Ведомости Бульквариуса – 3 - Руслан Алексеевич Михайлов
— Понял, — буднично произнес я, пытаясь не зацикливаться на сумме в «тридцать» и «серебряных». Это лишь совпадение.
— Не жди скорого прорыва… не будь слишком надоедлив… просто продолжай выполнять поручения, не забывая торговаться, и терпеливо жди своего часа, Бульк.
— Я понял.
Поднявшись, Анр-Руб двинул ферзя на клетку в сторону:
— Шах и мат.
— О…
— Будь скрытен и молчалив.
— Хорошо.
— Я не стану ничего обещать, не стану сулить тебе несметных богатств и почестей. Просто скажу: это важное и тайное дело, которое может принести огромную пользу всему светлому Подводью.
Я молча кивнул.
— Желаю удачи, Бульк.
— Спасибо!
— Ах да… тебе вроде был знаком тот пьянчужка из Форта Тамура? Его имя… как же там его имя…
— Дур-Мыс!
— Точно. Дур-Мыс. Он пропал. А в месте, где он обретался, все разбито. Магические нюхачи уловили едва заметное присутствие недавно пролитой ахилотской крови.
— Проклятье!
— Я слышал, что Дур-Мыс о чем-то расспрашивал, кого-то или что-то выглядывал…
— Может, он не мертв? Ранен? Атакован дурным чужеземцем? Был ранен и убежал…
— Все возможно, — произнес страж и напружинился для прыжка. — Все возможно… будь осторожен, Бульк.
Взвихрился песок, и страж исчез в водном небе.
Подхватившись, я побежал по дорожке. Подпрыгнув, поймал придонное течение и резко ускорился, несясь над цветущими водорослевыми деревцами. Меня ждала паучья башня. А в голове бурлила почти бессвязная каша из мыслей и эмоций.
Вот ведь круто все завернулось…
Дур-Мыс! Если он погиб из-за моего поручения — это моя вина.
А других причин для его смерти я не видел — кому сдался безобидный алкаш?
Но может, он еще жив…
Мне надо срочно в Форт Тамура….
Но сначала я все расскажу пауку Дросу — мне не помешает совет старого ветерана….
Глава десятая
Стоп.
Это слово произнес кто-то прямо в моей голове. И я послушно остановился, замерев на крыше заброшенной одноэтажной постройки в двух десятках метров от накрененной над пропастью паучьей башни.
Сядь.
Мягкий уверенный голос принадлежал мне и одновременно кому-то еще — более жесткому, властному и спокойному. Тому, кем я всегда стремился быть.
Я сел — прямо на крышу, рядом с дырой, сквозь которую виднелась пустая заброшенная комната с остатками гнилой мебели и с бегающими по помещению длинноусыми раками.
Мне потребовалось несколько минут сосредоточенного разглядывания шныряющих среди мусора раков, чтобы понять причину «самостопа». Я понял, почему я себя остановил — из-за попытки сделать очевидно глупый поступок.
Я собирался все без утайки рассказать старому пауку Дросу.
Но с чего бы это вдруг?
А ответ прост: я сочувствовал разумным подводным паукам, которые однажды потерпели сокрушительное поражение от превосходящих объединенных сил подводного альянса, что к тому же заключил союз с сухопутниками. В результате пауки оказались разрозненны и превратились практически в вымирающий вид.
Всю эту историю я услышал от паука Дроса — старого мудрого хитреца, что засел в своем мрачном паучьем логове. Он подал эту историю так хитро, что я подсознательно проникся неприязнью ко всей королевской страже. Я начал считать стражников беспощадными убийцами.
Но с чего бы это вдруг?
Почему я решил, что все было именно так?
А нет логических причин для такого вывода. Все это время я находился под воздействием слов паука Дроса, подавшего давнюю историю под собственным горьким соусом. Вид искалеченного паука Укмака, который теперь обитал на крыше арендованного мной склада, добавил пронзительных эмоций вроде жалости и сострадания. То-то я таскаю ему по три корзины жирных улиток в день.
А затем паук Дрос помог мне — да, действительно помог. Он нашел спрятанную в Яслях карту ДДФ, он обнаружил место, где содержали Вэл-Дура. И этим окончательно подкупил меня. Да что там подкупил — он буквально купил меня вместе с потрохами!
И вот результат: я подозреваю стражу во всех грехах, но при этом ничего не утаиваю от загадочных и себе на уме огромных пауков.
Я тупень. Мелководный тупень.
Я ведь уже тысячу раз говорил самому себе: никаких эмоций, парень!
Ты — делец! Торговец! Наемник! Ты должен руководствоваться трезвым — трезвым! — расчетом! Сострадание, жалость, злость, подсознательная неприязнь — неприемлемы для торговца! Так я поломаю весь свой бизнес! Похороню все свои начинания!
Я должен быть выше всех и всего! Да, я должен улыбаться, пожимать руки и щупальца, смело обниматься со слизнями и хлопать по бронированным плечам светлых рыцарей. Я должен с горьким выражением лица кивать, когда мне рассказывают очередную горестную и жутко несправедливую историю. Да. Я должен — потому что это приносит дополнительную выгоду, новые задания и новые прочные связи.
Но вот чего я НЕ должен делать — так это проявлять настоящие эмоции! Я не должен проникаться чужими бедами! Как там назывался тот синдром, когда заложники вдруг начинают сочувствовать захватившим их грабителям или террористам? У меня сейчас как раз примерно такой синдром и намечался — пока я не остановил сам себя.
Подняв руку, я от души врезал себе ладонью по лбу.
Дурак!
Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, я заставил себя упорядочить сумбур в голове и сделать четкий вывод.
Кодекс Булька!
Первое: я не принимаю никакую из сторон!
Второе: перед тем как действовать, я трезво оцениваю ситуацию и лишь затем принимаю решение!
Третье: внешние — теплое дружелюбие и понимание, внутренние — холодность и отстранённость.
Отстранённость — в первую очередь! Только отдалившись от проблемы, можно оглядеть ее со всех сторон и принять единственно верное решение! Если же я играю в крепкие обнимашки с пауками… много ли увидишь из-под четвертой паучьей мохнатой подмышки? Только то, что тебе захотят показать… И это не мой вариант!
Четвертое: вернуться к чертовым подробным записям!
Пятое: без реально веской причины не нарушать собственные планы!
Шестое: не гнаться за сиюминутной выгодой! Собственные финансовые начинания куда важнее!
Седьмое: не торопиться без нужды!
Восьмое: не бросать на самотек уже начатое! Контролировать!
— Записи, — пробормотал я, поднимаясь и отворачиваясь от паучьей башни. — Записи…
Сверяться с картой не пришлось — я знал, где находится ближайшая гостиница, и вскоре уже заходил в Личную Комнату.
Усевшись за стол, я открыл журнал с записями своих похождений и погрузился в глубокое неотрывное
