраивая правильные движения в неправильные. И прикладывала море душевных сил для того, чтобы держать в голове и повторять все придуманные ошибки, а также убирать их не слишком быстро. В результате, закончив возиться с этой троицей, я понял, что тренироваться сам уже не в состоянии. Поэтому дал возможность Магнусу немного порубиться с Фиддином, закончил занятие и спустился к речушке. Увы, слишком узкой и мелководной для того, чтобы в ней можно было поплавать.

Более-менее расслабиться получилось уже после ужина, когда вся наша толпа, за исключением Лорака, выставленного на стражу, собралась вокруг костра, чтобы поболтать. Первые полчаса, пока маллорцы рассказывали Рине и Власте о жизни в Лайвене, я почти все время молчал: лежал, положив голову на бедра Найты, млел от прикосновения ее пальцев к волосам, и слушал. Но когда Магнус закончил рассказ о самом кошмарном роде во всех известных и неизвестных мирах — ар Эвисах — не удержался и «отомстил»: начал озвучивать наиболее жуткую версию движения ар Койрена к титулу первого меча Маллора из всех, которые когда-либо слышал.

Когда бедные девочки, представлявшие каждый из описываемых мною боев, начали посматривать на мужа чуть ли не с благоговением, а в эмоциях самого Магнуса появилось нешуточное возмущение, я прервался на полуслове и улыбнулся:

— Звучит страшно, правда? А на самом деле все было намного проще и куда менее кроваво, чем утверждают сплетники. И это утверждение касается как истории обретения Магнусом титула первого клинка королевства, так и истории усиления рода Эвис.

Дэйв заржал первым. А через мгновение смеялись все, кроме Альки, которая находилась дома, рядом с безутешной Ирланой, и не могла себе позволить демонстрировать веселье.

Когда смех начал стихать, все три торренки потребовали правды. И получили. Правда, лишь самую смешную и приятную ее часть. Поэтому вскоре захотели услышать, как поют Ивица, Майра и Найта, увидеть танцы в исполнении Алиенны, посидеть в кафе мэтра Колина и увидеть его платья, постоять в Уголке Вечной Стужи на каком-нибудь балу и многое другое. В итоге, угомонились ближе к полуночи, но заснуть сразу у меня не получилось — сначала пришлось минут десять обнимать Стешу, ворочаться и тяжело вздыхать, дабы Амси могла показать мои мучения Ланке. Потом рвать себе сердце, общаясь с лилией, осунувшейся, похудевшей и помертвевшей от горя. А когда она, наконец, более-менее успокоилась и заснула, разрешать Дайне перебираться поближе.

Ночь прошла на удивление спокойно: бывшая советница, пригревшись в моих объятиях, улыбалась во сне, мои вассалы сменялись вовремя и практически бесшумно, и наш покой не тревожил даже обычный в этих местах волчий вой. Зато минут через сорок после рассвета, когда мы, слегка размявшись, собирались у кострища, чтобы позавтракать, в оперативном канале послышался голос Амси:

— Есть новости. Хорошая и плохая. С какой начинать?

— С плохой, конечно… — написал я.

— К деревеньке с говорящим названием Глухомань в настоящий момент приближается отряд из семнадцати крыс…

— Оголодавших, основательно уставших мотаться по лесам, и очень соскучившихся по податливой женской плоти… — добавил Сардж.

— А хорошая новость? — помрачнев, спросил я.

— До Глухомани два километра триста сорок метров! — сообщила призрачная хозяйка. — И если вы, покинув лагерь, продолжите двигаться в том же направлении, что и вчера, то пересечете оставленные крысами следы.

— Сколько у нас времени на завтрак и сборы?

— Максимум полчаса! — ответил Сардж. — Потом они начнут насиловать и убивать…

…Мы выехали из лагеря через двадцать шесть, умудрившись не только позавтракать, собраться и оседлать лошадей, но и никого не встревожить непонятной спешкой. И сразу же двинулись в направлении вершины высоченного холма с лысой вершиной, так как Дайне «захотелось посмотреть на Маллор с высоты птичьего полета». Власта и Рина, с рассвета пребывавшие в прекраснейшем настроении, жаждали того же, поэтому мы ехали рысью и мыслями были там, впереди. Впрочем, не все — Дэйв, двигавшийся в головном дозоре, смотрел под копыта лошадей, поэтому обратил внимание на цепочку следов, ведущих от леса к перелеску. А когда спешился и рассмотрел вмятины в глинистой почве, оставленные