Ведомости Бульквариуса – 3 - Руслан Алексеевич Михайлов
Тут я мог выгадать лишние пару монет. Здесь следовало поторговаться. Тут я поспешил. Вон там я переплатил. Тогда я не уделил достаточно времени тому-то, тому-то и тому-то.
Закончив чтение, я придвинул поближе чернильницу и принялся писать, строчка за строчкой вливая в журнал весь свой гнев на самого себя. Покончив с этим, я почувствовал огромное облегчение и заодно вывел снизу вывод:
НИКАКИХ ЛИЧНЫХ ПРИСТРАСТИЙ, ЭМОЦИЙ И ПРОЧИХ ЧУВСТВ! ЭТО ВСЕ — ЧУЖАЯ СТАРАЯ ИГРА! ЧУЖАЯ ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ, КОТОРАЯ НАЧАТА НЕ МНОЙ! А Я ЛИШЬ ПЕШКА НА ЧУЖОЙ ИГРОВОЙ ДОСКЕ! И ПУСТЬ ПЕШКА ОДНАЖДЫ МОЖЕТ СТАТЬ ФЕРЗЕМ… КОРОЛЕМ ЕЙ НЕ СТАТЬ НИКОГДА. ГЛАВНОЕ ЖЕ ТО, ЧТО ГОРАЗДО ЧАЩЕ ПЕШКУ ПРИНОСЯТ В ЖЕРТВУ РАДИ ЛЮБОЙ МЕЛКОЙ ВЫГОДНОЙ КОМБИНАЦИИ! ПОМНИ ЭТО, БУЛЬК! ПОМНИ, ДУРАЛЕЙ! ПОМНИ! ТЕБЯ ХВАЛЯТ — А ТЫ РАСТЕКСЯ МЕДОВОЙ ЛУЖЕЙ! ДУРАК! ОСТАВАЙСЯ ХОЛОДНЫМ КРЕМНЕМ!
— Запомню, — пробормотал я, закрывая журнал и убирая его на край стола. — У меня нет своих и чужих в страже или среди пауков.
Из-за стола я не встал, а подтащил к себе следующую тетрадь — бухгалтерские ведомости. Последовавшие полчаса я занимался тщательной фиксацией всех расходов и доходов, вписывая суммы, имена, причины. Только покончив с этим и обдумав каждую трату, я встал и перебрался за угловой верстак. Работать над геммами я не стал — слишком уж я взвинченный и злой на самого себя. Вместо этого я взял с полки первый журнал из толстой стопки макулатуры и принялся читать, глотая статьи, очерки и рассказы, не забывая вглядываться в иллюстрации. Вскоре я сбегал за пачкой чистых пожелтевших листов и чернильницей с пером, чтобы выписывать то, что касалось уже знакомых мне локаций. Тамур, Приглубье, Мелководье, Грасс Кольери. Прочитав один журнал от корки до корки, я перешел к следующему и проглотил его с той же ненасытной жадностью. Третий прочел наполовину и отложил, оставив открытым на столе. Еще пару минут я потратил на написание одного и того же предложения на трех листах, которые прикрепил к кирпичным стенам Личной Комнаты. Погладив резак для гемм, мысленно пообещал ему вернуться в ближайшее время и покинул ЛК, бросив последний взгляд на висящий над верстаком лист с жирно выведенным:
«Не позволяй собой манипулировать!»
* * *
— Ты был совсем рядом… но вдруг ушел, — задумчиво прошипел паук Дрос после короткого приветствия. — Хотя я мог и ошибиться — старые глаза давно уже подводят, и это мог быть не твой силуэт на крыше неподалеку…
— Там был я. Возникли срочные личные дела, — кивнул я, протягивая ему сверток. — Я делец, друг Дрос. И не должен забывать о собственных финансовых интересах.
— Честный и прямой ответ, — отозвался Дрос и, прихватив сверток, убрался под потолок. — Благодарю тебя, друг Бульк. Ты выполнил еще одно поручение и снова справился наилучшим образом.
— Могу ли я еще чем-нибудь помочь?
— Возможно, завтра, — прошелестел паук из тени под потолком. — Я ведь могу послать тебе веревочное письмо, если возникнет срочная надобность?
— Ты можешь рассчитывать на меня, друг Дрос, — улыбнулся я и шагнул к окну.
— Благодарю, друг Бульк… благодарю тебя…
Поднятия еще одного уровня доброжелательности не случилось, а ведь я рассчитывал на это.
Чувствуя, что уже запредельно устал, я все же заставил себя добраться до торговой улочки, где на три серебряные монеты приобрел немало всяких вкусностей. Доставив все это к арендованному складу, минут тридцать я сидел на первом этаже, разговаривая с помощником и с кожевенником Дре-Скином. Обговорив все важное, я выдал Дуль-Мирлу серебряную монету и поручил купить недостающие ингредиенты. Сам же пообещал доставить новую кипу невыделанных шкур и кож. Поднявшись на крышу, я уселся рядом с раковиной, и пока паук Укмак насыщался, лениво беседовал с ним о всякой всячине, хотя мыслями я был далеко. Полюбовавшись делом его лап — начатый гобелен и попытка очистки того куска старого гобелена с запретным культом — я поблагодарил покалеченного паука за старание и, с трудом переставляя ноги, двинулся опять к гостинице.
Закрыв за собой дверь, я прочитал написанное на листах, с трудом проглотил еще одну статью из начатого журнала — о способах сбора действительно большого урожая серебристого планктона — и наконец сдался и вжал пиктограмму выхода, чувствуя, как ледяные когти раздирают мне позвоночник и бока.
Выход.
Вспышка.
В ушах легкий треск, как от радиопомех. И легкий звон далеких несуществующих колоколов.
До свидания, Вальдира…
Вывалившись в реал, я, преодолевая дикую сонливость, которая граничила с обморочным состоянием, прошелся по дому, потом вышел во двор, где некоторое время «любовался» перевернутым тазиком, скрывавшим заброшенные во двор арбалетные болты.
А ведь я не пойду к участковому с этим делом. Пока нет…
Убрав тазик, я аккуратно спрятал болты в принесенный с кухни пакет и отнес его в дом, где положил на нижнюю полку шкафа. Проверив кошек, насыпал корма, долил воды, проверил птичью кормушку и прошелся по участку, старательно щелкая секатором у соседского забора и напевая веселый мотив. Пусть знают, что работа у меня кипит, ничего не заброшено, все в полном порядке. Убрав чуток мусора, я вернулся в дом, закрыл все двери, задернул шторы, зажег во дворе свет и отправился на кухню, где через силу запихнул в себя бутерброд с остатками колбасы. Попутно проверил телефон, нейтрально ответив на десяток сообщений. Навестив ванну, я наконец-то повалился на кровать и отрубился почти мгновенно, только и успев выставить будильник на срабатывание через пять часов.
Столько дел не успею сделать… Но пять часов сна — это самое малое, что я заслужил…
Спать…
* * *
Первое, что я сделал после пробуждения — зашел в сеть и купил аудиокнигу «Финансист» Драйзера.
Почему?
Потому что приснилось, как Полина спрашивает меня об этом, и видно, что для нее это важно. И раз уж я обещал прочитать не столь уже большую книгу — надо это делать.
Установив на смартфон необходимые программы, ответил на пяток сообщений, отметив, как сильно поменялся их тон и содержание.
Те, кому я был должен деньги и наконец-то начал отдавать долги, раньше писали грубо, напрямую высказывая свое мнение о таком, как я. Теперь же они о деньгах уже не упоминали,
