Андрей Левицкий - Трое против Зоны

– На базу мы и сами можем, – возразил Шнобель. – А вот внутри-то как мы и чего делать будем? Ты вот что скажи! Как Дядю порешить, а прочих не задеть? Среди нас пацифистов много, если ты заметила, – он покосился на нас с Пригоршней. – Этих, как их… филантропов. Не хотят, понимаешь, чтоб невинные пострадали.

Внимательно слушающий наш разговор Пригоршня уставился на меня и привстал:

– Ну-ка, ну-ка, Химик… Узнаю это сложное выражение лица! Есть идея?

Я обратился к Иртеньевой:

– Откуда на базе электричество? Кажется, я слышал шум водопада ночью.

– Да! – закивала бруторша. – Гидро… электро… эта! Ход… подземный. Не на базу идет. А туда! Проведу.

Не знаю, какой была Иртеньева, когда еще оставалась человеком – ученой, женщиной, – но мутантом она оказалась… однообразным. Диалог с нею получался очень уж монотонным. Для своего удовольствия я с такой дамой разговаривать не стал бы.

Шнобель с Пригоршней переглянулись.

– А что, это мысль! – воскликнул наемник. – Если мы не можем выдернуть провод из розетки, то можем отключить саму розетку!

Пригоршня задумчиво почесал в затылке:

– А если Дядя тоже, как она, не умрет, а останется в Зоне? – он кивнул на бруторшу. – Ему-то даже и лучше, не надо беспокоиться о теле.

– Он еще… не слился, – рыкнула та. – Пока слабый контакт. Еще… сутки, и тогда – да. А сейчас еще… можно уничтожить. Быстро!

Пригоршня выпрямился:

– Ну так чего стоим – тогда вперед!

Бруторша даже начала приплясывать на месте от нетерпения.

– Контроль… тяжело! – вздохнула она. – Нужно движение.

– Веди, – кивнул я. – Покажем этому Дяде, кто настоящие хозяева в Зоне.

– Кто? – не понял Шнобель.

– Думай! – Пригоршня постучал себя пальцем по лбу. Этот жест он перенял у меня. – Сталкеры, балда, вот кто настоящие хозяева Зоны.

Рыбозавод был небольшой. Покинув цех для мальков, в котором отсиживались во время насланного Дядьевым смерча, мы прошли по коридору, заваленному обломками, и оказались в бассейне для молодняка. Не в самом бассейне, конечно, а в зале с ним. Один за другим ступили на мостки, идущие по периметру. На другой стороне зала в бетонной стене красовался еще один пролом: для бруторши дверь оказалась маловата, и мутантиха проделала свои ходы. Она потопала прямо по дну бассейна, с громким хрустом проминая пенопласт, прятавшийся под прорезиненной тканью, по лужам, поднимая брызги.

Миновав несколько подсобных помещений, вышли на улицу.

И вот там-то нас и поджидали мутанты, которых сталкеры называют бесами.

Во дворе, огороженном бетонным забором, валялись в беспорядке разбросанные контейнеры и ящики. Между ними стояли мутанты. Одного взгляда на их пустые черные глаза было достаточно, чтобы понять, что они тут делают. Стоило Шнобелю первому показаться из ворот, как они молча бросились вперед.

Их было десятка два – все крупные, мощные, как на подбор. Шнобель и шедший за ним Пригоршня открыли огонь. Никита шпарил очередями, а наемник, уперев приклад карабина в плечо, высаживал одиночными – но адресно.

Бесы кинулись врассыпную, уходя от выстрелов, подныривали под пули и высоко подскакивали. Двое упали сразу, еще один побежал медленнее, хромая, но остальные, прячась за контейнерами, быстро двигались к нам.

Бруторша взревела. Одним прыжком она оказалась возле ближайшего контейнера, за которым спрятался мутант, схватила его за башку. Мощные мышцы напряглись под коричневой кожей, и самка резким движением оторвала бесу голову.

Из-за соседнего контейнера на нее кинулись двое. На плечах и спине бруторши набухли кровью длинные порезы. Самка завертелась, отбивая удары и молотя бесов крупными, совсем не женскими кулаками.

Однако было ясно, что, несмотря на силу бруторши, мы не справимся. Перекрикивая грохот калаша, я позвал Иртеньеву, и мы отступили в здание, захлопнув железные ворота, заложили поржавевший засов. Вот только надолго ли эта преграда задержит бесов?

– Дядьев… уже мутанты! – выдохнула бруторша и слизнула кровь с плеча. – Быстро слишком… овладел. Талант! Одержимый!

– То есть, у нас меньше времени, чем мы думали? – уточнил я.

Снаружи доносился неравномерный стук – бесы принялись долбить ворота.

– Куда теперь?! – крикнул Шнобель.

– Туда… обратно… Берег!

Мы дружно бросились назад через подсобные помещения. Промчались через зал с бассейном – бруторша топала так, словно лавина с гор сходила, – и через зал с цистернами для мальков. По заваленному бетонными обломками коридору подбежали к выломанным задним воротам.

На берегу, между покореженными смерчем трубами и выломанными из креплений рыбными садками, ползли слизни. При нашем появлении они разом выпустили длинные струи ядовитой слюны.

Мы отпрянули. Шнобель оказался не очень быстр – и край его правой подошвы начал обугливаться, пузырясь и шипя. Наемник с воплем сунул ногу в лужу.

– Задело! Вашу мать, ну и кислотой они шпарят!

Слизни подползали к воротам. Новые струи тягучей зеленой жижи взвились в воздух. Мы отбежали дальше вглубь зала с цистернами. Шлепки ядовитой слюны упали на пол, прожигая покрытие, края образовавшихся лужиц дымились. Завоняло горелой резиной.

Мы оказались в ловушке. Впереди бесы, сзади слизни… Дядя неплохо подготовился, Зона его поглоти! И он заметно улучшил свои навыки. Если вначале мог только гнать мутантов на нас, то теперь он реально управлял ими.

Прорезиненный пол шипел и дымился, разъедаемый кислотой. Из подсобных помещений донесся грохот: бесы, смяв ворота, вломились на станцию.

– Наверх! – Пригоршня первый подбежал к единственной целой лестнице у стены. Лестница вела на опоясывающую зал галерею.

Другого выхода не было, и я полез следом, а за мной Шнобель. С галереи, по крайней мере, можно через проломы в потолке выбраться на крышу.

Когда за железные перекладины схватилась бруторша, лестница не выдержала, просела. Ржавый металл хрустнул, и перекошенная конструкция обрушилась под ноги самке. Та отпрыгнула, едва не вступив в лужу кислоты. Первые слизни уже вползли в зал, их плевки скоро достанут мутантиху. А ведь она единственная, кто знает вход в подземелья, ведущие к базе! Если Дядьев уже так наловчился управлять мутантами, то поверху мы точно не дойдем!

Пригоршня, вскарабкавшись на крышу, протягивал руку подбежавшему Шнобелю. Тот оглянулся на меня.

Я стоял на галерее и смотрел на оставшуюся вни-зу Иртеньеву, лихорадочно соображая, как ей сюда залезть.

Она же не раздумывала. Задрав башку, смерила расстояние до галереи, отвела одну ногу немного назад, присела, затем оттолкнулась и прыгнула, вскинув лапы.

Толстые пальцы, как крючья, вцепились в железо, но тут же начали сползать: слишком тяжелой она была. Самка подняла глаза, тоскливо глядя на меня. Я подбежал к краю галереи, присел и обхватил ее за кисть, упершись ногами в прутья ограждения. Перила затрещали, медленно сгибаясь.