Хозяин антимагии 2 - Миф Базаров

Я с восхищением посмотрел на броненосец, поставивший эту защиту.

— Не сравнивай эти корабли с теми ржавыми корытами, что ещё плавают у нас в колонии, — с гордостью сказал Кузнецов, поглаживая штурвал, словно прося прощения у своего корабля. — На броненосцах служит элита. Все старшие офицеры шестого уровня и выше. А капитан флотилии — седьмого.

— Кто командует?

— Роман Васильевич Жимин.

Я замер.

Жимин. Та же фамилия, что у Амата.

Родственник?

Позвав Мотю, который к этому времени уже расправился с пряником, я поспешил к друзьям. Они под одобрительные возгласы солдат вскрывали убитых тварей в поисках макров. Мне же сразу захотелось рассмотреть поближе останки этих странных осьминогов.

Подойдя к группе, увидел, как Надя и Лиза, морща носы, наблюдали за Сергеем, Романом и Митей, возящимися с потрохами монстров.

А где Амат?

Огляделся и обнаружил его у борта. Он стоял, не сводя глаз с флагманского броненосца.

И по выражению лица друга всё стало ясно.

Да, это его отец.

И, судя по всему, их отношения далеки от идеальных.

— Ты чего застыл? — спросил я, прислонившись к перилам рядом с Аматом.

Заметил, как его пальцы судорожно сжимают деревянные поручни. Взгляд однокурсника был прикован к кораблю, где под имперским стягом развевался родовой герб Жиминых — серебряный дельфин на лазурном фоне, переплетённый с волнообразным трезубцем.

— Неужели всё так плохо? — тихо спросил я.

Амат резко выдохнул.

— Ты не представляешь… — Жимин помотал головой. — В пять лет отец впервые бросил меня в море. «Плыви или тони» — вот его любимая поговорка. Я захлёбывался, а он стоял на берегу с секундомером. Когда я доплыл, отец сказал, что это худшее время среди его сыновей, и я разочаровал его.

Амат провёл рукой по лицу, словно стирая воспоминания.

— В семь лет он испытал меня магией. Нужно было стоять на коряге в двадцати метрах от берега, пока он кидал в меня водяные мячи. Я должен был простоять час, но осилил лишь тридцать пять минут. В наказание отец заставил меня простоять ночь по шею в ледяной воде.

Я заметил, как его плечи непроизвольно содрогнулись при этих словах.

— А старшие братья… — голос Амата стал хриплым, — они придумывали свои испытания. Засовывали головой в бочку с водой. Привязывали к мачте во время шторма. Однажды зимой выбросили мою одежду за борт и заперли на палубе.

Его рассказ прервался, когда мы услышали чьи-то шаги. На мгновение воцарилась тишина.

— Самое страшное было в девять лет, — прошептал Амат, когда шаги затихли. — Отец запер меня в сундуке для парусов и бросил за борт. Три минуты… Три самых долгих минуты в моей жизни. Когда вытащили, я был без сознания.

Я увидел, как по его лицу пробежала судорога, отголосок той детской паники.

— Прошлым летом всё изменилось, — в голосе молодого человека появился металл. — Братья, как всегда, решили пошутить. Привязали к якорю и хотели опустить за борт. Только на этот раз… на этот раз я разорвал верёвки. Потом сломал старшему три ребра, а среднему челюсть.

Жимин сжал кулаки, и я увидел, как по его пальцам пробежали синие разряды магии.

— Отец… отец впервые улыбнулся тогда. Он сказал: «Наконец-то в тебе проснулся Жимин».

Амат резко повернулся ко мне.

— А теперь представь, — он пристально посмотрел мне в глаза, — мне триста с лишним лет. Я пережил войны, которые этот фанатик даже представить не может. И если он думает обращаться со мной как с мальчишкой, который был раньше в этом теле, то он ошибается.

— Ты не должен себя выдавать, — предупредил я. — Один неверный шаг — и можешь оказаться в смертельной опасности. Не хватало ещё, чтобы тебя допрашивал высший маг жизни из инквизиции.

— Знаю, — проворчал Амат. — Но если отец попробует что-то вроде того сундука…

Я молча кивнул. Мы оба понимали: встреча с родителем будет испытанием куда более серьёзным, чем любая битва с тварями.

* * *

Телепорт в Новоархангельскую колонию прошли без сложностей. Порт Балтийска встретил нас хаосом.

Набережная превратилась в гигантский лагерь беженцев: палатки из парусины и корабельных тросов, дым походных кухонь, белье, сушившееся между фонарными столбами. Дети бегали между тюков с провизией, женщины варили в котлах похлёбку, старики молча сидели, наблюдая за происходящим вокруг.

Чиновники в помятых мундирах метались с кипами бумаг, пытаясь хоть как-то учесть всех и понять, куда этих людей можно пристроить.

Видно было, что губернатор Балтийска старается, по периметру стояли полевые госпитали. Но сносных условий для тысяч беженцев создать не успели.

При сходе на берег регулярные части сразу направились к окраинам, где развернули армейский лагерь. Нас же, курсантов, ждала другая участь — сборный пункт у штаба флота.

— Ну что, герои Братска⁈ — крикнул нам встречный подпоручик с планшетом. — Ваше место у военной гавани. Там сбор всех курсантов, участвовавших в обороне. Идите, вас ждут.

Действительно, когда мы подошли к штабу, там уже собрались все: и наш четвёртый курс, и пятый. Молчанов тут же ушёл к своим однокурсникам. Стало ясно, что мы были последними курсантами, покинувшими осаждённый город.

Нас быстро построили в шеренгу. Вперёд вышел Киров. Его голос, привыкший командовать на флоте, звучно разнёсся по всей площади.

— Курсанты! Сегодня я говорю с вами не только как ректор, но и как бывший флотоводец. Вы показали то, что редко увидишь даже у бывалых вояк — настоящую боевую доблесть. Когда рушились стены и лилась кровь, вы не дрогнули. Когда нужно было прикрыть отход гражданских, вы стояли насмерть.

Он обвёл взглядом строй, и в его обычно холодных глазах читалось неподдельное уважение.

— Особенно приятно было видеть, что вы, студенты разных курсов, действовали слаженно. Вы не посрамили чести академии. И пусть вас не смущает возраст, за эти дни вы повзрослели на годы.

Киров сделал паузу, и его лицо стало строже.

— К сожалению, война не бывает без потерь. Восемь студентов пали в этих боях. Но они погибли как герои, до конца выполнив свой долг, не посрамив славных фамилий своих родов. Их имена навсегда останутся в летописи нашей академии.

Пока он говорил, в здание штаба то и дело входили и выходили офицеры. Ближе к концу речи, я заметил, как Амат внезапно напрягся. Проследив за его взглядом, увидел, что к штабу подходила