Хозяин антимагии 2 - Миф Базаров
— Как вы нас нашли? — вырвалось у меня, когда Долгорукий закончил и подошёл к нам.
Константин Иванович вскипел. Его обычно спокойные глаза полыхали яростью. Он резко указал на человека в штатском, которого я даже не заметил вначале: невысокого, ничем не примечательного мужчину:
— Ваши игры могли всех погубить! — голос Долгорукого резанул как лезвие.
Киров молчал, но я видел, как его пальцы сжимают карманные часы, их золотой корпус трещал под давлением. Взгляд ректора метал молнии, и я понял: он сдерживается только потому, что вокруг слишком много свидетелей.
Ещё секунда — и он сорвётся.
Я больше не мог молчать.
Шагнул вперёд, отгораживая друзей. Они не виноваты, если кому-то за это всё и должно достаться, так только мне. Но перед тем как принимать наказание, нужно всё рассказать.
— Разрешите доложить, господин штабс-капитан, — мой голос звучал хрипло, но чётко. Я кратко изложил увиденное, стараясь не упустить ни одной важной детали. Особенно подчеркнул масштабы угрозы: миллионная орда, собравшаяся за барханами.
Мои товарищи кивками подтверждали каждое слово. Но Долгорукий лишь холодно качал головой, его губы искривились в скептической усмешке.
— Массовые галлюцинации, — произнёс он, будто вынося приговор. — Солнечный удар. Или нефтяные пары ударили в голову.
Человек в штатском, до этого момента остававшийся в тени, потянул капитана за рукав. Когда Долгорукий внимательно посмотрел на него, мужчина покачал головой и сказал всего лишь одно слово:
— Проверь.
Тут меня осенило. Этот невзрачный человек — маг жизни высокого уровня, но не такой как ректор медицинского факультета Дубин. Он другой, он сильнее, намного сильнее Вениамина Олеговича. Моя интуиция кричала об этом. Его спокойствие, манера держаться — всё говорило о том, что перед нами очень могущественный маг.
Тогда Долгорукий резко поднял руки.
Воздух вокруг заколебался, будто нагретый солнцем. Я почувствовал, как по коже побежали мурашки от магической энергии, концентрируемой в одном месте. Такое чувство появлялось при прохождении телепорта.
Константин Иванович сотворил «Око неба», заклинание восьмого уровня!
Надя и Лиза остолбенели. Их глаза округлились от шока, наш скромный штабс-капитан оказался настоящим монстром в магическом плане. Такой силы можно было ожидать разве что от генерала, но никак не от офицера захолустного гарнизона.
Перед нами разверзлось видение, сначала смутное, как снимок с метеозонда. Затем картина становилась всё чётче, пока не проявились во всех жутких подробностях те самые полчища. Тысячи, миллионы монстров всех мастей, готовые ринуться в бой.
Я видел, как Долгорукий дрожащей от перенапряжения рукой достаёт из кармана горсть макров и жадно поглощает их энергию. Даже ему такое заклинание давалось с трудом — четыре полных кошеля средних кристаллов ушло только на поддержание видения в течение нескольких секунд, а это по меркам империи целое состояние.
— Это конец? — вновь прошептал Митя.
Капитан ещё какое-то время стоял молча. Его глаза на мгновение расширились, затем сузились. Вот сейчас он всё понял и начнёт действовать.
— Взвод Молчанова доставить в часть! — голос резал воздух как клинок. — Пусть доложатся генерал-губернатору. Нужно срочно эвакуировать колонию.
Один из командиров другой роты попытался возразить:
— Константин Иванович, не порите горячку! Может, всё обойдётся…
Но Долгорукий резко обернулся, и в его взгляде уже не было ни тени сомнения.
— Нет. Это и правда конец. Для этой колонии.
Он говорил, и каждое слово врезалось в память.
— Всё к этому шло не один год. Я давно просился на разведку в пустыню. Писал доклады, предупреждал. Мне казалось, что-то готовится… Но я даже представить не мог масштабов. Теперь будем пожинать плоды некомпетентности командования.
Его голос стал твёрже, словно сталь:
— Мы с командирами остаёмся здесь, чтобы сдерживать тварей как можно дольше. Вы — эвакуируете всех. Жителей. Войска. Опытные солдаты ещё пригодятся империи.
Тут его взгляд упал на нас.
— Взгляните на них, — он кивнул в нашу сторону. — Забрались в самое пекло. Выбрались в полном составе. Так?
— Так точно! — ответил я, чувствуя, как горло сжимается.
Долгорукий усмехнулся.
— Бережёте личный состав… Пестов, из вас выйдет хороший командир.
Потом он шагнул ко мне, и его голос стал тихим, почти заговорщическим:
— А знаете, молодой человек… Если бы не ваш поход, мы бы до сих пор не знали, что нас ждёт. Хотя… — его глаза блеснули. — Будь вы неправы, я бы вас лично расстрелял.
Он улыбнулся.
И подмигнул.
Глава 20
Мы поспешили в расположение части, и по дороге завязался разговор, который быстро перешёл в жаркий спор.
— Не понимаю, что там такого страшного, — бросил Амат, размахивая руками. — Десяток сильных магов — и эти твари разлетятся как пыль!
— А где их взять, этих сильных магов? — задал риторический вопрос Митя. — По последней переписи населения, магов выше восьмого уровня в империи всего около десяти тысяч. Но нам нужны как минимум десятого, а их в стране не больше сотни. И половина старики, которые уже не выходят из своих поместий.
— Какая разница? Хватило бы и десятка! — упорствовал Амат.
— Это нереально, — отрезал Митя. — Считай, что их просто нет.
— Но почему⁈
— Потому что все они патриархи враждующих родов! — Жданов почти зашипел. — Они десятилетиями грызутся за влияние, а не за защиту границ.
— А как же Император? — не сдавался Амат. — Он ведь может приказать им!
— Приказать-то может, — вмешался Сергей. — Но будут ли слушать? Эти маги действуют только в своих интересах. Вся империя — это гнилая система, где каждый тянет одеяло на себя.
Разговор накалялся.
— Империя слишком большая, — продолжал Митя. — Из столицы до этих окраин почти два месяца пути! Как тут что-то контролировать?
— Аппарат управления требует немедленных перемен, — горячился Сергей. — Иначе мы просто вымрем. Вот смотрите: мы идём пешком с донесением, которое может спасти тысячи жизней. А где лошади? Где машины?
— Машина-то есть, — язвительно рассмеялся Амат. — Одна на всю колонию. И катается на ней генерал-губернатор.
Надя молча слушала, но её взгляд то и дело скользил в сторону отца, который шёл впереди с человеком в штатском. В глазах девушки читалось что-то среднее между надеждой и разочарованием.
А я смотрел на ребят и
