Александр Тихонов - Кремль 2222. Легенды выживших (сборник)

Владислав Выставной, Роман Куликов, Вадим Филоненко, Дмитрий Силлов, Дмитрий Манасыпов, Юрий Круглов, Инна Гурьева, Михаил Мухин, Роман Мельников, Евгений Григорьев, Иван Щукин, Александр Тихонов, Давид Алексеев, Шамиль Алтамиров

Кремль 2222. Легенды выживших (сборник)

© Авторы, 2013

© ООО «Издательство АСТ», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Часть 1. Эхо Последней Войны

Дмитрий Силлов

Ярость

Боевое безумие – вот мой бог! Ярость жука-медведя – вот моя вера. Я – Говорящий с Мечами, и сейчас я слышу, как мой клинок, ликуя, поет Песнь Смерти, при каждом ударе норовя вырваться из моей руки и, подобно стремительному рукокрылу, отправиться в свободный полет.

Но мои тренированные пальцы крепко сжимают рукоять, обмотанную выделанной кожей молодого нео, которого я убил в своем первом рейде. Я и сейчас помню удивленные глаза того человекообразного, когда лезвие легко, словно сквозь масло, прошло через его горло. Убивать боевым оружием оказалось проще, чем рубиться тупыми мечами с соломенными чучелами в дружинном тренировочном комплексе. Правда, чучела неподвижны, а живые враги зачастую шустрые и смертельно опасные. Но что есть смерть для Говорящего с Мечами? Так, лишь одно мгновение, отделяющее настоящего воина от Края Вечной Войны, где вся жизнь – сплошное наслаждение битвой…

Правда, для того чтобы попасть в тот благословенный Край, необходимо умереть с мечом в руке. Потому мы постоянно тренируем хват, чтобы в горячке боя не выпустить скользкую от крови рукоять. Юнаки, готовясь вступить в наше Братство, сначала часами вонзают пальцы в горячий песок и протыкают ими тонкие соломенные циновки, а потом, по прошествии времени, свободно ломают руками толстые доски и способны голыми руками вырвать горло врага. Но вряд ли им когда-то это понадобится. Ведь Говорящий с Мечами и его оружие неотделимы друг от друга, они одно целое, единый организм, созданный для парного танца с самой Смертью…

Сегодня я и мои семеро товарищей рубимся плечо к плечу, отражая атаки множества мутантов. Не пойму, откуда они повылезали – косматые нео, уродливые осмы, вонючие вормы… Драгомир, старший рейда, первым заметил неладное и, соскочив с фенакодуса, дал знак остальным спешиться.

– Нас окружают, конными не уйти, – негромко произнес он. – Фенакодусы только ноги переломают. А без груза на спинах, может, уйдут.

И, хлопнув по крупу своего скакуна, коротко скомандовал:

– В Кремль!

Драгомир прав. Не пойму, как так получилось, что мы вдруг оказались в самом центре Развала – так у нас называют хаотичное нагромождение остатков разрушенных зданий, через которое ни пройти ни проехать. Бывает, на то мы и разведка. Влезли в незнакомое место разнюхать что да как и, как это порой случается, по закону подлости, попали в засаду.

Никто не стал корить Драгомира. Невиновен командир в том, что мы – дружинники, доля которых как раз лазить по незнакомым местам в поисках необходимого. Да и за что корить? По мне, так благодарить его надо. Ибо давно уже не пил мой меч свежей крови, и по ночам мне часто снится, что я слышу его голодные причитания. Ничего. Сегодня он насытится как никогда. Потому что мутов много, а нас – мало. И это хорошо. Значит, будет где развернуться.

Стук когтей наших фенакодусов еще не успел раствориться в предрассветном тумане, как весь наш отряд из восьми человек уже построился «розой ветров». Каждый держит свой сектор, и каждый готов прикрыть спину товарища собственной грудью.

Они ринулись разом. И тут же откатились назад, пятная черной кровью серые от времени обломки кирпичей, валяющиеся под ногами. На меня, например, бросились трое одновременно – и умылись кровавыми соплями. Худющий ворм с выпирающими под кожей ребрами проворно улепетывал назад на трех лапах – четвертая волочилась за ним, болтаясь на куске кожи. Его более жирному сородичу повезло больше. Он лежал, уставясь стеклянными глазами в серое небо, а под ним растекалась черная лужа, состоящая из крови и дерьма. Мой клинок распорол трупоеду кишечник и, двигаясь снизу вверх, рассек сердце. Третий противник, юный и самоуверенный, разделил удачу со вторым. Его голова валялась у меня под ногами, недоуменно шлепая губами. Тело же, почуяв неладное, развернулось на пятках и попыталось дать деру. Но без лысой тыквы на плечах у него это получилось неважно. Пробежав пару саженей, обезглавленный труп споткнулся и рухнул, обняв сведенными агонией уродливыми лапами торчащий из земли обломок бетонной лестницы.

Я усмехнулся. Трое вормов для Говорящего с Мечами – это все равно, что рубить воздух. Я знал – сейчас пойдет в ход тяжелая артиллерия. Когда муты нападают стаями, первыми всегда идут задохлики. Для того чтобы жертвы устали, рубясь со слабыми. К тому же, стремясь отличиться, хилые сородичи наверняка ранят кого-нибудь. Короче, естественный отбор по принципу «выживает сильнейший».

Ну да, так и есть. В развалинах замелькали крупные тени…

Но это были не вормы…

– Нео, – услышал я за спиной голос Драгомира. – А рядом с ними дампы. Невиданно. Муты нападают единой кучей. Будет о чем рассказать в Кремле!

Мне показалось, что в голосе Драгомира я расслышал слабую нотку неуверенности. Командира можно понять. Когда на тебя прет волна мутантов, вряд ли можно рассчитывать на возвращение домой. Да, его можно понять. Драгомир не принадлежал к Братству, и ему было не все равно, куда возвращаться – домой или в Край Вечной Войны. Мне – все равно. Потому что я – Говорящий с Мечами…

Я почувствовал, как мое тело медленно заполняет ярость жука-медведя, великолепное состояние души и тела, ради которого стоит жить. Твои глаза заволакивает багровая завеса, ты видишь лишь контуры вражьих тел и яркую полосу света, зажатую в твоей руке. А потом, повинуясь ритму вселенной, этот живительный, прекрасный, ослепляющий свет начинает рассекать те контуры, уничтожая все лишнее, стирая с идеально багрового гобелена темные шевелящиеся пятна. Что может быть прекраснее чистой, незамутненной ярости творца, отсекающего от своего творения все ненужное?..

И вот я плыву в этом тумане, растворяюсь в нем, наслаждаясь процессом созидания через разрушение. Непосвященный скажет – это невозможно! Но на то он и непосвященный. Ему никогда не понять, что такое священная ярость жука-медведя, истинное блаженство, доступное лишь Говорящим с Мечами…

Но все прекрасное не вечно. Постепенно багровая завеса, словно непрочная ткань, начинает расползаться на куски. Наслаждение битвой начинает понемногу отпускать, но я все еще продолжаю рубить ненавистные морды мутов, словно умирающий от жажды, ловя всем своим существом последние капли живительной ярости…

Мой меч, отяжелевший от запекшейся крови, обрушивается на затылок нео – никак бежать вздумал, человекообразный?..

Но что это?

Новый, голову которого я развалил словно кочан капусты, поворачивается ко мне. Его уродливая морда внезапно начинает меняться. Мешаясь с кровью, с нее начинает сползать мохнатая шкура, обнажая… человеческое лицо! И я узнаю это лицо, медленно распадающееся на две половинки. Драгомир, командир отряда, медленно опускается передо мной на колени, словно прося прощения за что-то. Потом он падает… Из его головы, будто пивная пена из разбитой чаши, выплескивается что-то белое, пузырящееся.

Я оглядываюсь вокруг.

Передо мной поле боя… Нет, поле бойни! Кругом только кровь и трупы…

И ни одного мута среди них!

Семеро членов моего отряда, так и не сошедшие со своего места и умершие в построении «розы ветров». И какие-то незнакомые люди – грязные, оборванные, исхудавшие.

Мертвые…

Нетрудно понять, что случилось только что… Выжившие вышли из подземного убежища и пошли за помощью в Кремль. И встретили нас. Вернее, меня, который в приступе боевого безумия принял их за мутантов. Наверно, моей ярости оказалось слишком много для одного меня. Я пресытился ею, словно перебравший посетитель бара, который пьет и буянит при этом, не в силах остановиться. Таких обычно выбрасывают на улицу, окатывают ледяной водой, а после отправляют на тяжелые работы, дабы пьяница одумался. Меня некому было остановить. Потому что я – Говорящий с Мечами, тот, чья ярость сильнее меня.

Но неверно думать, что не осталось того, кто сможет усмирить мою ярость. Если я отправил в Край Вечной Войны и своих товарищей, и этих несчастных, то мне остается лишь одно – пойти вслед за ними, чтобы выпросить у них прощение.