Максим Хорсун - Кремль 2222. Арбат
От меча воняло нео – запахом нечищеного вольера и сырым мясом, к рукояти и к иззубренному лезвию прилипла приставучая шерсть. Но Лан был очарован лаконичной красотой меча, в которой не было ничего лишнего: только четкие, острые грани, только тусклый блеск стали. На тренировках гражданским тоже давали подержаться за меч, но лишь для общего развития. Меч – оружие благородное, для воинов. Нет в Кремле лишних мечей, чтоб их портили пахари.
Теперь же Лан мог держать двуручник, ощущая каждой мышцей его немалый вес, он мог любоваться отблесками пламени из кузнечного горна на лезвии, мог разговаривать с мечом, делясь с ним тем, чем не рисковал поделиться даже с отцом Филаретом на исповеди. А еще он мог упражняться на заваленном металлическим ломом дворике. Сначала – с совершенно неподъемным двуручником, затем – с его перекованной, отполированной до солнечного блеска версией. Лан представлял себя дружинником, отправившимся на опасное задание вне стен Кремля.
Но кто-то донес десятнику, что подмастерье забавляется с его мечом. Не было никакого скандала, вообще – ни шуму, ни пыли. Лана снова перевели, на сей раз – в хлев, на самую грязную работу – чистить загоны туров от навоза. Лан не жаловался. Он, в общем, никогда ни на что не жаловался. Работа была честная и понятная, к тому же животных он любил. Туры тоже жаловали Лана, коровы-мутанты вели себя смирно в его присутствии и не оглашали хлев трубным, оглушающим ревом. После работы Лан по-прежнему искал возможность тренироваться, но оружия под рукой больше не было, оттачивать навыки приходилось с чем ни попадя. Вместо копья в ход шли вилы, вместо секиры – лопата, вместо меча – поломанный черенок.
Отец Филарет настоял, чтоб Лана вернули в теплицы. Кроме того, по его рекомендации Лану разрешили тренироваться в два раза больше: один раз – как и прежде, с пахарями, второй раз – с молодыми каменщиками.
– Если тебе, юноша, нечем заняться в свободное время, то это легко исправить, – сказал ему Хранитель Веры. – Хочешь тренироваться с оружием – тренируйся. А что – дело нужное. Я бы даже сказал – богоугодное.
А потом случилась долгая, очень долгая по меркам кремлевских жителей осада, за которой в один хмурый день последовал штурм сразу с трех сторон.
Даже не хочется думать о том, чем это сражение могло закончиться, если бы не танк и не патроны к старинным фузеям…
– Пойдешь за стену вместе с дружинниками? – спросил отец Филарет, понизив голос.
Лан едва не выронил берестовый пластырь, которым собирался заклеить порез на пятке.
– Дело серьезное и крайне опасное, – предупредил Хранитель Веры. – А еще – о нем не стоит распространяться.
– Спасибо за доверие, отче, – осторожно ответил Лан, а потом склонился, чтобы замотать портянку. – Но чем может быть полезен за стеной пахарь? – спросил он, не поднимая глаз.
Отец Филарет хмыкнул:
– Вижу, что ты маешься. Долго маешься. – Он продолжал говорить тихим голосом, в котором слышалась и усталость после долгого дня, и отеческая забота, и, вообще – обоснованное беспокойство дальнейшей судьбой всей кремлевской общины. – Я ждал, когда у тебя появится шанс показать себя, и вот этот день настал. Я хорошо тебя знаю, Лан. Ты честный, прямой… ты упрямый, как тур! Невзирая на сложности, ты никогда не выказывал слабину, ты не искал легких путей и всегда оставался верным общине. Я думаю, что на тебя можно положиться.
У Лана перехватило горло. Добрые слова от отца Филарета ему были столь же приятны, как и признание брата.
– Я бы хотел быть полезным Кремлю, – ответил он, подняв взгляд. – Я готов выполнить любой приказ.
– Как солдат, – усмехнулся отец Филарет. – Ты всегда был в душе солдатом, я это чувствовал. Но у меня нет для тебя приказов. Так – скорее предложение.
Лан приготовился внимательно слушать.
– Дело касается наших раненых, сын мой. Их слишком много, всем требуется сложное лечение, – пояснил отец Филарет, и перед глазами Лана возник Воислав с обмотанной бинтами, словно кокон, головой. – Раны дружинников заживают быстро, но помимо воинов пострадала уйма гражданских. Если их не поставить на ноги, то некому будет выращивать хлеб, ухаживать за турами, чинить доспехи и механизмы… и, конечно же, если снова приспичит, эти люди не смогут выйти на стены с оружием в руках. Из цепочки вылетают сразу несколько звеньев, и пусть сегодня мы победили, но тень смерти продолжает висеть над крепостью.
– Я понимаю, отче, – сказал Лан.
– Ждан Ростиславович – ты видел его в госпитале – Мастер Торговли. По заданию Князя он отправляется за стену, чтобы раздобыть для наших раненых дефицитных лекарств. Сейчас ему нужен приказчик, я собираюсь порекомендовать тебя на эту должность. Ты сможешь посмотреть на мир вне Кремля, получить опыт и принести нам всем пользу.
– Я согласен! – не раздумывая, выпалил Лан.
* * *Ему выдали чуть поношенные, но крепкие берцы, новенькую стеганую телогрейку, сплетенный из кожаных ремней доспех с кевларовым зерцалом, широкие камуфляжные штаны, перчатки без пальцев. В целом, это было слегка улучшенное снаряжение ополченца. Лан, честно говоря, рассчитывал на более серьезную экипировку, но всем известно, что в Кремле – напряженка с ресурсами. Все в дефиците, все латаное-перелатаное, так что дали обувку и какой-никакой доспех – и на том спасибо.
– А оружие? – удивленно вскинув брови, спросил Лан интенданта.
– Вопрос не ко мне, – ответил тот, закрывая перед носом пахаря дверь.
Ждан Ростиславович принял Лана в Торговом Приказе. Главный купец Кремля сидел за письменным столом, похрустывая костяшками пальцев. Не став дожидаться, когда парнишке надоест, разинув рот, рассматривать покрытые росписью стены, белокаменные своды и арочные проемы окон, украшенные фризами, он сразу взял тура за рога:
– Мне скоро идти за общинный стол, так что давай скорее. Сколько тебе лет?
– Семнадцать.
– Знаешь, куда мы идем?
– Никак нет.
– Хм… Действительно – откуда… – Ждан Ростиславович сложил на пузе руки и принялся вращать большими пальцами, словно наматывал на них невидимую нить. – По данным разведки, в районе Арбата обосновался клан маркитантов.
– Клан… кого-кого? – не понял Лан.
– Маркита-а-антов, – протянул Ждан Ростиславович с таким выражением, точно это слово вызывало у него зубную боль. – Торговцев, значит.
– Они – люди? – снова не удержался от вопроса Лан. Он привык считать, что Кремль – это единственное человеческое поселение во всей Москве, а за стенами крепости – только богомерзкие мутанты, звероподобные трупоеды и прочая нечисть. Это было вполне обычное заблуждение для человека, который всю жизнь занимался тяжелым трудом в мирке, ограниченном периметром крепостных стен; пройдет еще лет двадцать, и он – если, конечно, доживет – таким же макаром постепенно придет к мысли, что солнце и луна вращаются вокруг Кремля.
Мастер Торговли вздохнул:
– Ну… с биологической точки зрения некоторых маркитантов можно причислить к хомо сапиенс. Но что касается образа мышления и системы ценностей – они давно уже не люди, а ядовитые рептилии, для которых давно нет ничего святого, кроме барышей.
– Ясно, – кивнул Лан, пытаясь представить этих арбатских маркитантов. Если сам Мастер Торговли – человек с надушенной бородой и холеными руками, заседающий в палатах, – называет их рептилиями, то какими же ушлыми они должны быть дельцами?
Ждан Ростиславович словно прочитал мысли Лана.
– Мы бы с ними ни за что не взялись вести дела, но положение отчаянное. Филарет говорил, что ввел тебя в курс дела. Кремль нуждается в антибиотиках, обезболивающих, противошоковых, антисептиках и тэ-дэ… – Мастер Торговли развернул перед Ланом свиток, в котором были, очевидно, перечислены необходимые препараты. – Наши запасы иссякают, а раненых надо лечить… К тому же сегодняшним штурмом дело может не закончиться. Ты должен это понимать сам.
– Так точно, – ответил Лан.
– Чтоб они нас не надули, вести переговоры буду я. – Ждан Ростиславович прищурился, точно мысленно подсчитывал возможную прибыль и риски. – Ты же станешь моим приказчиком. Знаешь, чем нужно будет заниматься?
– Никак нет.
– Я вот тоже не знаю. – Ждан Ростиславович надул щеки. – Будем действовать по обстоятельствам. Ну, «принеси-подай» – это само собой. Нужно, чтоб ты стал моими глазами на затылке и проследил, что будет твориться у меня за спиной, дабы ни одна сволочь не всадила мне в область почек нож.
– Мне выдадут оружие? – спохватился Лан.
Мастер Торговли медленно покачал головой.
– Не по чину нам с тобой оружие. Мы – мирные торговцы, а не солдафоны. Ум – вот наш меч. – Он постучал пальцем с тщательно ухоженным ногтем по лбу. – Пусть бряцают железом приставленные к нам дружинники. Мы с тобой – птицы иного полета.
Лан шумно сглотнул. Навязываемая ему роль была непривычна и не очень-то привлекательна. Но назвался груздем – полезай в кузов. Мастер Торговли наверняка знает, что говорит. Хотя…
