Андрей Левицкий - Трое против Зоны

– Там! – настойчиво тыкала бруторша.

Перед нами в конце мощенной булыжником улицы на пологом холме стояла водонапорная башня. Иртеньева указывала на нее.

Я прислушался – вроде погони нет. Пришлось сбавить темп: все дышали с трудом, легкие горели. Быстрым шагом наш потрепанный отряд направился к башне.

Тут сзади раздался треск веток и злобное тявканье бесов. Мы с Пригоршней дали очередь по кустам и припустили вверх по улице. За нами на мостовую высыпала погоня.

Кто это так топает? – я оглянулся. Вместе с бесами, переваливаясь, косолапо бежали два здоровенных медведя. Вон кого Дядьев из ближайшего леса смог пригнать!

Мы вбежали на холм, где в окружении брошенных торговых ларьков высилась водонапорная башня.

Бруторша проломилась между двумя ларьками, своротив стенку одного, и поманила нас за собой. Сердце у меня бешено колотилось, в голове шумело, сильно хотелось пить.

Наконец она остановилась у входа в башню. Железная дверь не просто закрыта – поперек нее навешаны внешние засовы, в скобах подвешены два амбарных замка.

Сзади слышался громкий треск, там медведи разносили разделяющие нас и погоню ларьки. Во все стороны летели обломки фанеры. Мы повернулись спиной к двери, подняв оружие.

– У меня патронов десятка полтора, не больше, – прикинул Пригоршня.

– Шесть – восемь, – сквозь зубы сказал я. Шнобель вместо ответа передернул затвор.

Ларек метрах в пяти от нас взорвался щепками, и среди обломков показалась оскаленная пасть.

Но тут случилось нечто неожиданное: земля под ногами сильно дрогнула, и мы провалились. Я упал на Пригоршню, который заорал от неожиданности, а на меня упал Шнобель. На головы нам посыпался песок с клочьями травы. Над краем ямы показалась коричневая морда. Шнобель, вскинув карабин, выстрелил. Медведь вскинул башку и заревел.

А затем мощная рука задвинула железную крышку, отгораживая нас от врага. Мы оказались в темноте.

Глава 19

Подземелье и водопад

Воздух был влажный, где-то равномерно падали капли. Когда глаза привыкли, я понял, что здесь не так уж темно, – на стенах светились голубоватым пятна лишая.

Падение оказалось довольно мягким, мы приземлились на груду валежника, переложенного тряпьем. Груда эта источала… определенного рода амбре. Иначе говоря, воняло тут порядком. Зато над головой теперь был толстый железный лист, закрывший нас от преследователей.

Бруторша стояла рядом, переминаясь с ноги на ногу и тряся космами.

– Откуда ученая с базы «Березки» знает о подземном переходе в этом городишке? – спросил я, стряхивая со штанов нечто налипшее на них и стараясь не думать, что это.

– Не я… самка, – пробормотала Иртеньева, дергая плечами. – Лежбище… тут.

– Какого хрена надо было падать на меня? – кряхтя и постанывая, Пригоршня поднялся, начал ощупывать руки и ноги.

– Извини, братан, некогда было крикнуть «подвинься!», – хмыкнул Шнобель. Он уже обходил место, куда мы свалились, осматривался. Я присоединился к нему.

Хорошо, что был хоть какой-то свет, иначе мы рисковали свалиться в воду. Лежбище бруторши, та самая груда давленого валежника вперемешку с тряпьем, находилось на бетонной площадке в полукруглом тоннеле, довольно широком. Площадка занимала меньше половины ширины тоннеля – а вокруг вода. Под потолком тянулись толстенные трубы, наверное, подводка к водонапорной башне.

Площадка была метра два на четыре. Когда-то к люку в потолке вела подвесная лестница, но она давно проржавела и упала, возле железной окантовки отверстия торчали два рыжих пенька.

– Глубоко? – Шнобель посветил в воду тактическим фонариком.

Вместо ответа бруторша шагнула в поток. Черная вода закрыла массивные ступни, завиваясь водоворотами. Течение, впрочем, было слабое, едва заметное.

От площадки в обе стороны отходила полка шириной в полметра. Бруторша по воде, а мы – гуськом по этой полке двинулись вверх по течению.

– Быстро, быстро, – все повторяла самка, шагая впереди, пригнув седую голову. Порезы на спине и плечах перестали кровить и быстро подсыхали.

– Если Дядя такой талантливый и скоростной, имеет ли смысл ломать электростанцию его базы? – разглагольствовал Пригоршня. – Я имею в виду, нет ли другого способа? Может, ты могла бы его забороть прямо там… ну, где ты там сейчас находишься? Борьба сознаний, типа? Битва разумов!

– Как вы вообще уживаетесь? – спросил я. – Давно интересует этот вопрос. Не конфликтуете?

Бруторша посмотрела на свои ладони, будто впервые их видела.

– Не могу, – тихо прорычала она. – Он… сильнее. Вытесняет. Чувствую… все. Но теперь… мало что могу. Запер… здесь, в теле… мутанта.

Я вдруг обратил внимание, что самка иногда подергивается, сбивается с шага.

– Эй, а с вами все в порядке, Татьяна Васильевна?

Иртеньева шла молча, с громким плеском загребая воду ступнями. Я уже хотел повторить вопрос, решив, что не расслышала, как она сказала:

– Контроль… портит. Самка… нервы… много напряжения. Если долго… может умереть.

– И что будет, если эта страхолюдина окочурится? – вмешался Шнобель. – У нас шкурный интерес, сама знаешь. С тобой-то что? Ты куда денешься? Если этот маньяк тебя вытесняет из Зоны? Уж не знаю, где вы там вообще находитесь…

Помолчав, Иртеньева отозвалась извиняющимся тоном:

– Не знаю…

– Думаю – везде, – ответил я Шнобелю по последнему пункту. – Их сознания равномерно разлиты по всему пространству Зоны.

– Ну, не факт, не факт, – пробормотал он.

Бетонный коридор имел ответвления. Пару раз из боковых ходов доносились приглушенные звуки, Пригоршня хватался за автомат, но я останавливал его:

– Береги боезапас, Никита. Неизвестно, как сложится дальше, а мы уже потратились на бесов.

– У меня всего два магазина, – пожаловался Шнобель.

Мы останавливались и пережидали, когда подозрительные звуки затихнут, потом шли дальше. Один раз на нас выскочил детеныш бляка – но бруторша так рявкнула на него, что он укатился обратно в свой коридор, и долго еще нам вслед неслась неразборчивая жалобная ругань. Судя по тому, что родители не кинулись нам вслед, детеныш потерялся. Повезло, что он был маленький и не владел еще телекинетическими способностями. Ну как маленький – всего полтора метра в холке…

– Быстро, быстро… – все стонала бруторша, при-чмокивая и почесываясь. – Успеть до вечера!

Скоро бетонная облицовка закончилась, подземный поток теперь тек по каменной кишке. Пришлось забираться в воду. Конечно, все залило в ботинки, но я быстро привык к бульканью в них. Ноги постепенно замерзали, несмотря на движение. Идти было очень неудобно, скорость сильно замедлилась. Часто приходилось перебираться через перегородившие дорогу валуны, протискиваться в узкие лазы. Пригоршня цеплял за камни трубой гранатомета и ругался. Бруторше было еще сложнее – но, в конечном итоге, она проходила везде. Впрочем, сама по себе эта самка, как мне показалось, явно не первый раз пробиралась этим путем.