Владимир Махов - Смертник
Красавчик думал о том, как это будет, когда он почувствует дыхание смерти. Не потому, что ему было страшно. Он растерял страх на просторах Зоны, умирая за ходку десятки раз. Его интересовало другое: сумеет ли он, предчувствуя смерть, незаметно для Глухаря сорвать чеку с гранаты и накрыть собственным телом и ее, и драгоценный шар?
Не видать дерьмовому мутанту шара Хеопса, пусть кому-нибудь другому достанется… раз делать нечего. Так что напрасно тот разглагольствовал о вечной жизни, ему тоже немного осталось.
Сверкнула молния.
Под оглушительный взрыв грома на пороге возник человеческий силуэт.
У Красавчика перехватило дыхание. Только хозяина ему не хватало для полного счастья. Но он пригляделся и понял, что ошибся.
На ступеньке замер совсем молодой парень, еще пацан. Лицо залито кровью, в руках нервно подрагивает автомат.
– Стоять, – негромко приказал Глухарь, застыл на колене и выставил перед собой ствол автомата.
В подтверждение его слов у ног пришельца вздыбился фонтан пыли, поднятый пулей.
– Кто таков? – грозно спросил Глухарь.
– Не стреляй, – хрипло сказал парень. – Я тебя знаю, ты Глухарь.
– А я тебя нет. Кто такой? Ну!
– Я Очкарик.
– Какой еще Очкарик?
– Я… меня Грек вел. Я отстал и потерялся.
– Куда вел?
– В бар «Сталкер». Но там живодер… короче, я отстал.
– Ничего не понимаю. Оружие бросай. – Глухарь с трудом сдерживал раздражение.
– Хорошо, не стреляй, Глухарь.
Очкарик снял с плеча автомат, сбросил его со ступенек, и тот покатился с глухим стуком.
– Спускайся. Три шага вперед. Лицом к стене.
Очкарик послушно пошел по ступеням.
В тот же миг Красавчик узнал незнакомца. Вернее, незнакомку.
Пока Ника подходила к стене и разворачивалась, касаясь открытой правой ладонью стены, Красавчик незаметно подтянул к себе автомат. Памятуя о том, что Глухарь все чувствует, хотя и не видит, снимать оружие с предохранителя он не стал, опасаясь, как бы звук не получился слишком громким.
Глухарь приблизился к девушке и глухо поинтересовался:
– Кто, говоришь, тебя вел?
– Грек.
– Остальные где?
– Не знаю. Я вторые сутки один.
– Давно в Зоне?
– Четвертый день.
– Меня откуда знаешь?
– В баре за кордоном, в «Приюте», мне вас показали.
– Кто показал? Не слышу!
– М… Макс показал.
Возникла заминка.
– Так ты Макса знаешь? – Голос Глухаря потеплел. – Там, наверху, никого не видел?
– Вроде нет. Я от леса шел, заметил сарай, а в нем кто-то разговаривает. Я и вошел.
– Долго подслушивал?
– Я? – Ника обиделась. – Я только понял, что тут люди, и вошел.
– Ладно. Посмотрим, что у тебя в карманах. Чего-то мешок твой хилый.
– Так растерялось все по дороге.
– Ты сейчас выйдешь отсюда. Прямо иди, там деревня будет. Как выберешься из нее, дуй по шоссе. Там до бара недалеко.
«Силен теоретик! – зло подумал Красавчик. – Толкнул девчонку прямиком в объятия хозяина».
– Хорошо. – Ника застыла у стены, широко расставив ноги.
Глухарь подошел к девушке вплотную, положил ей руку на бок, но обыскать не успел.
Откуда-то из темного угла, из лаза, укрытого стеблями травы, вдруг послышалось низкое рычание. Глухарь машинально обернулся, и в тот же момент у Ники в руках оказался пистолет.
– Не в голову! – успел крикнуть Красавчик.
Но именно в голову она и выстрелила, страшная, испачканная в крови, с безумным взглядом человека, потерявшего все.
Пуля пробила череп. Кровавая каша выплеснулась на стену.
Из угла прыгнула черная тень с оскаленной пастью. Глухарь, не обращая внимания на пулю, попавшую в голову, дал очередь от живота и промахнулся.
Быстрая тварь увернулась, шарахнулась в сторону и боком задела мышеловку. Прозрачная стенка с глухим шлепком лопнула, от нее не осталось и следа.
Глухарь так и не успел понять, кому Красавчик был обязан своим спасением.
Сталкер нажал на спусковой крючок. С чувством, близким к сумасшествию, он наблюдал за тем, как пули впивались в ненавистную грудь, в живот, в пах.
Красавчик видел со стороны себя самого, человека, ничем не отличающегося от порождений Зоны, худого, небритого, изможденного, с лихорадочным блеском в глазах сжимающего в руках автомат, изрыгающий огонь.
Эпилог
Собака хрипло дышала. Из ее пасти вывалился язык. На зубах пузырилась пена. Из бока, пробитого пулями, текла кровь. Она тихо скулила. От холода ее трясло, и у Ники сердце разрывалось от жалости.
Девушка тяжело опустилась на колени, не отрывая глаз от слепой морды.
– Зачем… Красавчик, зачем? – с трудом спросила она.
– Это же тварь, Ника. Я просил тебя: прогони ее, раз уж ты убедила себя в том, что она тебя слушается. Это мерзкая скотина, Ника. Она действовала мне на нервы.
– Ты убил мою собаку. – Девушка достала из мешка бинт, размотала его и приложила к ране.
– Успокойся. – Красавчик подошел к ней, стараясь держаться подальше от издыхающей собаки. – Это всего лишь тварь. У тебя истерика, Ника. Она пройдет.
– Она спасла мне жизнь, Красавчик, да и тебе тоже.
– Оставь эту чепуху. – Он повысил голос. – Пойдем. Поднимайся, дай мне руку.
Он протянул ей ладонь, но Ника не обратила на это внимания. Она сидела и смотрела на то, как быстро слои бинта пропитались кровью. Животина тихо скулила.
– Собака – все, что у меня было, Красавчик.
– Не много, однако. – Он усмехнулся и с тревогой взглянул на небо. – Ну же, Ника! Хватит психовать. Скоро выброс, а нам еще надо успеть добежать до леса. Видишь? – Сталкер мотнул головой. – Там склад МТС, а внизу вход в подземелье. Надо поторопиться.
– Ты убил мою собаку.
– Очнись ты! – крикнул он, подскочил ближе и вздернул ее за грудки. – Выброс! Дура! Шевелиться надо! Нашла кого жалеть. Ты по живодеру еще поплачь!
– Руки, – тихо сказала она, и в живот Красавчику уперлось лезвие ножа. – Убери руки.
Он медленно разжал кулаки, отступил и угрожающе прошипел:
– Последний раз спрашиваю, пойдешь?
Ника посмотрела на него долгим пустым взглядом и повернулась к собаке.
– Как знаешь. – Красавчик устало махнул рукой и пошел прочь, прижимая к боку автомат.
Собака стонала, как человек. Ника села перед ней и положила безглазую морду себе на колени.
На горизонте заворочалась плотная густая масса. От центра к краям прошла крупная рябь, сморщила пласты, закрутилась, намечая границы будущей спирали, добралась до краев и взяла их в оборот, отрывая от туч лохмотья серой пены. Тяжелое небо зашевелилось, разгоняя черные слои. Тучи клубились. Они нехотя двинулись по кругу и потекли, подгоняемые ветром, постепенно набирая скорость. Воронка скручивалась, стягивалась, сжимала тучи в плотные клубы. В ее центре зияла черная дыра, подсвеченная искрящимися разрядами.
Красавчик давно скрылся в темноте.
Ника сидела на земле, прижимая к груди безглазую вздрагивающую собачью морду. Пальцы обжигала чужая кровь.
Угасал свет. Затихали шумы.
В небе стремительно закручивалась спираль грядущего выброса.
