Волновая функция - Эдуард Катлас
— Вы смотрю к добрым людям пристаете? — от ворот к беседующим направился стражник. Внезапно, оказывается, они здесь еще все-таки следят за порядком? Или я что-то не понимаю?
— Мы просто разговариваем, уважаемый, — без тени страха ответил заводила. Он четко понимал, что власть стражи на нижнем уровне практически сводится к нулю. Стражу, которая в случае чего запрет уровень и оставит всех погибать в тумане, здесь ненавидели, наверное, больше, чем бандитов.
— Много вы что-то разговаривать стали в последнее время. И все у меня на виду. Есть уровни и пониже этого, смотрите, как бы не оказаться там.
Я ожидал развития перепалки, но главарь действительно был неглуп, огрызаться он не стал.
— Уже уходим, уходим, — закивал он. — Нам есть чем заняться. Уровень большой, закоулков много.
И, обращаясь к старику, тихо добавил:
— Есть где поговорить не спеша.
— Вы же наверх? — страж властно взял старика за плечо, — пойдем, провожу.
Затем взглянул на меня, словно только что заметив:
— Ты как-то не похож на человека этого уровня. И на преступника тоже не похож, не помню я, чтобы мы тебя сюда спускали. Кто ты?
— Можно сказать, беженец, — ответил я первое, что пришло в голову.
— Беженец, да, — покивал стражник. — Много вас беженцев в последнее время. Пойдем ка со мной, беженец. За одну монету устрою короткую экскурсию по пятому уровню. Вдруг понравится, решишь перебраться. Не был ведь наверняка еще наверху ни разу?
— Да дела у меня. Да и монет лишних нет.
— Пойдем, пойдем. Монету для такого дела найдешь.
Стражник остановился, наклонился в мою сторону, и тихо произнес:
— Пойдем. Надо поговорить.
II. Глава 12. Непогода
Сейчас такие вещи стали подзабывать, но погода всегда являлась важнейшим предметом для наблюдений и обсуждений. Критичным для выживания. Может быть, именно поэтому люди так любят обсуждать погоду, прогнозы, ругать синоптиков, предсказывать изменения погоды самостоятельно. Ломит спина? К сырости и дождю. Ласточки летают низко? К похолоданию. Вызвездило небо ночью? Жди мороза.
Это сейчас подобные разговоры перешли в разряд ничего не значащих светских бесед, словно созданные для заполнения пауз, начала общения, забивания эфира. Но ведь не просто так именно погода стала универсальной темой в любой цивилизации, в любом социальном слое. Погоду могут обсуждать и профессора, и работяги на заводе, и люди, сидящие за столом переговоров, и компания с бутылкой.
Погода важна. Раньше от нее зависело выживание. Нужно было не замерзнуть в лесу, неверно ожидая оттепель, избежать паводка, получить достаточно дождей для посадок, взять достаточно воды в жаркую пустыню.
Но если в остальных мирах это осталось в прошлом, атавизмом, неким воспоминанием предков, забитым в культурный код и геном, то здесь, на холмах, обсуждение погоды оставалось тем, чем оно и было всегда — одной из самых критичных тем для выживания.
Шаманы, которых я звал синоптиками, были здесь элитой. Если, конечно, они предсказывали правильно. Ошибающиеся синоптики долго в профессии не оставались.
От точности прогнозов зависели жизни.
Дергающаяся старуха шла вдоль стены, периодически поднимая с земли камни и мусор, швыряя их в туман. Когда очередной жертвенный булыжник исчезал в глубокой пелене, она замирала, всматривалась, чуть ли не принюхивалась. Потом начинала снова подергиваться, особенно сильно шевелилась рука, иногда ее просто подбрасывало до уровня груди, потом эта рука, правая, бессильно обвисала, так, что можно было подумать, что она вообще нерабочая. Дергалась шея, не позволяя голове оставаться на месте, все время двигая голову влево-вправо, вниз и вверх.
Женщина, идущая рядом, периодически удерживала старуху, когда в очередном приступе она начинала заваливаться вперед, прямо в туман. И со стороны казалось, что старуха делала это осознанно, словно ей не хватало информации, она хотела лично пощупать туман, окунуться вглубь.
И так юродивая шла, вдоль тумана, вдоль вала, останавливаясь каждые несколько минут и повторяя одно и то же. А женщина терпеливо шла неподалеку, ровно на расстоянии, позволяющем не попасть под удар дергающейся руки, но достаточно коротком, чтобы успеть удержать старуху от падения, в туман, или просто на землю.
Когда они подошли ближе, старуха проделала свое упражнение еще раз, словно на демонстрации, и что-то выкрикнула. Потом, переждав, когда немного перестанет дергаться голова, повернулась и безошибочно нашла взглядом меня. Выкрикнула еще раз, тоже самое. Ее речь была нечленораздельная, я мог лишь сказать, что это тот самый язык холмов, просто искаженный до неузнаваемости. Видимо, и язык у старухи тоже был сведен судорогами.
— Меняется сезон. Быстрая смена. Два полных роста вверх. — Перевела женщина рядом.
— Да ведь только…? — мистер Трепа, стоявший рядом со мной, не смог скрыть недоумение.
— Проведите их к принцессе, — сказал я. И, обращаясь к женщине, добавил:
— Идите, ее высочество поможет. И накормит.
— Мы знаем, — сказала женщина. — Она очень упорно вела именно сюда. Именно к ней.
Старуха что-то проклекотала, явно поддерживая сказанное женщиной.
Я лишь кивнул, посторонясь и подняв руку, показывая путь.
— Она же сумасшедшая, — тихо сказал мистер Трепа, когда эту странную парочку увели.
— Она один из лучших шаманов, которых я видел на этих холмах, — сказал я. — И никакая она не сумасшедшая. Аутизм несильный, возможно эпилептические припадки. Не разбираюсь. Принцесса поможет.
Я знал, что сезон готовится к смене. Я знал, что туман поднимется. И мне только что подсказали, на сколько именно. Стражник сказал, что пара-тройка метров. Старуха предсказала три с половиной.
* * *
Три с половиной метра.
Мы шли с начальником охраны ворот вдоль вала пятого уровня. Всего одна монета, и шикарная экскурсия была мне обеспечена. Стражник демонстративно бросил монету кому-то из своих рядовых, видимо, который в карауле шел за казначея, и увел меня гулять вдоль стены.
На этом уровне было почище, и поплотнее. Разрушенных строений почти не было. Пока мы шли, периодически из проулков кто-то с любопытством смотрел на странную парочку — стражника и незнакомца. Уровень был еще уже, чем предыдущие, метров четыреста в ширину, как можно было судить по прямой дороге, пересекающий пространство поперек, от ворот, в которые я вошел, до следующих — на шестой уровень. Остальная часть уровня была так же хаотически застроена. Ни малейших признаков улиц, унификации, продуманности. Градостроительный план и архитектурная комиссия здесь бы плакали кровавыми слезами. Или потирали бы в
