Андрей Левицкий - Трое против Зоны
Брутор поднял Никиту, поднес к лицу, разглядывая в слабом свете, проникающем сквозь проломы в потолке и стенах.
– Пригоршня, засандаль ему в глаз из гранатомета! – заорал Шнобель, отплевав песок.
Никита воспринял предложение серьезно и задергался, пытаясь достать привязанный к спине мешок из промасленной ткани.
Огромный рот брутора открылся, лицо исказилось в гримасе.
– А… ны… ынада! – прохрипел мутант.
– Скорей! – закричал Шнобель, качаясь в лапах чудовища.
Морда того снова скривилась:
– Ынада!
– Никита, стой! – крикнул я. – Подожди!
Переваливаясь с ноги на ногу, брутор пошел вперед. Прижал нас к вонючей груди – я чуть не задохнулся, теперь, когда ветер ослаб, животный запах чувствовался намного острее, – и плечом вломился в стену: дверь была для него слишком маленькой.
Бетон поддался, куски его упали на пол. Прикрывая нас плечом от осколков, брутор втиснулся в пролом. Мы оказались в длинном зале, я разобрал в полутьме под собой широкие горловины вмурованных в пол цистерн. Кажется, садки для икры.
Снаружи буря продолжала бушевать, пытаясь разнести здание станции. Дядьев не на шутку рассердился, когда у него отняли добычу. Смерч злобно и яростно бился в стены, кроша старый бетон. Мимо моего лица свалился большой кусок, оцарапав щеку, разбился где-то под нами.
Мутант поднял крышку одной цистерны и опустил нас туда. Мы повалились на холодный пол круглого бассейна глубиной метра два. Склонив над отверстием корявое лицо, брутор опять раззявил рот:
– Надыпырыждать…
Он сел рядом, нагнувшись, обхватил горловину цистерны огромными лапами и закрыл крышку, придавив собственным телом.
Тут было абсолютно темно. И не так уж и холодно, понял я, пытаясь подняться на ноги. Даже, пожалуй, тепло.
– Мы же задохнемся! – закричал рядом Шнобель, вскочил и тут же со стоном повалился обратно. Я этого не видел, понял по звукам.
Пригоршня шарил ладонями по стенкам, приговаривая:
– Надо понять, какого оно размера… Может, где-то стенка прохудилась, выберемся… Эй! Да тут труба! Наверно, вода подходила. Из нее поддувает!
– Ну, значит, не задохнемся. Никита, сядь. Шнобель, успокойся. Вы поняли, что эта образина пыталась говорить с нами? И он сказал: надо переждать. Переждать смерч, вызванный Дядьевым.
Я провел ладонью по покрытию, обтягивающему стенки цистерны изнутри. Местами оно было повреждено. Кажется, это прорезиненная ткань, натянутая на пенопласт. Под слоем пенопласта скрывался бетон.
– Бруторы же тупые, – возразил Пригоршня. – Не разговаривают они.
– Давайте подождем, – предложил я. – Если этот мутант не съел нас сразу, а сунул сюда, скорее всего, он же нас и вытащит, когда закончится буря. Надо просто дождаться этого момента.
Мы стали ждать, вслушиваясь в доносящиеся сверху звуки.
Глава 18
Прорыв
В бассейне-цистерне было так темно и тепло, что я не заметил, как уснул.
Разбудил меня скрип люка. Было тихо, солнечный свет проникал сквозь огромные проломы в потолке и стенах большого зала. Вокруг валялись обломки бетонных плит и кучи цементной крошки. Две железные лестницы из трех, что вели на опоясывающую зал поверху галерею, упали, сорвавшись со штанг. Смерч не развалил, но основательно потрепал здание. Пол и стены были мокрыми, тут и там расплывались лужи от нападавшего сквозь дыры и успевшего растаять снега.
Покрытый светло-серой пылью мутант стоял рядом с цистерной. При нашем появлении он встряхнулся, как вылезший из воды пес, и оглушительно чихнул. С потолка ему под ноги упал камешек.
Пригоршня со Шнобелем схватились за стволы, настороженно следя за каждым движением брутора.
А ведь это самка. Похожа на йети, снежного человека, – огромная, сутулая, с широкими плечами и крупными лапами. И немолодая: длинные космы подернуты сединой, торчащие из подобия мехового платья груди обвисли.
Бруторша махнула лапой, и морда ее исказилась.
– Ызвыните, – рыкнула она. – Сложно упыравлять… прымы-ытывным сознанием…
Говорила мутантша медленно, с трудом, речь ее была полна взрыкиваний и фырканья.
– Ыртеньева, – представилась она.
Пригоршня присвистнул.
– Ух ты! У мутантов фамилии есть?
– Татьяна Васильевна? – уточнил я. Бруторша очень по-человечески кивнула.
Шнобель, опустив ствол, нервно хихикнул.
– Татьяна Васильевна, так вас звать? Во фигня!
Я видел по ее морде, что ей хочется строго осведомиться, что тут смешного, – она даже раскрыла пасть и пошевелила губами и языком… и ничего не сказала. Наверное, берегла силы для другого. Хорошо было видно, как трудно дается ей речь. Верней, как сложно заставить эту тупую биологическую махину разговаривать.
Меня в первую очередь интересовало другое:
– Дядя отключил питание саркофага. Мы все видели, как вы умерли. Ну… ваше тело. Почему?..
Она заморгала, уставившись на меня с высоты своего роста.
– Сакро… – прохрипела она вопросительно. И затем кивнула: – А! Усы… Усты… установка жызне… да. Тело… умерло. Но мое… созы… созны… сознание долго было… здесь и поэтому… осталось в Зоне. – Бруторша вздохнула, почесалась под мышкой: – Трудно… говорить. Лучше… вопросы. Извините… манеры.
Так значит, Иртеньева вовсе не умерла. Верней, умерла, но не полностью, погибло только тело – а внедренное в Зону сознание осталось. И теперь женщина-ученый взяла под контроль самку брутора, чтобы вступить с нами в контакт.
– Почему вы здесь?
– Ох! – она завела глаза к потолку, и я понял, что сформулировать сложный ответ устами глупой бруторши Иртеньевой будет сложновато, придется самому догадываться.
Шнобель с Пригоршней уставились на меня.
– Это что, та самая тетка, которая?.. – Никита изобразил в воздухе нечто большое и объемное. – В гробу стеклянном? К которому Дядьев питание перекрыл у нас на глазах?
– Гробу! – рыкнула самка и, запрокинув голову, вдруг разразилась оглушительным фырканьем и горловым бульканьем. От неожиданности мы схватились за оружие – но потом поняли, что она так смеется.
Отсмеявшись, бруторша серьезно посмотрела на нас – и в больших, навыкате, глазах я узнал взгляд училки из болота.
– Мало… время! – раскатисто напомнила она. – Дядьев… растет сила.
Мы переглянулись.
– Он все лучше управляет Зоной? – уточнил я. – Сколько времени займет у него полностью освоиться со всеми возможностями?
– Сутки! Может, двое…
– Так, погоди, – продолжал допытываться Пригоршня почему-то у меня. – Это точно та тетка, которая лежала в гробу? Которая участвовала в этих странных экспериментах на базе по контактам с сознанием Зоны? И которая мешала нам добраться до базы? Почему сейчас она нам помогает?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});