Хозяин антимагии 2 - Миф Базаров
— Ты… — он ткнул пальцем в меня, — я тебя сгною в тюрьме!
Я нагло улыбнулся и достал из кармана приказ Шишкина.
— Ваше превосходительство, извините, но я действовал по приказу.
Михайлов схватил бумагу.
Его лицо побагровело. С таким ожирением и давлением до сердечного приступа было недалеко.
Шишкин заёрзал.
Он не знал, что делать: поддержать генерала или откреститься.
— А что, если данные верны? — спросил я, глядя прямо в глаза Шишкину.
Он замер.
— Если окажется, что мы правы… — продолжал я, — то именно этот приказ, квартирмейстер, сделает тебя героем.
На лице мужчины отразилась целая буря эмоций.
Отрицание — губы сжались, глаза округлились: «Нет, этого не может быть!»
Осознание — зрачки сузились, брови поползли вверх: «А если… правда?»
Принятие — уголки рта дёрнулись, в глазах вспыхнул азарт: «Чёрт, это же шанс!»
— Ваше превосходительство… — начал он осторожно, — может, стоит… проверить?
Михайлов снова заорал.
Но было поздно.
Шишкин перешёл на нашу сторону.
Он начал аккуратно уговаривать генерала, словно речь шла не о спасении колонии, а о сватовстве к капризной дворянке.
— Ваше превосходительство, может, всё же стоит объявить всеобщую эвакуацию? — голос квартирмейстера звучал сладко, но в глазах читался холодный расчёт.
Михайлов сопротивлялся, его жирные пальцы недовольно крутили бокал.
— Анатолий Степанович, что думаешь? — обратился губернатор к Кирову.
Тот, не моргнув, ответил:
— Эвакуировать гражданских. Первыми рейсами. Потом пригнать транспорт для войск. Хорошие солдаты империи ещё пригодятся.
Его слова прозвучали как приговор.
Вскоре нас выставили из кабинета, а туда потянулись офицеры, чиновники, купцы — все, кто не хотел терять насиженные места.
Но Киров уже взял всё в свои руки.
Бывший глава флота действовал с железной хваткой, словно снова стоял в кабинете Адмиралтейства. Его авторитет здесь был неприкасаем, когда Киров отдавал приказы, даже самые заносчивые купцы и чиновники молчали и подчинялись.
Эвакуация началась мгновенно.
Первым, ещё днём, ушёл курьерский корабль. Это было лёгкое обтекаемое судно с магическими двигателями, самый быстрый на всём рейде. Уже к утру из Новоархангельска потянулись первые суда: грузовые с опустошёнными трюмами, готовые принять беженцев; рыболовные, чьи капитаны, не раздумывая, бросили промысел; даже китобойные — неуклюжие, но вместительные, на которых моряки сражались против огромных морских чудищ.
И среди них…
Я не поверил своим глазам, когда утром на причале увидел знакомые обводы «Морского дьявола».
— Капитан Кузнецов⁈
Григорий, мой капитан, стоял на палубе и орал на матросов, заставляя их расшивать грузовые сети для приёма людей.
— Кирилл Павлович! — засмеялся он, заметив меня. — Как раз собирались за твоими водорослями, когда пришла весть!
Я кивнул, оглядывая судно. «Морской дьявол» — бывший военный транспорт, переделанный под гражданские нужды, но сохранивший вместительность, скорость, а главное, обладающий нехилой такой, по меркам флота, огневой мощью.
Пока мы говорили, вокруг кипела погрузка.
Люди на фронтире знали цену времени.
Женщины с младенцами поднимались по трапам без суеты. Дети постарше молча цеплялись за подолы матерей. Старики, опираясь на палки, шагали твёрдо — они не раз дрались с монстрами, но сейчас время других выполнять эту работу.
Никакой паники. Никаких споров.
— Грузы — только самое необходимое! — кричали матросы, отбрасывая в сторону слишком объёмные узлы.
— Оружие и боеприпасы — в первую очередь! — рявкнул кто-то из офицеров.
Капитан Кузнецов хлопнул меня по плечу:
— Не волнуйся, всех вывезем. Сейчас рейс один сделаем и снова сюда.
Я кивнул, глядя, как очередная партия беженцев исчезает в чреве корабля.
Тем временем бои на границе шли по нарастающей.
Каждые двенадцать часов в часть свозили новых раненых, окровавленных и обожжённых. Свежие отряды сменяли измотанных бойцов, но с каждым разом «свежих» становилось всё меньше.
Шишкин, словно забыв, что ещё вчера трясся в кабинете от страха, теперь важно расхаживал по части. Его вычищенный до блеска мундир и напыщенная походка кричали: «Смотрите, вот он, спаситель колонии!» Квартирмейстер повсюду совал нос: от раздачи пайков до расстановки караулов, будто без его мудрого совета всё рухнет.
Мария Дьякова, наша староста, превратилась в его верную тень всего за день. Теперь она так же важно задирала подбородок, так же командовала курсантами, словно забыв, что ещё неделю назад была одной из нас.
Мы с Молчановым и нашим взводом рвались на передовую. Нас тошнило от этой вынужденной бездеятельности, от вида уходящих кораблей, от знания, что где-то там люди гибнут, а мы сидим сложа руки.
Но нас не пускали.
Возможно, из-за Нади.
Её отец потерял жену. Потерять ещё и дочь? Для мужчины это было бы равносильно смерти.
К тому же, судя по тому, как ректор смотрел на нас в день возвращения, он готов был прибить всех на месте, но сдержался. Теперь же Киров упорно твердил, что мы сделали достаточно, и на этом стоит остановиться.
А пока…
Корабли уходили один за другим, унося с собой жителей колонии. Мы с ребятами из взвода помогали в порту, перетаскивая раненых, раздавая эликсиры и подгоняя отставших.
К утру третьего дня последние гражданские покинули берег. Киров, увидев нас среди солдат, помогавших на погрузке, резко направился в нашу сторону.
— Вы должны уйти с первым же военным транспортом, — сказал он, глядя в первую очередь на Надю, но обращаясь ко всем. — Вы уже сделали больше, чем требовалось.
— С уважением, господин ректор, — сказал я, — но мы остаёмся.
— Это не просьба, Пестов.
— И это не бунт, — парировал я. — Просто логика. Мы не были на передовой, значит, наши силы ещё не исчепаны. Если уж кому-то и уходить в последних рядах, так это нам.
Киров хотел что-то сказать, а может, и приказать, но вперёд вышла дочка.
— Анатолий Степанович, — официально сказала Надя. — Мы не дети. И если уж кто-то и должен сейчас тут помогать, так это мы.
Он замер, пальцы сжались, будто отец хотел схватить дочь за руку и силой затащить на корабль. Но вместо этого Киров лишь резко выдохнул.
— Вся в мать, — он невольно улыбнулся и, махнув рукой, ушёл.
К полудню бои уже громыхали у самого порта. Отдалённые улицы города пылали, а на набережной то и дело раздавались крики, когда очередной монстр прорывался сквозь заслоны.
Сейчас на суда грузили не только раненых. Войска тоже уходили.
Эликсиры первой помощи разлетались как горячие пирожки на рынке. К счастью, на прибывших
