Магия крови - Ник Перумов
– Слыхал, – через силу ответил Квинт. – Грядет большая война, это точно.
Пожилой капитан вздыхал, чесал затылок, снова принимался болтать, но маг его уже не слушал.
Одна мысль не давала ему покоя все эти дни: а ведь у Куртии, может, ничего и не получится. Даже если ей удастся удержать власть в столице (при помощи гарнизона и оставшихся верными магов, конечно же), даже если удастся собрать в один кулак все легионы, и добровольцев, и чародеев, Корвус все равно проиграет эту войну. По одной простой причине: маги без преобразователей беспомощны, а противостоят им сами боги.
Можно, конечно, надеяться на помощь Хранителей, но пока что они не больно помогли, только призвали на бой. Астурций рассчитывает изготовлять кристаллы вскоре же и в большом количестве. Но Квинт сам делал их, он знает, как это непросто, знает весь цикл – и даже если Кор Двейн нашел какой-то более быстрый способ, все равно нужно время. Как не может пшеничный колос в одно мгновение прорасти из зерна и созреть, так и сложный амулет невозможно создать за пару часов.
Кроме того, волшба с преобразователем идет медленнее; те заклятия, кои раньше требовали лишь мгновения сосредоточенности, теперь разворачиваются в течение двух-трех минут. В битве с магическими существами это может оказаться решающим.
Квинт бы не думал об этом с такой настойчивостью, если бы точно знал, что выхода нет. Но, пока он трясся на лошаденке по подтаявшему зимнику к Чозграру, ему в голову пришла одна идея. Невероятная, да – и все-таки возможная.
Идея, которая и прежде не раз приходила в умные головы по всему Араллору, но воплотить которую ни у кого пока что не вышло.
Сидя на палубе кнорра, под сырым, наполненным брызгами ветром, он попытался набросать на кусочке пергамента свои соображения. Да, теоретически это было возможно, но нужны были измерения, много измерений – подобные в обязательном порядке велись на Скаламирре, в резиденции Совы. И нужны были новые способы подсчета – такие, каких Веспа не знал и сомневался, что вообще кто-либо в Орденах настолько владеет математической магией.
Однако он знал чародейку, которая могла бы ему помочь. Определенно могла бы. Осталось только ее найти.
И тогда – тогда он попытался бы вывести универсальную поправку к заклятиям. Не тот временный костыль в виде таблиц, вычислением которого занималась Сова все годы своего существования, – но общую формулу, по которой можно было бы сразу переформатировать все сложные заклятия, и фигуры, и амулеты. Тогда у Корвуса была бы еще надежда.
И… и у Куртии тоже.
Значит, ему нужно попасть на Скаламирр как можно скорее, но из Роданоса отправить в столицу одно очень срочное сообщение…
На другой день около полудня Квинт снова торчал на палубе, глядя, как по правую руку от него ползут скалистые берега баронств; еще чуть-чуть – и они останутся позади, вокруг широко разольется голубая горловина моря Корвуса, а вскоре впереди вырастут белые башни Роданоса… Ветер дул попутный, думалось хорошо и казалось, что тревоги последних дней тоже уползают назад, вместе с неприветливыми скалами Хафра.
И тут Квинт ощутил необъяснимое беспокойство. Словно солнечный свет мигнул или во рту появился непривычный вкус. Пока он с изумлением пытался разобраться в себе, вахтенный закричал:
– Ветер сменился! Ветер сменился!..
И точно. Вместо ровного, спокойного норд-оста задул порывистый, резкий зюйд. Судно принялось клевать носом волны, ход замедлился; моряки споро снимали паруса, садились на весла. Однако не успели они взмахнуть веслами и пару раз, как ветер усилился настолько, что пришлось убрать и их. Он ревел в снастях, вздымал серо-зеленые валы, кипящие грязно-белой пеной, рвал ее, порывы норовили сбить людей с палубы.
Квинт вцепился в борт, с ужасом глядя на море. Никогда еще ему не приходилось плыть сквозь такую бурю.
К нему едва ли не ползком приблизился боцман-варвариец, предусмотрительно привязавший себя к мачте, закричал в ухо:
– Уходите, господин! Иначе смоет! Молитесь Великим Хранителям, чтоб не погубили нас!
Маг закивал и попытался разжать судорожно сжатые пальцы – куда там! При виде бурлящих гребней и сумрачных провалов меж ними руки сами вцеплялись в темное дерево.
– Никогда такого не видел! – проорал боцман. – Матерь всех бурь идет!..
Судно стонало и скрежетало, переваливаясь с волны на волну, по небу стремительно неслись серые легкие облака, словно волчья стая, солнце то заливало ужасающий шторм ярким веселым светом, то скрывалось, и тогда в мутной мгле ничего нельзя было разобрать, кроме надвигающегося зеленоватого вала. Квинт насквозь промок, но не в силах был сделать и шага.
А хуже всего… хуже всего, что и магия взбесилась подобно морю. Веспа чуял ее – сбившиеся потоки, внезапные водовороты и всплески; его обдавало то жаром, то холодом, внутри все то сжималось, то горело.
Боцман подождал немного, выругался по-своему и в несколько мгновений между порывами ветра ловко обвязал мага за талию веревкой. Ободряюще хлопнул по плечу, махнул рукой и пополз обратно к мачте – дескать, сейчас привяжу, раз уж сам не идешь.
А Квинт поднял голову и замер.
Тучи на глазах рассеивались. Ветер внезапно стих. Небо где-то впереди, на юге, из ярко-синего сделалось раскаленно-белым, набухло, точно волдырь, – и лопнуло, обдав Квинта потоком ярчайшего света вперемешку с взбаламученной силой.
И волны успокаивались, но это походило скорее на затишье в центре шторма, на глаз урагана.
«Я вернулся», – раздался голос с небес. Квинт, разинув рот, глазел вверх – там, немыслимым образом изогнутый, как в линзе «волшебного фонаря», проявился пейзаж: серо-желтая пустыня, белесое небо, гнущиеся под ветром пальмы где-то вдалеке, крошечные фигурки бегущих прочь людей, а впереди две громадины, стоящие друг напротив друга словно бы на высокой скале. Черный быкоголовый исполин и водянисто-прозрачный дракон, а над ними – бешено крутящаяся облачная воронка.
«Я убью тебя!» – взревел черный, в ручищах у него откуда-то появился громадный боевой молот, плюющийся багровыми искрами.
«Мы – одно, – возразил Дракон. – Я вернулся, чтобы мы стали едины, как прежде».
«Нет!»
Молот взлетел и обрушился на скалу, небеса содрогнулись – однако на том месте, где только что был Дракон, осталась лишь пустота.
А вот он снова проявился, прозрачно-текучий, гибкий. Без слов поднял лапу и осторожно протянул ее к своему противнику.
Быкоголовый задрожал, молот исчез, а в следующий миг и сам
