Восхождение к власти: «италийский рассвет» - Соломон Корвейн
- Всё в порядке, - врач протянул стул, на котором аккуратно сложена одежда. – Ваш брат передал, вы можете одеваться. Он оставил номерок, и я позвонил ему, чтобы он вас забрал к этому времени. Можете одеваться.
- Господин, так что? – вставая спросил сиракузец.
- Ох, - врач откидывается на спинку кресла, поправляет колпак и только после этого решил ответить, - с вами всё в порядке. Когда вы к нам поступили, я думал вы месяца три точно пролежите, но технологии, аппараты и лекарства, которые предоставили наши коллеги с юга, меня поражают, – сквозь бороду Валерон разглядел лёгкую улыбку врача, который продолжил говорить с энтузиазмом, а в старческих голубых глазах вспыхнула искренняя радость. – Мы и подумать не могли, что вы сможете вернуться в строй, когда ваш командир сделал запрос неделю назад. Но теперь вам ещё пару-тройку дней передохнуть и можно вновь на передовую.
- Спасибо, доктор.
Парень подтянул к себе листок и положил в карман чёрной куртки и прежде чем покинуть кабинет, торжествующе вымолвил врачу:
- До свидания!
Покинув кабинет, парень направился в поисках выхода. Ноги, одетые в обычные чёрные штаны, сшитые из джинсовой ткани, твёрдо шагали по паркетному полу госпиталя. Стены вокруг занавешены плакатами о болезнях и здоровом образе жизни, да с таким количеством, что стены практически не видно.
- Здравствуйте, - италиец решил обратиться к первой медсестре, которую встретит, - как пройти мне к выходу?
- Прямо и поверните за вторым углом направо. Там сразу и увидите. – Выдаёт ответ миловидная субтильная девушка с каштановым цветом волос.
- Благодарю, – бодро говорит Данте и продолжает путь.
Пройдя, как и посоветовала дама, миновав всех больных, раненых и тех, кто явился на приём, юноша нашёл дверь. Пластиковые белые рамы, с бронестеклом, сквозь которое простираются виды на возрождающийся город.
Исцарапанная рука ложиться на ручку и дёргает её, отворяя дверь. Лицо парня тут же получает лёгкую приятную пощёчину от ласкающего ветра. Свежесть природы наполнила дух Данте, который ещё чуть-чуть и замрёт в бесконечном блаженстве.
- Кхм-кхм! – со стороны улицы доносится до ушей парня имитируемый кашель. – Ты скоро?
Валерон вернулся к действительности. Под утренней тенью двух блоков, закрывших возвышающихся на десять этажей, образующих внутренний двор, стоит высокий юноша и смотрит на Данте. Как только он осмотрелся, по его душе тёплой волной полилась искренняя радость, накрывшая все «закоулки» потрёпанного духа. Сухие, как песок южных пустынь, исцарапанные губы Данте искривились в болезненной улыбке, а ноги сами рванули, стуча каблуками туфлей по брусчатке возле госпиталя.
- Проклятье, Яго, как же я рад тебя видеть, – крепко обнимая брата, сжимая его кожаный жакет, твердит парень.
- Как же ты меня испугал, – упрёка в словах нет, только задор и братская любовь. – Не делай так больше, хорошо. – Вояка недоделанный.
- Я всего лишь исполнял долг, – держа брата за плечи, с улыбкой и очами, полными слёз, изрёк фразу. – Я тебя искал, брат.
- Эх, угробишь себя так.
Секунда, две секунды молчания сменяются репликой Данте, в которой не частицы обвинения, лишь радость и детская шутливость:
- Почему вы не заходили? Я вас так ждал.
- Врач запрещал. Мы хотели всем Флогоном прийти, но нас дальше вахты не пропустили. Сказали, ещё раз заявимся – вышвырнут и напишут рапорт Хоругвиону.
- Флогоном?
- А, ты ж не знаешь, – махнув рукой, подал интригу Яго и схватил брата за плечо, зазывая с собой. – Пошли, там нас ждёт машина. Лично Джузеппе отправил, хочет доставить тебя в наш штаб.
- Штаб? – с недоумением, не снимая улыбки с лица, вопрошает Данте. – «Наш». То есть?
- Идём, в машине обговорим.
Парень, посмотрев в уходящую спину брата, побежал за ним. В роли автомобиля выступает военный закрытый джип, имеющий тонированные чёрного цвета стёкла. Огромные колёса и усиленный корпус придают этой машине вид отменного тяжеловеса, матёрого и избитого сотнями боёв, о чём свидетельствуют вмятины и замазанные следы от пуль.
Парень открыл дверь и поспешил залезть на последнее место, куда уселся и брат. Мягкие кресла оказались на удивление целы. Данте забрался на одно из кресел и захлопнул за собой дверь. После глухого шлепка, Яго отдаёт указания водителю приказным тоном:
- Вези нас в штаб.
В салоне, несмотря на уличную прохладу, стоит жуткая духота, а в машине сломался кондиционер и Данте решается открыть окно, но как только его палец прислоняется к рычажку, Яго его моментально одёрнул со словами:
- Ты что! Не смей. В городе ещё действуют террористические группировки киберариев. У тебя же нет желания словить сгусток плазмы в голову?
- Ладно, а теперь расскажи мне всё, что произошло за последние дни, – под шум заводящегося двигателя, убирая кисть с рычажка, просит Данте, рыская изумрудными глазами по салону. – Ну, так как?
- Новостей тебе подавай, – саркастично, с еле видной улыбкой принялся говорить Яго. – Я прям как новостной канал, но ладно. Из последнего могу сказать, что Рим теперь столица Рейха, новой европейской Империи.
- Что?! – оторвавшись от созерцания в окно, едва не вскрикнул Данте. – Какой Империи?
- После падения Рима и передачу его в наши руки, великий Канцлер объявил о создании Империи Рейх и перенёс столицу из Неаполя в Рим. Теперь мы в столичном городе, брат.
- А что старая власть?
- Ох, то ещё было, когда тебя отнесли в лазарет. Практически на закате, Канцлер лично штурмовал Ватикан и сделал он это через канализационные системы.
- Как? И почему?
- Римские Лорды очень сильно забаррикадировались. Ни Преторианцы, ни «Утренние тени» не смогли прорваться вовнутрь. С севера зрело контрнаступление, которое могло выбить нас из города. Тогда пришлось искать хитрости. Один парень, уличный подросток, сказал, что можно пройти по тоннелям канализации и выйти к Ватикану, прямиком ко дворцу. Выбора тогда не было, и Канцлер согласился на эту авантюру… и вышел победителем. Все тридцать три лорда были пленены, а затем повелитель их лично казнил. А бывшего Папу Римского отправил гулять в пустоши, изгнав навсегда. Тот паренёк сейчас градоначальник. Ну и народ, не захотевший мириться с новой властью, просто спустился в канализацию, мы про них так благополучно и забудем.
- Не весело.
- Ты подожди,
