Максим Хорсун - Зона Посещения. Бродяга Дик
Сзади послышались сонные голоса. Гризли обернулся. Потенциальные «отмычки» приходили в себя, после бездонного, как обморок, сна.
– Боже мой, – простонала Ким. – Я грязная и у меня все болит…
– Выпить бы, – вторил ей Лопес. – И пожрать…
Гризли присел рядом, принялся расшнуровывать рюкзак, приговаривая:
– Сейчас-сейчас… Не стоните…
Он достал банку газированной глины, открыл ее, протянул Ким.
– Смажь ожоги, Дейли, – сказал он. – К утру будешь как новенькая…
– А мне?
Сталкер покопался в рюкзаке, вытащил полную флягу, протянул напарнику.
– Ты тоже… смажь…
– Что это? Вода?
– Обижаешь… Вискарь.
– Дьявол тебя побери, русский! – заорал Лопес. – Ты все эти дни таскал на себе такую роскошь и ни разу не приложился?!
– В Зоне сухой закон…
– А сейчас чего ж?..
– А сейчас… – Строгов посмотрел на темнеющее небо, подставляя лицо вечерней прохладе. – Сейчас можно и подкрепиться, – он расстелил поверх щебенки кусок брезента, выложил консервы и пачку галет. – Эх, жалко, дровишками не запаслись…
Строгов проснулся на рассвете, от сухого, жесткого прикосновения к лицу – будто птица царапнула лапкой. Он открыл глаза, и увидел перед собой, сморщенное, коричневое, как сушеный финик, лицо Гуталина. Фанатик улыбнулся щербатым ртом и приложил высохший палец к толстым губам. Строгов оперся ладонями о хрустнувшую гальку и сел. Гуталин распрямился и поманил его за собой. Физик не посмел ослушаться. Этот непостижимый старик, последний из великих сталкеров прошлого века, друг Рэда Рыжего, сумасшедший религиозный фанатик и лжепророк, мог следовать за ними от самого Сухого тоннеля, но с тем же успехом мог соткаться из утренних теней. Как бы то ни было, но Гуталин был здесь хозяином, а он, русский физик и шпион, лишь назойливым гостем. А хозяина следовало уважать. Строгов подошел к старому негру, но тот отодвинулся, словно русский был прокаженным, и мелкими шажками двинулся вдоль обрыва.
«Что ему от меня надо? – думал Строгов, отчаянно зевая. – Еще чего доброго, спихнет вниз… башкой о камни…»
Они ушли от спящих Ким и Лопеса метров на двести и остановились в тени известковой глыбы, нависающей над карьером. Солнце, еще невидимое из-за гор, полосовало искусственную котловину длинными синими и серыми мазками. Черная тень экскаватора казалась разверзшейся пропастью. На самом краю ее примостилась обросшая «мочалом» институтка. Строгов удивился, что не заметил ее вчера. Но Гуталина интересовал не экскаватор и не заблудившийся механический сталкер – фанатик настойчиво тыкал пальцем, куда-то в глубь карьера. Строгов присмотрелся и вдруг разобрал красноватую сферу, грузно осевшую в груду щебня у отвесной стены.
– Смотри, мой мальчик, – проскрипел старик, – вот он, твой Золотой Шар… Бери, пользуйся. Загадывай желания. Ведь у тебя их много… Знаешь, мне всегда нравились русские… Твоего предшественника, Кирилла Панова, я даже уважал, но не понимал… А тебя не уважаю, но понимаю. Потому и дарю свое главное сокровище… Да поторопись воспользоваться подарком, покуда не пришли другие, алчные и беспринципные… А они уже близко… Ибо взнуздан конь бледный, и вставлена нога в стремя… Торопись, сталкер, буди своих спутников… Пусть полукровка станет жертвой Шестерни, таково его предназначение… А белую деву сохрани. Ее судьба нести свет и утешение жалким порождениям диавола…
Гуталин вдруг тонко захихикал, затрясся всем своим когда-то могучим, а теперь высохшим телом. И трясся он так сильно, что край обрыва стал под ним проседать, посыпались камни, грозно зарокотала бездна, засвистела по-разбойничьи. Строгов попятился от нее, хотя известковые глыбы уже шатались под ногами и норовили вывернуться. Физик взмахнул руками, чтобы сохранить равновесие, но пустота все-таки разверзлась под ним, и он кувырком полетел во тьму…
– Проснись, Гризли! Черт тебя побери! – заорала тьма голосом Лопеса. – Мы попались!
Русский подскочил, слепо таращась, шаря руками по куртке. Латинос прыгал перед ним, как павиан, со страхом поглядывая куда-то поверх его головы.
– Да что с тобой?
– Полиция, Майкл, – спокойно, словно находилась у себя в Нью-Йорке, сказала Ким.
– Какая полиция? Где?!
И тут Гризли сообразил, что свист и рокот никуда не делись. Наоборот, они становились все громче и настойчивее. Он обернулся.
По серпантину медленно двигалось длинное облако белой пыли. Над облаком покачивались головы сторожевых роботов и победно возвышались башни полицейских бронеглидеров.
– Дьявол, как они сюда пробрались только… – пробормотал Гризли.
– А вот как… – сказала Ким, показывая на голову колонны.
Из пыли показались маленькие, юркие, как насекомые, роботы. Они бодро ощупывали многометровыми «усиками», дрожащими как вибриссы, пыль и камни перед собой. Это было какое-то новое поколение механических сталкеров, Строгов таких еще не видел. И если они достаточно просты в изготовлении и эксплуатации и настолько дешевы, что ради добычи редкого артефакта или уточнения сведений о необычной аномалии, их не жалко будет потерять с десяток-другой, то можно считать, что кибернетическая революция в деле исследования Зон Посещения наконец-то свершилась.
Колонна остановилась. Медленно оседала пыль. Угловатые громады полицейских «галош» проступили на фоне сахарного излома обрыва. Загремели замки люков, на броню высыпали вооруженные спецназовцы. Они немедленно наставили дула автоматов на троицу сталкеров, которым некуда было деться. Наконец, из головной машины показался еще один. Он без лишних слов спрыгнул в пыль и поднял тонированное стекло забрала.
– Квотерблад… – сквозь зубы процедил Гризли и сплюнул.
Капитан свистом подозвал к себе парочку роботов и в их сопровождении двинулся к сталкерам.
– Так, так, так… – проговорил он. – Нарушаем, господа и леди… Параграф 303 бис Уголовного уложения о наказаниях… Карается лишением свободы на срок от пяти лет и выше…
– Хватит паясничать, Квотерблад, – буркнул Гризли. – Мы не в участке… Говори, чего тебе надо?
Капитан усмехнулся.
– Ты полагаешь, русский, что я приперся в это проклятое место, чтобы поторговаться с грязным сталкером?
– Полагаю… – отозвался Гризли. – Иначе ты бы не оставил своих псов в сторонке. Тебе не нужны свидетели. Правда, эти бравые ребята… – он показал на роботов, ощупывающих лепешку подсохшего «ведьминого студня»… – наверняка фиксируют все, что слышат и видят…
– Ошибаешься… – медленно проговорил Квотерблад. – Меня интересует лишь исполнение закона…
– Он просто мстит мне, за пощечину, – негромко сказала Ким. – Наш бравый капитан попытался меня облапать в ресторане.
Капитан высвистел замысловатую руладу. Роботы сорвались с места и бросились к ближайшему глидеру.
– Наши отношения, мисс Стюарт, – медленно проговорил Квотерблад, – к делу касательства не имеют…
– Ага, я был прав, – сказал Гризли. – Дело все-таки имеется…
– Да, я хотел бы кое о чем попросить Золотой Шар…
– Ого! Вот это откровенность! – восхитился русский. – Может, скажете, о чем именно, капитан?
– Скажу! Отчего не сказать… Тем более что у вас не будет возможности ни с кем откровенничать…
– Вы убьете правонарушителей, не оказавших сопротивления при аресте? – осведомился Гризли.
– Разве я что-нибудь сказал об убийстве? – удивился Квотерблад. – Я просто оставлю вас здесь…
– Стыдитесь, капитан. Вы же законник до мозга костей! Как вы объясните это вашим людям?
– Учтите, я гражданка Соединенных Штатов! – высокомерно напомнила Ким.
Лопес засопел, но не посмел сказать, что он гражданин того же государства.
– Никаких противоправных действий, – отрезал капитан. – Тем более – против иностранных подданных, хотя они и проникли на запретную территорию без согласования с властями… Все гораздо прозаичнее, сталкеры. Вы погибнете в процессе совершения правонарушения. Это засвидетельствуют все присутствующие здесь сотрудники полиции и зафиксируют видеорегистраторы.
– Мы не тронемся с места, Квотерблад, – сказал Гризли. – Надевайте нам наручники, зачитывайте права… Доставляйте нас в место предварительного заключения. В общем – пресекайте.
– Обойдетесь, – прошипел капитан. – Сейчас вы как миленькие пойдете к экскаватору и расчистите мне дорогу… Да вы просто исчезнете, как дурной сон, когда я потребую у господ пришельцев навести порядок на вверенной им территории. Это их прямая обязанность!
– Ладно, капитан… – сказал русский. – Твоя взяла… Я пойду. А их отпусти.
– Боже, какое благородство… Узнаю загадочную русскую душу. Опустившейся наркоман готов пожертвовать собою за други своя… Похвально! – Квотерблад вяло похлопал в ладоши. – Но ты прав, свидетели мне не нужны. Ступайте, если «мясорубка» подавится кем-нибудь из вас – я не буду в претензии. Впрочем, оказывать медицинскую помощь преступникам, пострадавшим в процессе совершения преступления, я не обязан.
