Владимир Махов - Смертник
Нечего было и думать о том, чтобы дотянуться до оружия. Вряд ли собака согласится подождать, пока она возьмет его в руки и пальнет в слепую морду. Оставалась надежда на нож, спрятанный за поясом. Девушка скосила глаза, пытаясь определить, сможет ли быстро выхватить его. С этим тоже не повезло – рукоять была надежно скрыта за курткой.
Тварь болезненно реагировала на каждое движение Ники. Короткие уши стояли торчком, улавливали малейший шум, идущий от человека. Собака припала к земле. Бока, лишенные шерсти, раздувались и опадали, обнажая частокол ребер, покрытый черной лоснящейся кожей. На розоватых деснах выступила слюна. Собака глухо рычала, но, как ни странно, с места не двигалась.
Ника не знала, что помешало псине вцепиться в горло спящему человеку. Чем дольше длилось непонятное противостояние, тем яснее становилось, что тварь не позволит ей двинуться. Рано или поздно собаке все это надоест. Но, черт побери, девушке жутко не хотелось нарушать это шаткое равновесие!
Девушка медленно – настолько, насколько смогла, – подняла правую открытую ладонь и развернула ее в сторону собаки, демонстрируя мирные намерения, одновременно отвлекая внимание от левой руки.
Оскал слепой твари стал шире. Грозное рычание перешло в хрип.
В нелепой позе, с поднятой рукой, Ника просидела минут пять, если не больше. Еще медленней, чем поднимала правую, девушка положила левую ладонь на боковой карман куртки. Оставалось поддеть его и вытащить из чехла нож.
Собака тоже не теряла времени даром. Так же медленно она продвигалась вперед, и теперь их раздело от силы метра два.
Ей никак не успеть!.. Девушка уже видела, как несется к ней тело, обтянутое мышцами, смыкаются на шее страшные челюсти. Она захлебывается собственной кровью, пытается столкнуть с себя тяжелое тело, бестолково наносит удары ножом во что попало.
«Нет, не успеть» – с этой мыслью Ника коснулась рукой куртки.
Тогда животина дернулась.
– Собака! – вырвалось у Ники от безысходности. – Хорошая псина.
Рука запуталась в складках куртки. Да уж, села девушка неудобно. Знай она, с чем придется столкнуться, устроилась бы по-другому.
При звуках ее голоса тварь повела себя еще более странным образом. Вдруг разгладилась кожа на морде, закрывая десны и клыки. Черный влажный нос пошевелился, втягивая воздух.
– Хорошая собака, – повторила Ника, не понимая, почему до сих пор еще жива. – Ты хорошая собака.
Она нащупала рукоять и вытащила из чехла нож.
Дальше стали происходить и вовсе непонятные вещи. Гроза Зоны встрепенулась. Напряженные мышцы, клубками перекатывающиеся под кожей, расслабились. Собака мотнула обрубком хвоста из стороны в сторону и пошла на Нику.
Это была сука – вытянутые треугольники сосков сочились влагой.
Сжимая в руке нож, девушка ждала.
Задевая хвостом бока, собака подошла вплотную, ткнулась мокрым носом в открытую ладонь и шумно вздохнула, как сделал бы человек, вернувшийся домой. Из приоткрывшейся пасти выкатился язык и лизнул руку.
– Собака… – Ника, потрясенная до глубины души, несмело коснулась уродливой морды, а зверюга боднула и снова лизнула ее ладонь. – Хорошая собака, ты хорошая собака.
Девушка открыла банку тушенки не для себя. Она съела пару кусков, остальное в горло не лезло. Больше половины Ника отдала слепой собаке, ловившей каждое ее движение. Огромная черная тварь не заставила себя упрашивать. Она честно пыталась подцепить зубами угощенье. Пожалуй, ей проще было бы проглотить банку целиком. Наконец Ника не выдержала, перевернула жестянку и вытряхнула ее содержимое прямо на доски. Дальше дело пошло быстрее.
Чуть позже девушка остановилась у входа в лаз и вгляделась в черноту колодца, заполненного маслено блестевшей водой. Животина не отставала. Она ткнулась мордой ей чуть пониже спины.
– Никакая ты не собака, – сказала Ника, едва удержавшись на ногах. – Ты лошадь. Только маленькая. – Она погладила собаку по морде, стараясь не касаться глаз, закрытых пленками. – Прощай, пора мне.
Вскоре девушка выбралась из лаза и направилась вдоль забора, огибая деревню, скрытую в зелени. Как она и предполагала, сразу за поворотом начиналось шоссе, ведущее в сторону Боровой. В зарослях у асфальта, пробитого корнями деревьев, Нику ждал сюрприз.
Он сидел на траве, пялил на девушку бельма слепых глаз и в радостном нетерпении перебирал лапами.
– Ничего себе! – удивилась Ника.
При звуках ее голоса собака всхрапнула и заструилась к ней навстречу. Мышцы перекатывались под черной блестящей кожей.
– Как это понимать? Ты что, собралась со мной, да, собака?
Та ткнулась ей в бок и затихла, напрашиваясь на ласку.
– Понятно. Как хочешь.
Ника вздохнула и пошла по шоссе, перепрыгивая через провалы. Черная собака бежала следом.
Вскоре само собой получилось так, что Ника сошла с асфальта на тропу. Псина все время теснила ее с левого бока, и девушке надоело с ней спорить. Зато собака послушно пошла рядом, как только она сместилась вправо.
Несколько раз зверюга останавливалась, усаживалась на задние лапы и принималась тихо рычать. Нос на безглазой морде дергался, что-то вынюхивая. Ника в предупреждениях не нуждалась. Она и так прекрасно видела, как углом вдавалась в тропу разросшаяся комариная плешь, незаметная среди трещин и колдобин, искореживших асфальт. Обходить ее следом за собакой было не в пример проще, чем определять границы аномалии. Псина чуяла свободный путь, бежала дальше, останавливалась и поджидала девушку.
Лес редел, хирел. Деревья клонились к земле. Стволы изгибались так, словно привычный ориентир – солнце, к которому они тянулись веками, – перестал быть для них жизненно необходимым. Дул ровный ветер. Плотная облачность закрывала небосвод. Белым размытым пятном в ней путалось солнце.
Тропа, петлявшая среди деревьев, пошла под уклон. Девушка сдерживалась, старалась не разбежаться под гору. Собака опустила морду к самой земле, трусила рядом, то и дело останавливалась и поджидала Нику.
Тропа пропала, затерялась среди густой травы. Выйдя на открытое место, девушка остановилась, озираясь кругом. Вполне возможно, она пошла бы дальше. На поляне ничто не заслужило пристального внимания. Особенно справа, где ощетинилась человеческими костями недавно сработавшая изнанка. В ту сторону Ника старалась не смотреть.
А зря. Потому что именно в том направлении и уставилась безглазая морда. Нос дернулся. Ощерилась пасть, выставив напоказ страшные зубы. Загривок вздулся, собака припала к земле, готовясь к нападению.
На кого? Ника крутанула головой и не увидела ничего, кроме человеческой плоти, пронзенной костями.
– Что ты, собака, успокойся, все в порядке… – начала она и не договорила.
Боковым зрением Ника заметила нечто такое, от чего моментально покрылась холодным потом.
Куча мертвой плоти, истыканной костями, шевелилась. Белесые связки, нитями лежащие на земле, дрогнули и натянулись, сжимая куски мяса. Паучьими лапами заворочались ребра, завернулись, обрастая мышцами. Пузырилась кровь, стекая по многочисленным костям. Кровавые сгустки с резким чавкающим звуком втягивались внутрь, постепенно скрывались за нарастающим кожным покровом. Со скрежетом срослась черепная коробка. Некоторое время глазные яблоки висели на нитях отдельно от головы, потом дрогнули так, словно кто-то дернул их за нити, и втянулись точно на свои места.
Ника успела отступить на два шага, как щитом прикрываясь дулом автомата. Собака хрипела за ее спиной. Пятясь, девушка чуть не наступила ей на лапу.
На поляне, щурясь на свет, стоял сталкер – невысокий, коренастый, в защитном костюме, перетянутом на груди ремнем автомата. Болезненное худое лицо молодого человека портили волосы – седые, длинные, падавшие на плечи. Левая щека была перекрещена двойным шрамом – продольной и поперечной полосками, пересекавшимися на скуле.
Сталкер скользнул по Нике пустым, ничего не выражающим взглядом, задержал его на слепой собаке, скалящей зубы. С его лицом что-то произошло, по нему волной пробежала судорога. Он сделал шаг вперед и вдруг замер. Взор незнакомца стал осмысленным и снова вернулся к девушке.
– Какие люди! – Голос сталкера треснул и эхом рассыпался среди деревьев.
Собака взвыла, только забытая и вновь обретенная преданность к человеку остановила ее от поспешного бегства.
– Привет. – Сталкер опустился в траву так, словно силы разом оставили его. – Садись. Поговорим.
Ника, онемевшая от изумления, не сразу сообразила, чего хочет от нее этот воскресший тип. Она стояла, пытаясь разобраться, чего больше в чувствах, охвативших ее, – любопытства или страха, но так ничего и не поняла.
Сталкер сидел не шевелясь, глядя прямо перед собой. Длинные худые пальцы лежали на коленях. Сбитые каблуки грязных ботинок зарылись в землю.
– Привет. – Девушка решилась и подошла к сталкеру, но садиться, впрочем, не торопилась. – Ты кто?
