Добравшись до горы - Алексей В. Мошков
— Далеко на севере высится Разлучная гора с двойной вершиной, — начал он. — На одной из них стоит Ледяной замок, на другой — Отмороженная башня. Владеет ими существо, которое называет себя Мизарди. Никто не знает, мужчина это или женщина, но это и неважно. Будем считать, что женщина. Итак, эта Мизарди — злобная колдунья, прямое порождение Прόклятых Сил. Она чудовище, одновременно похожее и на человека, и на паука. Чары Мизарди столь сильны, что она распространила их на многие сотни миль от места своего обитания. Дотянулись эти чары и до наших земель. Произошло это не сегодня и даже не вчера, и прежде мы еще могли как-то мириться с этим, но сейчас, когда стал иссякать целебный источник, настало время принимать самые решительные меры…
— Нужно послать армию и уничтожить эту Мизарди вместе со всем ее колдовством! — решительно произнесла чистая принцесса.
— Мы уже посылали вооруженный отряд, но он не смог даже близко подобраться к этому проклятому месту. Дело в том, моя повелительница, что лишь непорочные души могут преодолеть все подлые ловушки, которыми окружена Разлучная гора. Не скрою, последние десять лет раз в году мы отправляем молодых людей в логово Мизарди в надежде, что они смогут одолеть ее чары. Выбираем для этого самых чистых душою и только с их добровольного согласия, но… Ни один из них не вернулся.
— Почему я раньше ничего не знала об этом?
— Простите, чистая принцесса, но об этом никто не должен был знать, кроме самого узкого круга.
— Горько сознавать, что я не вхожу в этот узкий круг, — покачала головой будущая королева.
— Теперь уже входите.
— Выходит, настал мой черед?
— Видят Светлые Силы, как мне не хочется этого…
— Сейчас, уважаемый верховный старейшина, не может быть и речи о чьих-либо желаниях, — отрезала чистая принцесса. — Мы можем говорить лишь о том, как нам выполнить свой долг. Мой долг состоит в том, чтобы спасти королевство. Если для этого потребуется пожертвовать жизнью, я это сделаю!
— Я всегда был уверен в этом, но…
— Никаких но, любезный Рудгер! Я отправлюсь сразу, как только буду готова. Мне хотелось бы знать лишь одно: каким оружием я могу уничтожить это чудовище Мизарди?
— Ни сталь, ни яд, ни колдовство ей не опасны, — откликнулся чародей. — Вы на месте должны понять, как ее победить, моя повелительница.
Клауди покинула королевский дворец, город и страну в полной уверенности, что справится с этой задачей. Однако чем дальше уходила она от родных стен, тем слабее становилась ее решимость, но это только придавало ей сил. Нежданный попутчик, юный дровосек Клаус, поначалу раздражал чистую принцессу. Он казался ей неумытым простолюдином, глупым и неудачливым. В его присутствии и собственное ее везение стало отказывать девушке. Поэтому, когда под тяжестью этого неудачника вдруг оборвалась веревка и он вынужден был снова вскарабкаться на обрыв, с которого сама чистая принцесса только что благополучно спустилась, девушка вздохнула с облегчением. Ее отношение к попутчику стало меняться, когда он вырвал ее из корнещупалец болотного монстра.
Неудачник оказался верным, надежным и заботливым спутником. Куда именно он идет, Клаус сразу не признался, а она не стала настаивать. И только теперь поняла, что уже тогда начала побаиваться разлуки с этим юношей, а узнав, что тот мечтает найти в этих гиблых краях свою возлюбленную, ощутила себя несчастной. Однако виду не подала, саму себя убедив, что пробиралась к Разлучной горе только для того, чтобы вступить в схватку со злом, а не из желания очаровать дровосека. И вот теперь сидит в темнице, совершенно беспомощная, не ведающая ни своей судьбы, ни судьбы спутника и не имеющая возможности позвать его на помощь или прийти на подмогу ему. Печальный итог их отчаянного похода. Неужели она не оправдала надежд, возложенных на нее верховным старейшиной, а значит, и всем народом?
Так она и сидела в темноте, переходя от отчаяния к надежде, предаваясь воспоминаниям и тоске. Сколько прошло времени, Клауди не знала, голод не очень мучил ее, так как в предыдущие несколько дней она уже успела привыкнуть к недоеданию, а жажду утоляла, слизывая влагу со стен. Темница оказалась довольно сырой, но при этом удивительно теплой. Глаза привыкли к темноте, и девушка вдруг обнаружила, что она не сплошная. Где-то высоко над головой светилась узкая щель. Видимо, через нее в застенок поступал воздух. Еще одним открытием стало сливное отверстие в полу — прямоугольник, забранный частой чугунной решеткой. Это отверстие навело узницу на размышления.
Оружие было у нее при себе. У тюремщиков не было возможности отобрать его у пленницы просто потому, что ловушка сработала сама по себе, без чьего-либо сознательного участия. И Клауди подумала: а не попробовать ли вынуть решетку? Она вытащила из ножен меч и попыталась поддеть им тяжелую чугуняку. Не вышло. Видимо, решетка была надежно вделана в камень, да и к тому же узница действовала скорее на ощупь. Тогда, отложив меч, она взяла кинжал и принялась острым кончиком расковыривать стык решетки и пола. Пришлось повозиться. Когда образовавшаяся щель показалась узнице достаточно глубокой, Клауди вставила в нее лезвие меча и, не торопясь, нажала на рукоять.
Гномий клинок был выкован из великолепной закаленной стали, и он выдержал нажим. Однако и решетка тоже выстояла. Узница опять отложила меч и принялась дальше углублять прореху. Потом снова взялась за меч, который использовала как рычаг. На этот раз решетка поддалась. Напрягая последние силы, Клауди кое-как выволокла ее из сливного отверстия. Вся эта работа на пустой желудок измотала девушку, и она долго лежала, приходя в себя. Немного отдохнув, попробовала определить, сможет ли протиснуться в черную, пахнущую нечистой влагой дыру. «Пожалуй, если раздеться догола, смогу», — решила узница. Она сняла с себя все, что на ней было, и осторожно спустила ноги в безвидную плещущуюся пустоту. Дна Клауди не достала. Вернувшись в темницу, она запихнула в кожаную непромокаемую котомку одежду и вместе с оружием сбросила вниз. Послышался плеск.
Теперь предстояло прыгать в неизвестность самой. Это оказалось сделать труднее. Ноги прошли, а вот бедра застряли. Однако оставаться в темнице означало погибнуть от голода. И потому, обдирая кожу до крови, стиснув зубы, чтобы не закричать
