Знаю я имя твое - Анастасия Медведева
Положение же Мэй Ли много хуже моего по единственной причине: без родного дома она попадает в полную зависимость от брата, которого всегда считала своим птенцом, периодически выбирающимся из-под ее крыла на волю. Сяо Вэй слушал свою младшую сестрицу, ощущая ее почти материнскую заботу, и никогда ей не перечил. Сейчас же он в одно мгновение оказался ее единственным кормильцем, ее опекуном, ее шансом найти достойную партию в клане – если он сам хорошо проявит себя…
Такая участь однозначно не радовала Мэй Ли, но, думаю, у брата и сестры еще не скоро появится шанс поговорить об этом – именно потому они оба сейчас чувствовали себя так скверно и в каком-то смысле даже беспомощно…
– Как ты, шицзе? – Негромкий голос моего названого родственника выводит меня из размышлений.
– Я сегодня потеряла намного меньше вас, – ровно отзываюсь, отводя взгляд в сторону.
– О чем ты говоришь? Твой дом тоже сгорел! А твой огород и все твои старания…
– Сяо Вэй, – мягко останавливаю его, но замолкаю, услышав чей-то плач. – Вы слышите это?..
– Я слышу! – подтверждает Мэй Ли, застывая на месте, а затем мчится туда, откуда исходил звук.
Переглядываюсь с Сяо Вэем, и мы срываемся в ту же сторону! Однако, подбежав ближе, я осознаю, что повода для радости вовсе нет…
– Бабушка Мо! Бабушка Мо! Вы живы! – тараторит Мэй Ли, тряся старушку, спрятавшуюся за кустами. – Скажите, что здесь произошло? Есть ли еще кто живой? Как получилось, что все село сгорело под действием талисмана?!
– Тише, тише, – останавливаю ее активные действия, настороженно глядя на старушку, рассудок которой совершенно точно повредился.
– Они пришли, они кричали… спрашивали, где он, но никто не знал, куда он ушел, никто, кроме меня, я тогда в лесу была, видела, куда он ушел… они всех сожгли, загнали в дома и сожгли, а мне жизнь сохранили, потому что я сказала, где он… они дали мне смотреть, как все горят, моя жизнь за слова о направлении, никто, кроме меня, не знает… – начинает причитать старушка, сидя на земле и раскачиваясь вперед-назад.
Замечаю что-то блестящее, зажатое в ее пальцах, и даю знак Сяо Вэю.
– Что у вас в ладонях, бабушка Мо? – осторожно произносит юноша.
– Они дали мне монетку, дали мне монетку, когда уходили, кинули мне ее в руки, это плата за ответ… монетка и моя жизнь… а все остальные сгорели, а я смотрела, когда их заперли в домах… – Бабушка Мо продолжает повторять то, что уже говорила, совсем не замечая выражения наших лиц.
– Она выторговала жизнь за монету? – потрясенным голосом спрашивает Сяо Вэй.
– У нее в руках не просто монета. Там, кажется, кусок золота, – хмурится Мэй Ли, присаживаясь на землю и вглядываясь в предмет.
– Бабушка Мо, дайте посмотреть на свою монетку, – очень мягко прошу, тоже присаживаясь рядом.
– Моя монетка, моя монетка… цена в десятки жизней, проклятая монетка… проклятое место, проклятые заклинатели, проклятые талисманы… – заходится в бормотании старушка, а я вновь даю знак своему названому брату.
Сяо Вэй осторожно забирает плоский кругляшок из ладоней бабушки, сообразив, что та давно уже ничего не ощущает, а я быстро вкладываю кусочек коры в сжимающиеся пальцы взамен забранному.
Она все равно не заметит разницы: разум старушки померк, остались только яркие воспоминания о той трагедии, что развернулась на ее глазах…
– Что это? Действительно золото? – изумленно спрашивает юноша. – Я видел подобные монеты, только серебряные! А золотые – никогда!
– Я даже серебряных не видела, – сосредоточенно отзывается Мэй Ли. – Говорят, на них выгравировано лицо верховного заклинателя Великого Ордена, состоящего из глав четырех великих кланов.
– Ага, его лицо всем богатым торговцам знакомо, – кивает Сяо Вэй, подбрасывая монету. – Самый красивый и самый молодой верховный со времен падения старых богов! Глава клана Ясного Разума Яо Шань, куда уж без него…
– Яо Шань, Яо Шань, был назван слугой, Яо Шань был назван слугой… – начинает еще сильнее раскачиваться старушка Мо.
– О чем она? – Мэй Ли сводит брови, а меня начинает одолевать нехорошее предчувствие…
Забираю монету из рук названого брата и присматриваюсь к выгравированному изображению.
– Создатель… – выдыхаю, понимая, к кому конкретно обращаюсь и с какой целью.
Выходит, я помогла твоему потомку?..
– Это же он! Тот незнакомец! Это он выгравирован на монете! – подскакивает на ноги Мэй Ли, забрав драгоценность из моей ладони.
– Что? В нашей глуши был сам верховный заклинатель?! – недоверчиво переспрашивает Сяо Вэй. – Да быть такого не может!!!
– Из-за него сожгли все наше село! Это он привел беду в наш дом! – вдруг заходится в приступе ярости Мэй Ли, а бабушка Мо зажимает уши, продолжая бубнить про себя.
– Тише, Мэй Ли, она и так не может успокоиться! – стараюсь угомонить подругу, но та резко вырывает руку.
– Тебе не понять, что я чувствую, что мы чувствуем! Никто из близких тебе не умирал сегодня! – бросает она, глядя сверху вниз.
– Мэй Ли, что ты такое говоришь! – Ее брат тоже подрывается на ноги.
– Правду говорю! – разворачивается к нему девушка. – Во всем селе только мы двое всегда общались с ней – и больше никто! По кому ей грустить?!
– Мэй Ли, я прожила на этой земле двадцать лет, – произношу ровно, глядя ей в глаза.
Та закрывает рот и поджимает губы.
Но ненадолго.
– Этот заклинатель! Яо Шань! Это он во всем виноват – во всех наших бедах! – гневно выкрикивает Мэй Ли, вновь вымещая на нем всю свою злость.
– В чем ты пытаешься его обвинить? – спрашиваю сосредоточенно.
Рассказать о том, что глава известного клана был отравлен, я не могу. Зато могу воззвать к ее логике.
– Село сожгли из-за того, что он попал к тебе в услужение! Бабушка Мо четко сказала: они узнали о том, что он был слугой! – вновь начинает атаковать меня Мэй Ли. – Это немыслимый позор для верховного заклинателя!
– Бабушка Мо потеряла рассудок от горя. Будешь верить каждому встречному, что бы он ни сказал? – внимательно смотрю на нее.
– А какие еще причины для уничтожения целого села? – повышает голос Мэй Ли.
– А какие были причины у Яо Шаня бежать в наше село, а потом слушаться моих приказов? Об этом ты не задумывалась? – спрашиваю ровным голосом, пытаясь понять: откуда в ней столько агрессии?..
Ее отчаяние и боль я могу понять, но эта слепая ярость меня настораживает.
– Что верно то верно, – сосредоточенно кивает названый братец, –
