Владимир Торчилин - Институт
Остальной народ поддерживающе заурчал.
Однако, даже если запасная кошка и была, повторять опыт в игоревой постановке Горшков явно не хотел. Конечно – хрен бы у него тогда где надо зазеленело! И выход из положения избрал самый нетривиальный. Развернувшись к Нивинскому, он строго и даже несколько обличающе заговорил:
- Вот что, Александр Борисович! Никаких больше повторов сегодня не будет. И вообще больше никаких повторов не будет, пока в аудиторию будут затесываться люди, которым на обороноспособность страны наплевать, а главное – надо всем издеваться и всюду сомнения и недоверие сеять. Знаем мы откуда таких типов к нам насосало! И вообще - поскольку мы имеем дело дело с явлениями явно биологическими и психогенными, то я не могу даже представить себе, как то отрицательно поле, которое эти люди вокруг себя распространяют, может сказаться на результатах эксперимента. Если уж вам так невмоготу еще раз уже виденное посмотреть, то позаботьтесь о том, чтобы в качестве ваших так называемых экспертов присутствовали люди, которым, во-первых, страна не безразлична, а во-вторых, которые новому открыты и будут стараться его понять и объяснить, а не ловить дурацких блох лишь бы вызвать у остальных сомнения. Вот такая моя твердая позиция.
С этими словами Горшков, не обращая больше внимания на присутствующих, стал укладывать свое стекло обратно в рюкзак, демонстративно перед этим ополаскивая пробирки водой из-под крана. Все остальные смущенно топтались вокруг стола с мертвой кошкой.
- Ну, ладно, - решительно сказал Игорь, - мне с моим отрицательным полем здесь больше делать нечего. Остальных ни к чему не призываю, но сам удаляюсь. Кошку со стола убрать и кровь смыть советую поскорее, а то, неровен час, заглянет кто-нибудь и сильно удивится! Александр Борисович, честь имею!
С этими словами Игорь направился к двери, беспощадно про себя матерясь и сожалея о напрасно потраченном времени. В коридоре его догнал Нивинский.
V
- Извините, Игорь Моисеевич, - удержал подполковник Игоря за рукав, - я так понял, что вы ничего серьезного за этой демонстрацией не увидели. Просто, так сказать, бред и туфта. И никаких более положительных впечатлений или мыслей? А может вам просто лабораторная обыденщина глаза замылила? Поэтому какую-то подтасовку и подозреваете...
- Не подозреваю, - возразил Игорь, - а просто уверен.
И детально разъяснил Нивинскому свои соображения.
Тот согласно покивал, но, похоже, полностью убежден не был.
- Может, конечно, и так, но, все-таки, надо будет еще покопаться с этими лучами...
- Копайтесь, если времени, денег и кошек не жалко. Хотя, конечно, лучше бы все это, включая и кошек, на реальное дело пустить. Больше бы проку было. А то мы все американцев догоняем, так они, небось, на такой бред денег не транжирят!
- Не скажите, - неожиданно возразил Нивинский – у нас есть надежная информация, что при министерстве обороны США и при ЦРУ есть специальные лаборатории, которые как раз изучением вот таких совершенно невероятных феноменов и занимаются. От НЛО до всяких неведомых излучений. И деньги на это тратятся немеряные! Понимаете – уж больно ставки высоки! Да, конечно, звучит бредово и, как правило, бредом, а то и сознательной махинацией и оказывается, но ведь каждый раз существует пусть ничтожная, но вероятность, что что-то там такое есть. И если это обнаружить и поставить на службу обороне, то мы такую козью морду потенциальному противнику заделаем, что по самое не хочу достанет! А представляете, что будет, если мы от какой-то проверки отмахнемся под влиянием комментариев вроде ваших, а штатники как раз проверят и чего-нибудь найдут? Тогда уже нам козью морду делать будут! Вот и приходится каждый случай анализировать и изучать, чтобы, не дай Бог, ничего не пропустить и не упустить. А то себе дороже будет.
- Значит вы серьезно по поводу того, что с этим садистом и дальше возиться будете?
- Будем, Игорь Моисеевич. Будем. Пока на все сто процентов ни будем уверены, что никаких лучей смерти нет или же, наоборот, пока его результаты ни подтвердятся. Если вдруг второе случится, то начнем исследования по полной программе. Именно так каждый раз и происходит.
- И действительно ни денег, ни времени, ни людей – я уж о кошках и не говорю! – не жалко?
- Я же сказал вам - больно ставки высоки, чтобы на мелочах экономить!
- Ну, вам, конечно, виднее, но я, знаете ли, в науке рационалист: то, что противоречит всему имеющемуся знанию – заметьте, не дополняет его, а именно ему противоречит! – того быть не может. А кто утверждает противное – тот или малограмотный или жулик. В каждый институт такие стадами ходят. Правда, на лучи смерти они не замахиваются. Все больше с лекарствами от всего разом. Я с ними дело стараюсь не иметь.
- Понимаю вашу позицию и ценю вашу откровенность. Так что двойное спасибо, что все-таки пришли. И не просто пришли, а внимательно посмотрели и свои впечатления высказали. Надеюсь, и вы меня понимаете.
Церемонно распрощались, и Игорь отправился к себе в Институт. Больше ему ни Нивинский, ни кто бы то ни было другой из кагебешного научного отдела не звонил. Не звонили, как он позже выяснил, и тому биохимику из университета, который Игоря так безоговорочно поддержал со всей приличествующей случаю отрицательной энергией. Как обстояло дело с остальными экспертами он не знал, да особо и не интересовался. Тем более, что можно было и не сомневаться – Нивинский со товарищи от своих поисков и проверок, как он сам и говорил, легко не откажутся. В конце концов, у них тоже начальство есть, которое в науке понимает не сильно, а вот американцев уесть хочет с исключительной силой. Так что бодяге этой конца не предвидится! Только толку в ней...
Много позже, вспоминая про всю эту дурацкую историю, Игорь с интересом подумал, а куда, собственно, все эти наработки по загадочным лучам и всякому тому подобному делись в бурном круговороте девяностых? Черт его знает, вдруг и впрямь в одном случае на тысячу чего-то там такое могло проклюнуться... Не с горшковскими лучами смерти, конечно, а с чем-нибудь менее или, точнее, не столь очевидно махинаторским... Хорошо, если все это в конечном итоге все тем же американцам и досталось – либо загнали, либо просто подарили заокеанским коллегам начальники подполковника-кандидата, а если все это где-нибудь в Ливии или Ираке очутилось? Лучше бы не надо... А то чушь, не чушь, а чего не случается...
ИСТОРИЯ ОДИННАДЦАТАЯ. САМАЯ ГЛАВНАЯ ТАЙНА
I
Оппонировать чужие диссертации Игорю приходилось нередко. И чем дальше, тем больше: ничего удивительного – с возрастом рос и авторитет. Поэтому когда ему позвонил один довольно хорошо знакомый по конференциям и статьям университетский коллега и спросил, не согласится ли он быть официальным оппонентом на кандидатской одного из его аспирантов по достаточно близко к игоревым делам теме, то Игорь, естественно, согласился и лишь попросил прислать официальное письмо со всеми положенными формулировками, названиями и датами. Письмо вскоре и последовало, правда, оказалось оно не из Университета, как почему-то полагал Игорь, а из какого-то ведомственного института совершенно незнакомого Игорю пищевого профиля. Да и сама диссертация была с каким-то не совсем привычным для его непосредственных интересов названием. Что-то вроде “Биосовместимые полимерные пищевые добавки для стабилизации колбасных эмульсий”. Хотя давать задний ход было поздновато – письмо, наряду со всем прочим, сообщало, что Игорь уже официально утвержден оппонентом по этой работе, но тому самому университетскому коллеге он, все-таки, позвонил.
- Не переживай, - сказал тот – извини, конечно, что сразу не сказал, кто и откуда, но как-то и в голову не пришло. Сам понимаешь – в каких только местах аспирантов у нас ни бывает! Вот и пищевик оказался. Но, в принципе, это точно по твоему профилю – как раз на границе химии – он эти самые новые добавки под моим чутким руководством синтезировал, физики – стабильность эмульсий хоть в колбасе, хоть еще где все равно стабильностью эмульсий и остается, и биологии – поскольку будущий потребитель колбасу с этими добавками жрать и усваивать должен. То есть как раз твоя физико-химическая биология. Разберешься запросто, тем более, что я его заставил туда побольше теории и всего такого напихать. И для солидности, и для интереса.
Звучало убедительно, и Игорь упираться не стал. Только попросил прислать работу пораньше, чтобы без спешки толком разобраться и поговорить, если понадобится. На том и порешили. И вот через какое-то время получает Игорь на официальном бланке письмо, где секретарь ученого совета, на котором предстояла защита, просит его прислать заверенное Первым отделом подтверждение того, что у него, Игоря, имеется официальное разрешение на работу с секретными материалами, так называемый допуск, а получив это подтверждение, ученый совет немедленно вышлет ему диссертацию для ознакомления и подготовки официального отзыва.
